Эрвин Лазар - Джонни-бедняк и Арника
— С чего это вы решили, что все случилось именно так? — удивился Джонни-бедняк.
— Так мы это чувствуем! Видишь ли, над нами довлеет страшное проклятье. Если у одного из нас что-нибудь не в порядке, у всех остальных случается то же самое. Ой-ёй-ёй, до чего же болит нога! Представляешь теперь, как ужасна наша жизнь? Недавно вон тот глупец ухитрился поскользнуться и свалиться в реку, а плавать, дуралей, не умеет и, конечно, начал тонуть, задыхаться, звать на помощь. Так мы на берегу едва-едва живы остались. Хорошо, течение вынесло его на берег.
— Молчал бы уж! Кто позавчера объелся? А у нас, несчастных, животы болели! Обжора!
— Да ты бы лучше помалкивал! Помнишь, как ты заблудился в прошлом году? Мы из-за тебя целых три дня мерзли и голодали! Не мог дороги отыскать!
Братья уже готовы были вцепиться в волосы друг другу. Джонни-бедняк даже за голову схватился, взгляд его перескакивал с одного брата на другого. Но они внезапно прекратили перепалку и опять принялись охать и стонать.
— Ох, тяжело, ох, тяжко, ох, давит на плечо! — наперебой кричали братья. — Вот дубина, до чего сучковатое бревно выбрал! Ну зачем надо тащить такую тяжесть!
Так они долго стонали, охали, ахали, сокрушались.
— А сейчас что с вами происходит? — поинтересовался Джонни-бедняк.
— Теперь наш полоумный братец домой бревно тащит, то самое, что ногу ему придавило… Выбрал, олух, самое тяжелое. Ой-ёй-ёй-ёй, за что нас так бог наказал?!
И вдруг заговорила Арника, она по-прежнему была под мышкой у Джонни-бедняка:
— Как вам не стыдно?!
Братья удивленно завертели головами:
— Кто это сейчас сказал? Неужели твоя утка? У тебя говорящая утка?!
— На самом деле это не утка, а моя невеста — принцесса Арника, просто ее злая ведьма заколдовала.
— Не ври, мы тебе не верим! — хором закричали братья.
При этом они не переставали охать, отдуваться, стонать, корчить рожи и потирать плечо с перекошенными от боли лицами. Как видно, двенадцатый брат усердно тащил бревно к дому.
— Я легко вам могу это доказать, — заявил Джонни-бедняк. — Пусть я буду селезнем, а Арника — человеком!
Хоп! — и желание мгновенно исполнилось. Перед братьями очутилась Арника во всей своей красе.
У братьев вытянулись лица и округлились глаза.
— Вот это да! Краси-и-и-вая! — хором воскликнули они, но Арника смотрела на них хмуро, даже с презрением. — А кто из вас обычно говорит заклинание, чтобы вы могли поменяться обличьем? — наперебой стали спрашивать у Арники братья.
И тут же глубоко вздохнули и перевели дух: двенадцатый брат, очевидно, опустил бревно на землю, чтобы передохнуть.
— Это всегда говорит тот, кто в данный момент человек, — ответила Арника.
— А ты не боишься, что в один прекрасный день, когда ты будешь уткой, зашвырнет он тебя куда-нибудь в кусты да там и бросит? А?! Вот и останешься уткой!
— Не верите вы друг другу! В этом и есть корень всех ваших бед! — сердито проговорила Арника.
— А это правда, что если бы один из них захотел, другой бы навсегда потерял человеческий облик?
— Да.
— Мне бы такое никогда в голову не пришло.
— И очень хорошо.
— А Джонни-бедняку и Арнике?
— Ты сама должна понимать, что об этом не может быть и речи!
— А вот братьям Чересчур это почему-то пришло в голову.
— Из-за дурного склада ума они и страдают.
— Это я понимаю. Были бы они дружны, пошли бы да помогли своему двенадцатому брату? Да?! Вот и не пришлось бы стонать и стенать, всем-то вместе куда легче управляться с делами!
— Верно! Именно это Арника и собирается объяснить им.
— Если бы у нас было бы так же, как у братьев Чересчур — у тебя заболело и мне сразу же больно, это хорошо или плохо?
— Я думаю, мы и сейчас как братья Чересчур. У меня очень сердце болит, если с тобой что-нибудь случается.
— Я о другом думаю. Вот если бы, скажем, я упала, набила бы себе синяки, оцарапалась, мне было бы больно. А у тебя тоже появились бы синяки и царапины?
— А по-твоему, это хорошо или плохо?
— Но ведь я бы тогда бегала осторожнее, чтобы не упасть и непричинить тебе боль.
— Очень мило с твоей стороны.
— А ты бы меньше курил, чтобы я по утрам не кашляла?
— Тогда бы я, наверное, совсем бросил курить.
— Вот и хорошо. Мы были бы внимательнее друг к другу. Так пусть же Арника скажет братьям Чересчур, чтобы они заботились друг о друге, хорошо?
— А она уже сама им это объясняет.
— Эх, вы, глупцы несчастные! — проговорила Арника. — Вы готовы скорее на берегу задохнуться, чем прыгнуть в воду и помочь брату! Готовы три дня мерзнуть и голодать, вместо того чтобы помочь вашему родному брату выбраться из леса!
— Вот еще! Так мы и будем друг за другом бегать да в воду прыгать? — заворчали братья.
— Но ведь вы могли бы быть самыми счастливыми людьми на свете, — продолжала Арника. — Любой из вас, попав в беду, мог бы рассчитывать на помощь остальных одиннадцати. Среди вас могли царить доверие и любовь.
— И правда, — задумчиво произнес старший брат, а остальные круглыми от удивления глазами уставились на Арнику. — Как нам это раньше в голову не пришло?
И тут они опять застонали: двенадцатый брат, видно, взвалил себе на плечо бревно. Но теперь уже братья Чересчур мгновенно вскочили со своих мест и побежали. Они помчались навстречу брату — помочь ему. Для двенадцати человек бревно оказалось таким легким, что они и веса-то его не почувствовали. И не пришлось им стонать и стенать от тяжести. Братья легко несли бревно и вдруг хором закричали:
— Эй, глаза щиплет. Кто это из нас плачет?
— Я, — проговорил двенадцатый брат. — Плачу от радости.
Глава восьмая
И ПОСЛЕДНЯЯ, В КОТОРОЙ ВСЕ КОНЧАЕТСЯ ВПОЛНЕ БЛАГОПОЛУЧНО, И МЫ УЗНАЕМ, ЧТО У СТОЛИКОЙ ВЕДЬМЫ ПОЯВЛЯЕТСЯ СТО ПЕРВОЕ ЛИЦО
И опять Джонни-бедняк был счастлив. Радовалась и Арника. Да и как им было не радоваться, ведь на земле еще двенадцать человек стали счастливы.
Джонни-бедняк шагал очень быстро, почти бежал, и вскоре они подошли к дворцу короля Ай-Ах Тана Кутарбана. Король сам выглянул из окна, улыбнулся им и приветливо помахал рукой.
— Семиглавая Фея уже ждет вас! — весело прокричал он.
— Разве она знает, что мы идем к ней за помощью?
— Конечно!
В этот момент неподалеку зазвучала приятная музыка, и молодые люди вдруг очутились лицом к лицу с Семиглавой Феей. Она приветливо смотрела на них и улыбалась.
— Так какая же у вас ко мне просьба? — спокойно спросила она.
— Мы бы хотели… Мы пришли, чтобы… — растерялся Джонни-бедняк. — Мы хотели бы… словом, нам бы… пусть мы оба будем или людьми или уж утками… Лишь бы одинаково… словом… если можешь, помоги нам, пожалуйста!..
Ничего не ответила Семиглавая Фея, лишь ласково улыбнулась, но Джонни-бедняк почувствовал: кто-то мягко дотронулся до его руки. То была Арника. Семиглавая Фея вернула ей человеческий облик. Молодые люди обнялись. Они были так счастливы, что забыли обо всем на свете. Так бывают счастливы люди, которые по-настоящему любят друг друга.
И вдруг они оба почувствовали легкий укол. Это в их сердца вошли добрые чары Семиглавой Феи, и они поняли, что никакое злое колдовство не сможет больше повредить им.
— Они поблагодарили Семиглавую Фею за помощь?
— Конечно.
— А сейчас они спешат домой, к королю Эштёру, чтобы он тоже стал счастлив, да?
Джонни-бедняк и Арника очень торопились домой. И все при виде их счастливых, радостных лиц становились мягче и добрее, уж очень хороши и милы были эти молодые люди.
Один из вечеров они провели у двенадцати братьев Чересчур, другой — у ставшего весельчаком Дезё Медношахта, третий у знаменитого центрфорварда Ктоне Спрятался. Его команда именно в тот вечер в тяжелейшем матче выиграла Кубок Моря-Окияна. А еще через несколько дней Джонни и Арника увидели вдали тридцать шесть башен родного замка на берегу Круглого озера.
— А со Столикой Ведьмой что стало?
— А по-твоему, что с ней должно случиться?
— Не знаю. А на самом деле ведьмы есть?
— Нет, конечно.
— Но в этой сказке есть Ведьма.
— Ты же сама просила, чтобы она была в сказке.
— А теперь я не хочу, чтобы в сказке была Ведьма.
— Но ведь как раз сегодня, в двенадцать часов по сказочному времени, Столикая Ведьма потеряет свою колдовскую силу. Именно сегодня истекают семь лет ее колдовской силы, а в сети к ней так никто и не попался.
