Энрико Новелли - Чуффеттино
— Да, да, — с жаром продолжал мальчик, — и сейчас я еще более голоден, чем раньше? Вы должны дать мне за это крылышко цыпленка или кусок колбасы…
— А! Хорошо. Ты получишь.
С этими словами старец подошел к Чуффеттино, взял его под мышку и потащил его через Город Ученых к городским воротам. Там он передал его уже знакомому нам сторожу.
— Выбросьте за ворота этого круглого идиота, — сказал он ему. — И если только когда-нибудь он снова попробует сюда явиться…
Сторож взял Чуффеттино и, как какой-нибудь мяч, далеко забросил его на соседнюю луговину.
— Умираю, — произнес мысленно наш герой, падая в мягкую траву… — Прощай, мама… прощай, отец!..
И решив, что он уже умер, Чуффеттино… крепко заснул. Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко на безоблачном небе.
Глава десятая, в которой Чуффеттино объявляет, что он сын банкира, и потом соглашается… за 4 сольда и стакан вина задушить Мелампо
— Вот что случается с такими неучами, как я, — ворчал себе под нос Чуффеттино, удаляясь от Города Ученых. — А хуже всего то, что я ничего не ел! И поделом мне, потому что, если бы я слушался папы и учителя, то все было бы по другому, зато когда я теперь попаду домой, то вот уж буду старательно учиться и слушаться!! Отец и мама будут плакать от радости, что у них такой хороший сын… А когда вырасту — получу великолепное место и буду загребать золото лопатами! А жители Коччапелато будут охать и ахать от изумления и говорить: «Посмотрите, ведь, это наш Чуффеттино — тот самый Чуффеттино, который раньше был таким сорванцом, таким лентяем! А теперь он председатель Совета Министров! Что за удивительный талант!» Да… А что же я сделаю на свои миллионы?!. Прежде всего куплю отцу новую пару всю из серебра и золота, а мамочке — серьги с блестящими, как солнце, камешками… А сам я ничего не буду есть кроме сливочных пирожных и буду спать на перине! А! вот, наконец, какая-то мельница. Тут-то уж мне наверно дадут поесть.
У порога мельницы, к которой подошел наш мальчик, стоял, заложив руки за спину и покуривая из старой алебастровой трубки, сам мельник. Чуффеттино подошел к нему.
— Добрый человек, — сказал он ему, — не дадите ли вы мне немножко хлеба с маслом и колбасы?
— Нечего сказать, ты довольствуешься немногим, — ответил мельник, смеясь. — Но скажи мне, пожалуйста, — почему это я должен дать тебе хлеба, масла и колбасы?
— Почему?! Очень просто: потому что мне очень хочется есть.
— Но ведь я, когда мне хочется есть, не прихожу к тебе и не прошу, чтобы меня покормили.
— Это правда, — пробормотал Чуффеттино, слегка смутившись, — но я думал…
— Если тебе всего этого так хочется, то ты можешь заработать.
Чуффеттино сделал гримасу.
— Что же я должен сделать? — спросил он.
— А вот что: у меня испортился сегодня мельничный жернов, помоги мне его починить.
Чуффеттино опять сделал гримасу.
— Ну, это дело совсем не для меня, — сказал он, — тут нужен рабочий…
— В таком случае, милейший мой миллионер, оставайся со своей гордостью, а я останусь со своим хлебом.
— Очень великодушно с вашей стороны, нечего сказать!
— А тебе разве не стыдно в твои годы, здоровому и крепкому, не хотеть ничего делать?
— Но если я никогда не чинил жерновов и не желаю портить рук такой работой.
— Бездельник ты несчастный.
— Может быть, я и бездельник, но…
— А чем занимается твой отец, скажи-ка мне, пожалуйста?
— Отец? — Чуффеттино покраснел, как томат, — отец… он… он банкир…
При этих словах мельник разразился громким хохотом.
— Банкир?! Но в таком случае он очевидно обанкротился!..
— Что вы хотите сказать!?
— Да то, что достаточно взглянуть на твои башмаки, чтобы убедиться, что ты не сын банкира.
— Башмаки — как башмаки. В деревне все носят такие.
— Ну, и лгунишка же ты! Так, так-то, душа моя, опять тебя спрашиваю: хочешь ты или нет помочь мне в моей работе. Мой племянник как раз сегодня утром уехал в город, и я совсем один. Если поможешь — останешься доволен. В придачу к хлебу и колбасе дам тебе еще и стакан вина.
— Сладкого?
— Сладкого, конечно.
Чуффеттино поднял глаза к небу, вздохнул и жалостно протянул:
— Хорошо! Помогу. Делать нечего. Только с условием, чтобы вы меня не очень измучили работой.
И они пошли на мельницу. Там дело оказалось не шуточным: у жернового колеса сломался стержень. Работать пришлось во-всю. Чуффеттино в первые минуты принялся было усердно помогать мельнику, который кряхтел, пыхтел и ругался, но скоро устал, бросился на землю и решительно заявил:
— Нет, эта работа не для меня. Я предпочитаю сделаться адвокатом.
За такую работу мельник не дал Чуффеттино ничего кроме хлеба, потом сказал ему насмешливым тоном:
— Если ты так желаешь без всякого труда получить и хлеб, и колбасу, и масло, то я могу предложить тебе следующее: у меня здесь есть старый Мелампо, который мне ни для чего уже больше не нужен и только мне надоедает. Убить его сам я не могу… Мне это было бы неприятно… я человек добрый… покончи с ним ты… вот здесь, в этом овраге… Совсем пустяшное дело: привяжи камень на шею и сбрось в овраг, в воду… А когда вернешься, я угощу тебя ужином и подарю 4 сольда.
Чуффеттино почесал затылок:
— Но я совсем не знаю этого… господина Мелампо… — сказал он.
— Это мой старый пес; он так стар, что только даром ест свой хлеб.
— А! это — собака!
— Разумеется. А что же ты думал?
— Попробую. Но должен вам сказать, что и это дело мне не особенно нравится.
— А в таком случае — убирайся.
— Говорю вам: попробую. Какой у вас скверный характер, однакож, добрейший господин мельник.
Мельник повел Чуффеттино к конуре Мелампо. Мелампо был старый пес, из породы овчарок, у которого за время его долгой и верной службы на мельнице совсем поредела шерсть, повыпадали зубы и пропали все светлые взгляды на жизнь. У него оставалось теперь только два последних зуба, которыми он с трудом разжевывал даже кашу, и всего один глаз, так как другой ему прострелили на охоте. Лаять он больше не мог, так как страдал хроническим воспалением глотки, и с трудом передвигал ногами от сильнейших подагрических болей. Он целыми днями оплакивал свое прежнее счастливое время и не в состоянии был даже защищать хозяйских кур от ночных набегов хищных хорьков, приносивших большой ущерб птичнику.
— Вот пес, с которым тебе надо покончить, — сказал тихо мельник и, обвязав веревкой шею бедного животного, он передал ее мальчику.
— Иди и сделай все быстро, — сказал он ему, — думай об ужине с вином и о новеньких сольдах.
Чуффеттино, таща за собой за веревку Мелампо, нехотя поплелся по извилистой дорожке к оврагу, на который ему указал мельник.
Глава одиннадцатая, в которой Чуффеттино, тронутый мольбами старого Мелампо, решается отказаться от ужина, предложенного ему мельником
Дорогой Чуффеттино вдруг услышал чей-то жалобный, заглушенный рыданьями голос, который говорил где-то совсем близко от него:
— Хороша награда за столько лет верной службы. Подлый и неблагодарный род человеческий.
Чуффеттино обернулся посмотреть, кто это говорит, но никого нигде не увидел.
— Мне это, должно быть, послышалось, — сказал он сам себе, качая головой, и сильнее потянул за веревку Мелампо.
— Иди, иди, Мелампо… В сущности мне совсем не нравится удавить эту несчастную собаку, которая не сделала мне никакого зла, — продолжал вслух думать мальчик. — Да только я уже дал слово этому мельнику.
В эту минуту до слуха его опять донесся тот же жалобный, прерывающийся рыданиями голос:
— А сколько раз я спасал его дом от разбойников и воров…
Чуффеттино остановился, поднял полову, посмотрел наверх, потом вниз, потом несколько раз обернулся и пожал с недоумевающим видом плечами.
— Очевидно, мне это чудится, — сказал он.
Они подошли в это время к оврагу, по дну которого с однообразным зловещим шумом катились мутные воды. Чуффеттино вздрогнул.
— Бедное животное! — проговорил он мысленно, — так кончить свою жизнь… Если бы в это дело не было замешано ужина…
— Чуффеттино, умоляю тебя — не губи меня! — раздался около него тот же голос.
На этот раз мальчик понял, что это был голос Мелампо. Чуффеттино сел на обросший мхом камень и сказал, обращаясь к подползшей к его ногам и умоляюще смотревшей на него собаке:
— Ничего не доделаешь, милейший мой Мелампо! Если бы зависело от меня, то я отпустил бы тебя на все четыре стороны. Но твоей смерти требует мельник. А мне за то, что я сброшу тебя в этот овраг, он обещает столько хороших вещей: и вина, и колбасы, и масла, и 4 сольда! А если бы ты только знал, до чего я сейчас голоден, до чего мне трудно… Кусочек хлеба, который мне дал сегодня мельник, был совсем крохотный, я и не заметил, как проглотил его… А эти четыре сольда помогут мне добраться до дому… потому что — должен тебе сказать — я заблудился, и если мне удастся вернуться домой…
