Болгарские народные сказки. Том 1 - Каралийчев Ангел

— Где белье?

— Река унесла.

— Где наседка с цыплятами?

— Да я, знаешь, привязал цыплят к наседке, а коршун взял да и утащил их вместе с веревкой.

— А грушу кто срубил?

— Я.

— Ах ты, простофиля! Вон из дома: Вовек бы мне тебя не видать! — закричала жена и замахнулась на него коромыслом.

Прогнала она мужа, заперла дверь.

Пошел мужик куда глаза глядят. Идет, спотыкается в темноте, а сам знай твердит:

— Вон! Вон! Вон!

Шел он, шел, на рассвете дошел до реки. Смотрит, под мостом два рыбака тянут сети. Мужик свесился с моста — ему было любопытно посмотреть на улов, — а сам все бормочет:

— Вон! Вон! Вон!

Рыбаки вытянули сети, глядь, — а в них ни одной рыбешки.

Рассердились тут рыбаки, взбежали на мост и ну мужика колотить.

— За что вы меня бьете? — кричит он.

— Не говори: «Вон!» В следующий раз кричи: «Таскать вам, не перетаскать!»

Вот мужик дальше идет и бормочет:

— Таскать вам, не перетаскать!

А тут, как назло, на дороге показалась похоронная процессия. Позади телеги, на которой стоял гроб, шло человек двадцать в черной одежде.

Мужик наш тут как гаркнет:

— Таскать вам, не перетаскать!

Услышав такие слова, люди рассердились, поколотили незадачливого мужика и на прощанье сказали:

— Это тебе наука, в другой раз говори: «Вечная память!»

Пошел наш мужик дальше.

Шел, шел, пришел в село. Слышит: волынки заливаются, барабан грохочет. На улице показалось свадебное шествие. Впереди шли музыканты, за ними — жених с невестой.

Мужик как закричит:

— Вечная память! Вечная память!

— Кому «вечная память», дурья башка? — рассердился жених и ну его колотить. — Мне или невесте? В другой раз будь умнее, бросай шапку оземь, а сам приплясывай и кричи: «Гоп-ля-ля! Гоп-ля-ля!»

Вышел мужик из села и побрел дальше. Спустился в долину, видит: навстречу едет телега, полная доверху глиняных мисок и горшков. В телегу впряжены молодые бычки. Завидев телегу, наш мужик бросил шапку оземь и принялся плясать, выкрикивая:

— Гоп-ля-ля! Гоп-ля-ля!

Бычки испугались, шарахнулись в сторону. Телега перевернулась, от горшков и мисок остались одни черепки. Схватили гончары дурака за шиворот и давай учить уму-разуму:

— Ты бы лучше сорвал пучок травы, протянул бычкам и сказал: «На, бычок, ешь!»

Пошел мужик дальше, видит: две старушки сидят на припеке, дремлют и тихонько разговаривают. Он сорвал пучок травы, сунул одной старушке под нос и говорит:

— На, бычок, ешь!

Старушка как замахнется, да как огреет его клюкой.

— Ты что это, негодник, вздумал над нами смеяться! — крикнула она сердито. — В другой раз увидишь старушек вроде нас, сними шапку да поклонись.

— Ладно, — ответил мужик и пошел дальше.

К вечеру добрался до села. Видит: у околицы две собаки дерутся из-за кости. Наскакивают друг на друга, рычат.

Мужик, не долго думая, снял шапку и поклонился. А собака, как ухватит его за ухо. Закричал бедняга, отбежал и сел в сторонке. Оторвал от рубахи лоскут, перевязал себе ухо.

Проходил мимо крестьянин с косой на плече.

— Почему это у тебя ухо перевязано? — спрашивает.

Мужик рассказал ему про свою беду. Косарь рассмеялся.

— Нечего было совать голову в собачью пасть. В другой раз, как увидишь такое, хватай палку и бей!

— Так и сделаю! — ответил мужик, встал и пошел дальше. Смотрит: у ворот двое детей играют в кости.

Мужик тут выдернул из соседнего плетя кол да как замахнется. А отец мальчишек увидел это, прибежал, выхватил у мужика кол и закатил ему оплеуху.

— Ты в своем уме? — закричал он. — Что тебе сделали дети? Чем колом замахиваться, лучше бы достал из кармана денежку, дал им и сказал:

— Возьмите, детки, купите себе по калачику!

Пошел злополучный мужик дальше, вышел за околицу. У дороги рылась в навозе свинья. Увидела мужика, подняла голову и захрюкала:

— Хрю-хрю-хрю!

— Что? — спросил тот. — Денежку хочешь? У меня в кармане ломаного гроша нет, а ты денежку просишь! — Пнул свинью ногой и пошел дальше.

Надоело мужику бродить по белу свету. Он подумал, что жена его уже давно простила, воротился домой и, выбросив дурь из головы, начал трудиться не покладая рук.

ПРО ДВУХ УБОГИХ

Отправились в дорогу двое убогих. Один был слепой, а другой безногий. Подошли они к реке и остановились на берегу. Безногий и говорит:

— На тот берег нам не перейти: моста нет, река глубокая, а мы убогие и наверняка утонем.

Задумался слепой, а потом попросил своего товарища:

— Посмотри-ка хорошенько, нет ли поблизости брода?

— Брод-то есть, вон там, у излучины, да течение очень сильное, и для того, чтобы переправиться, крепкие ноги нужны.

— Отведи меня туда! — велел слепой товарищу.

Тот взял его за руку и повел. Когда подошли к речному броду, слепой сказал:

— У меня ноги крепкие, а у тебя глаза зоркие. Садись мне на спину и говори, куда ступать. Я тебя перенесу через реку.

Сказано-сделано. Так, помогая друг другу, убогие переправились через реку и пошли себе дальше.

ИВАНКА И МАРИЙКА

Осталась Марийка круглой сиротой и пришлось ей идти в услужение к одним богачам. От зари до зари гнула она спину, а хозяйка давала ей на обед одни черствые корки, а на ужин — хлебные крошки, что со стола сметала. Хозяйская же дочка Иванка до полудня на перинах пуховых потягивалась и ничего не делала.

И задумала Марийка уйти от хозяев куда глаза глядят. Ночью, когда все уснули, взяла она свою прялку, кудель да веретено и тихонечко выбралась из господского дома. Зашла в лес. Долго брела по дремучей чаще, выбилась наконец из сил, присела под дубом, положила голову на мягкий мох и крепко заснула.

Проснулась она поздно. Оглянулась — вокруг ни души. Только в густой листве птичьи голоса слышны. Стала Марийка пробираться сквозь лесные заросли и вдруг видит — стоит среди деревьев домик, весь мхом зарос.

Отворила она дверь и вошла в него. Присмотрелась — никого нет, огонь в очаге не горит, а вся постель разбросана. На полке стоят семь горшков, и крышки у них крепко завязаны. Не привыкла Марийка сидеть сложа руки, поставила она прялку в угол, засучила рукава и начала прибирать в домике. Постель постелила, пол подмела, в очаге огонь развела, уселась возле него и принялась прясть. Хотелось ей узнать, что в горшках, но заглянуть в них она не посмела.

Вдруг — туп-туп! — ввалилась в домик его хозяйка, старая косматая медведица, и зарычала сердито:

— Что тебе здесь надобно?

Но как только увидела медведица, что в домике всё прибрано, смягчилась, уселась рядом с Марийкой и стала ее расспрашивать, зачем та в лес к диким зверям пришла.

Рассказала Марийка ей про свою жизнь горемычную.

Медведица вздохнула и покачала головой. Потом указала лапой на кудель и спросила:

— А это что?

— Конопля, — ответила Марийка.

— Откуда вы ее берете?

— Сеем.

— А как сеете?

Марийка набрала в горстку золы из очага, вышла за дверь и рассыпала золу.

— Вот так! — сказала она.

— А потом? — спросила медведица.

— Потом мы собираем ее, в речке мочим, треплем, чешем…

— Как это делается?

Марийка протянула руку и стала легонько чесать густую медвежью шерсть.

Приятно стало медведице, зажмурилась она и уснула, а проснувшись, сказала Марийке:

— Ты славная девочка. Я бы оставила тебя помогать мне по дому, да кругом лес, дикие звери, боюсь, как бы они тебя не обидели. Возвращайся-ка лучше к людям. А в награду за то, что прибрала ты у меня, я дам тебе один из моих горшков. Выбирай!