Андрей Лукин - Древнее волшебство
– Орешек! – гулко крикнул Шеприк.
Атти даже застонал от отчаяния:
– Ёксель, моксель! Орешек-то у меня! Какой же я растяпа! Вечно всё испорчу!
Время уходило. Атти сидел в глубокой яме и выбраться не мог. Глупейшее положение! Шеприк от досады рвал на себе волосы и бегал вокруг ямы, рискуя свалиться на голову другу. Срочно требовалась лестница или хотя бы верёвка! Но разве отыщешь что-нибудь в такой кромешной темноте да ещё и в незнакомом месте!
Атти что было силы стукнул себя кулаком по лбу. Так сплоховать в двух шагах от цели! Трой никогда мне этого не простит! Он там с Кровожабом бьётся, а я здесь в дурацкой яме сижу!
Подчиняясь какому-то неясному предчувствию, Атти вытащил из кармана орешек – и ахнул. Орешек ярко светился в темноте, словно золотой светлячок.
– Шеприк! – крикнул Атти. – Лови!
Он размахнулся и подбросил орешек вверх. Золотая искорка вылетела из провала, очертила дугу и упала прямо в ладошку Шеприка.
– Поймал? – донеслось из ямы.
– Да.
– Беги и поскорее его закапывай! А я попробую выбраться! Здесь, оказывается, с одной стороны земля осыпалась! Ты заклинание не забыл?
Но Шеприк его уже не слышал, он со всех ног мчался к центру деревни, туда, где возвышалось над развалинами высокое сухое дерево. Если бы ещё было чуть светлее! Шеприк от всей души надеялся, что выбрал верное направление.
Заросли крапивы и бурьяна стеной вставали на его пути. Шеприк неудержимо прорубался сквозь все преграды. В темноте он почти ничего не видел. Только бы никуда не провалиться!
Вот он и на месте! И вновь Молчуну пришлось отбиваться от врага. Большая летучая мышь, пронзительно вереща, вывернулась из мрака и попыталась вцепиться ему в лицо. Шеприк отогнал её мечом. Мышь взмыла вверх.
– Он здесь! Он здесь! – надрывалась она. – Скорее ко мне! Я его вижу! Я его нашёл!
Шеприк упал на колени перед мёртвым деревом, воткнул меч в землю и стал быстро выкапывать ямку. Потом он опустил в эту ямку золотой орешек, присыпал его землёй и старательно притоптал. Осталось произнести заклинание. Почему нельзя сказать его про себя? Шеприк набрал в грудь побольше воздуха... и с ужасом обнаружил, что начисто забыл первую строчку. В голове было пусто до звона. Нет-нет, сейчас я вспомню! Как же оно начинается? Что-то очень простое... Э-эх! Молчун не знал, что в его внезапной забывчивости виноваты злые чары Гингемы, ему казалось, что его просто не вовремя подвела память.
Шеприк зажмурился, от отчаяния из глаз брызнули слёзы. Да что же со мной такое, бамбара, чуфара!.. Вот оно! Вспомнил! Вспомнил!
– С-самри, кадёныш-ш-ш! – стремительно надвинулась из темноты огромная тень.
Шеприка обдало смертельным холодом. Кровожаб вернулся!
– Кде ореш-шек? – просвистел Змей, гипнотизируя Молчуна цепенящим взглядом неподвижных глаз.
Шеприк в ответ рубанул мечом. Брызнули искры, клинок со звоном отскочил от чешуи. Кровожаб не обратил на удар никакого внимания.
– Он его закопал! Закопал! – пропищала мышь. – Но не успел сказать заклинание!
– Турабо, фурабо... – начал Шеприк, но Змей мощным ударом хвоста швырнул его на землю. Меч улетел в заросли бурьяна.
Шеприк, даже не делая попыток встать на ноги, начал заклинание сначала. Змей обвил его двумя кольцами и поднял над землёй.
– Молчи, человечиш-шка! Молчуны долшны молчать! – Кровожаб наслаждался беспомощностью жертвы. – А я долшен тебя проклотить!
... Атти всё это время не сидел сложа руки. Он копал как одержимый – откуда только силы взялись! – и довольно быстро выкарабкался из ловушки. Кровожаб шипел совсем рядом, и Атти ринулся на помощь Шеприку, забыв и страх и боль в подвёрнутой ноге. Врёшь, змеюка, не одолеешь! Мы и не с такими справлялись!.. Он споткнулся о твёрдый корень, торчащий из земли, и упал на него, ободрав руки.
Нет, это был не корень! Атти лежал на толстом, подёргивающемся хвосте Кровожаба.
Опять хвост? Великолепно!
– Это дело нам знакомо! – пробормотал он, усаживаясь поудобнее. Поплевав на ладошки, он занёс над головой топорик и принялся деловито отрубать Кровожабу хвост. После первого же удара лезвие топора затупилось о крепкую чешую. Приём, столь успешно опробованный на драконе, на этот раз не сработал.
Атти отшвырнул топорик и побежал вдоль хвоста к голове Змея. Выглянувшая из-за туч луна осветила леденящую кровь картину: Кровожаб держал беспомощного Шеприка вниз головой и готовился проглотить его. В распахнутой пасти жадно трепетал раздвоенный язык, глаза Змея затуманились...
– Эй, пиявка! – крикнул Атти громко и требовательно. – Посмотри на меня! Вот он – орешек! В моей руке! И сейчас я с тобой разделаюсь!
– Врёш-ш-шь! – не поверил Кровожаб.
– Врёт, врёт! – заметался и Крылан. – Он хитрый! Я знаю!
– А ты проверь! – подзадорил Атти.
Кровожаб, не выпуская Молчуна из смертельных объятий, надвинулся на Атти сразу всем телом:
– Кде ореш-шек? Отдай мне! Отдай!
– Меняю орешек на Молчуна! – крикнул Атти.
– С-сокласен! – прошипел Змей, разжимая кольца.
Шеприк упал к ногам Атти, чудом не свернув себе шею.
Кровожаб навис над мальчишками, уставившись на Атти своими жуткими немигающими глазами.
– Отдай ореш-шек! Покаши его! Кде он?
– Вот он, бамбара, чуфара! Забирай! – завопил Атти.
Он широко размахнулся и зашвырнул в открытую пасть Повелителя волшебный мешочек с людоедскими сокровищами. Как хорошо, что он заранее позаботился распустить тесёмку на его горловине. Вот сейчас будет змею сюрприз!
Кровожаб жадно сомкнул челюсти:
– Ну, вот и вс-сё!
Он проглотил мешочек и вдруг болезненно вздёрнул голову в небо, поражённый до глубины своей холодной души:
– Ш-што это? Ак-х-ха!
Сокровища из развязавшегося мешочка густым неостановимым потоком хлынули в его горло. Они были твёрдые и невкусные и их было слишком много даже для такого огромного Змея. Кровожаб извивался, давясь и кашляя:
– Кха!.. Кха-а!.. Кх-хааааа!
Золотые монеты, украшения и драгоценные камни вылетали из его пасти блистающим фейерверком, и он не в силах был справиться с этим губительным для него изобилием.
Атти помог Шеприку подняться на ноги. Они обняли друг друга за плечи и, щедро осыпаемые золотым мерцающим дождём, торжественно и не спеша – теперь уже можно было не торопиться – произнесли заклинание:
Турабо, фурабо, Бамбары, чуфары! Пусть сгинут навеки Гингемовы чары! Пикапу, трикапу, Именем Гуррикапа, В то же мгновение Совершись, ПРЕВРАЩЕНИЕ!
Прозвучало последнее слово...
И в тот же миг Кровожаб взвыл от нестерпимой боли и грянулся о землю всем своим чешуйчатым телом.
И в тот же миг Крылан пискнул где-то в темноте в последний раз и умолк. Возмездие настигло подлого шпиона.
И в тот же миг всё воинство Кровожаба замерло в замешательстве, – и бросилось вдруг врассыпную, и исчезло так стремительно, словно змеи, крысы, пауки и летучие мыши никогда и не собирались вместе.
И в тот же миг всем Жевунам стало ясно, что страшные Гингемовы чары развеялись навсегда. Предсказание Виллины сбылось.
И в тот же миг старый ворон Карлак, дремавший в ветвях Магического Кедра, довольно проворчал: «Молодцы мальчишки! Я знал, что у них всё получится!» И Кедр зашумел в ответ пышной кроной.
И в тот же миг заколдованная деревня осветилась чудесным голубым светом – это тысячи светлячков праздничными фонариками слетались со всего леса туда, где больше не было злого колдовства.
И в тот же миг в том месте, где Шеприк закопал орешек, из-под земли пробился хрустальный родничок. Его светлые струи звенели нежнее самых нежных бубенчиков:
– Динь! Ди-инь! Динь-динь!
УДИВИТЕЛЬНОЕ ВОЛШЕБСТВО
Все враги разбежались. Все до единого. Развеялись словно дым. Дровосеки, всего лишь минуту назад отчаянно размахивавшие топорами и факелами, не могли прийти в себя от изумления. Уж не приснилась ли им жестокая и кровавая сеча? Уж не почудилось ли им это кошмарное Кровожабово войско? Нет, не приснилось и не почудилось. Вон сколько убитых змей и крыс осталось лежать на поле боя. Да и у самих Жевунов раны и укусы болели и кровоточили всерьёз.
– Они успели! – засмеялся Трой. – Атти и Шеприк успели!
– Победа! – подхватили все вокруг. – Победа! Кровожабу конец!
Ликующие победители шумной толпой поспешили в заколдованную деревню, увлекая за собой женщин и детей. Луна щедро освещала им дорогу, а впереди уже разгоралось чудесное зарево – ясный голубой свет, от которого на сердце становилось так легко и радостно, как не бывало ещё никогда.
