Пал Бекеш - Барсук с нашего двора
Сосед с церемонной медлительностью вскрыл послание и прочёл, после чего протянул листок мне. Я же был настолько взволнован оказанной мне честью, что не решался заглянуть в текст.
— Смелее, — подбодрил меня сосед.
И я впился взглядом в строчки.
«Бр. Михейскорняжкину: дом 13, что на улице Сына Белой Лошади. Пролетая над вашей улицей, шлю сердечный привет. Надеюсь, вы с неизменным успехом продолжаете свои наблюдения. Лазоревый Барсук».
Сосед встал, потянулся всем телом так, что косточки хрустнули.
— Давайте-ка выдвинем кадку с олеандром на середину двора, — сказал он.
В полном недоумении мы с Енци, однако же, без звука повиновались и, несмотря на громкие протесты олеандра, выставили кадку на самый солнцепёк. Едва мы успели закончить работу, как небо заволокло тучами. Лёгкое дуновение ветерка коснулось листиков олеандра, а в следующий миг на деревце обрушился долгожданный ливень. Частые капли громко забарабанили по булыжникам, водосточные сливы едва успевали поглощать невесть откуда взявшиеся бурные потоки воды. По лицу моему струились ручьи, и каждая клеточка тела, казалось, упивалась влагой. Всё происходило как будто во сне. И тут я, вовремя спохватившись, помчался домой — завернуть оставленный открытым кран, который до этого лишь впустую хрипел и хлюпал, — прежде чем квартиру зальёт вкуснейшей водопроводной водой.
Как быть с лисицами?
— Я в растерянности, — как-то раз признался мне Михейскорняжкин. По обыкновению, он сидел на скамеечке, свесив ноги, вот только колечки сигарного дыма выпускал слишком уж сосредоточенно. — В полнейшей растерянности. Бр-бр, су-уший уж-жас!
— Не могу ли я помочь? — Я подсел к нему, готовый принять участие в его делах.
— Ох-хо-хо! — тяжко вздохнул он. — Никто мне не поможет. Бывают, знаете ли, такие вопросы, с разрешением которых барсук должен справляться сам.
— Конечно, конечно, — понимающе кивнул я и, чтобы поднять ему настроение, попытался перевести разговор: — Давненько я вас не видел.
— Я участвовал в съезде барсуков.
— Неужто у барсуков тоже бывают съезды?
Он смерил меня уничижительным взглядом:
— Могли бы увидеть по телевизору. Нас показывали в программе «Вечерняя сказка».
— Как же это я проворонил? Наверное, как раз в этот момент отлучился на кухню за солёными палочками. Слабость у меня такая, уважаемый сосед: люблю похрустывать вкусненьким, сидя у телевизора, — принялся оправдываться я.
— Ясное дело, решили запастись палочками на последующую передачу, когда будете детектив смотреть! — обрушился на меня Михейскорняжкин. — Что за народ пошёл, одни детективы у всех на уме, нет чтобы путное что-нибудь посмотреть! Ни разу не слышал, чтоб кто-либо вышел в кухню за палочками ради «Вечерней сказки». Ладно, оставим это, — раздражённо отмахнулся он от меня и погрузился в молчаливое созерцание цветущего олеандра.
Чуть погодя я кашлянул, желая привлечь к себе внимание.
— Интересно прошёл съезд, уважаемый сосед?
Михейскорняжкин встрепенулся, будто внезапно разбуженный ото сна.
— Видите ли, барсучий конгресс — сам по себе интереснейшее событие. К тому же всемирного значения. Шутка сказать, собираются барсуки со всего света, от мала до велика, лучшие из лучших и далеко не лучшие, активные-неравнодушные и слабые-тшедушные, смелые-умелые и сопляки незрелые, овеянные славою и…
— И что же там обсуждалось? — полюбопытствовал я, решив воспользоваться неожиданной словоохотливостью соседа.
— Разумеется, животрепещущие вопросы всего барсучества. Но к сожалению, — вновь погрустнел он, — на сей раз возникло резкое противостояние партий.
Сосед готов был опять уйти в свои мрачные мысли, но я поспешно задал очередной вопрос:
— А что было главным предметом обсуждения?
— Лисы, — кратко ответствовал Михейскорняжкин.
— С лисами… что-то не в порядке? — осторожно допытывался я.
— Разве вы не знаете, что между лисами и барсуками с незапамятных времён натянутые отношения? — укоризненно глянул он на меня.
— По правде говоря… даже не подозревал об этом… — пролепетал я.
— Чего ни коснись, ничего вы не знаете! — голос соседа прозвучал довольно-таки резко. — Вполне естественно, если во время вечерних передач некстати отходить от телевизора.
— Обещаю впредь исправно смотреть познавательные передачи, — поклялся я, и Михейскорняжкин коротким кивком принял мою покладистость к сведению.
— Суть в том, что барсуки — отменные строители. Надеюсь, хоть это вам известно? Дома строят — загляденье: терраса, пять-шесть ходов-выходов, один другого удобнее и краше, вентиляционная система строго продумана с таким расчётом, чтобы внутри всегда был свежий воздух. Барсучье жилище куда просторней и удобней, чем эти клетушки, — он презрительно кивнул в сторону своей квартиры.
— Да уж, хуже наших поискать, — заметил я, поскольку сам ютился в такой же тесноте, что и Михейскорняжкин.
— И вот, когда дом построен, — драматическим тоном продолжил сосед, — лиса заявляется на готовенькое и безо всякого спроса-разрешения поселяется в одном из ходов барсучьих владений. А иной раз мало-помалу захватывает всё жильё целиком, вытесняя хозяина!
— Подло и унизительно!
— Совершенно с вами согласен. Но… ведь и лисицу понять можно, — смягчился Михейскорняжкин. — Барсук по большей части живёт один, словно средневековый властелин в замке. А у лисий семейства большие, и в строительных делах они мало смыслят. Словом, с жильём трудно, а жить-то ведь где-то надо…
— Ваша правда! — решительно согласился я.
— Так, значит, вправе лисица вселяться в барсучьи владения? — коварно поинтересовался Михейскорняжкин.
— Конечно, вправе! То есть как же это — вселяться в чужое жилище?! М-да… нечего сказать, вопрос заковыристый.
— О том и речь. Вот и раскололся барсучий съезд на два лагеря. Сама постановка вопроса: «Барсуки или лисы» — вызвала целую бурю споров. Одна из партий взяла себе название «БАРСУКИ-PRO», за барсуков, стало быть. Сторонники её настроены крайне решительно. Гнать, кричат, лисий этих взашей, отпугивать всяческими ухищрениями, капканы ставить, а если понадобится, так и в открытую борьбу вступать. Предводитель этой партии — шотландец МакБарсук, сквалыга, каких свет не видал, этому и глотка воздуха для лисий жалко. К его позиции склоняется и Барсучини, очень симпатичный итальянец, но нрава весьма вспыльчивого. Этот безапелляционно заявляет, что нам, барсукам, солидным и рассудительным, с наглым, пронырливым лисьим племенем и в переговоры вступать нечего.
А вот члены другой партии — «БАРСУКИ-CONTRA», то бишь против барсуков, — проявляют большее понимание. Коль скоро лисы нуждаются в жилье, нельзя же быть настолько бессердечными, чтобы не поделиться с ними, отдать хоть какой-нибудь закуток. Кроме того, лисиц ведь очень много, вздумай они всем скопом выступить против барсуков, и нам худо придётся. Словом, нравится — не нравится, а надо приучаться к совместному житью. Глава партии, старый грек Барсукопулос, стремится к переговорам и примирению с лисами, его поддерживает и украинский делегат, госпожа Барсучко… ах, вы бы видели, какая красотка! — к моему величайшему изумлению, прищёлкнул языком Михейскорняжкин. — Только ведь Барсучко с её идеей коллективного барсучества призывает к перевоспитанию натуры, а барсук испокон века одиночка, сам по себе. Теперь вы имеете представление о том, какие страсти разгорелись на нашем съезде.
— Позволю себе спросить, а вы-то, дражайший сосед, ЗА барсуков либо ПРОТИВ?
— В том-то и дело, — Михейскорняжкин не сводил задумчивого взгляда с олеандра. — Растерянность моя понятна. Ведь меня выбрали мировым посредником. Конечно, большая честь, но… отсрочку я получил до завтра. Вот теперь сиди и ломай голову.
Я тоже напряг мозги. Михейскорняжкин, должно быть, заметил по моему нахмуренному лбу, что я весь в раздумьях, но… тщетно! Ничего путного на ум не приходило. С лисами этими и впрямь не разберёшься.
Михейскорняжкин встал, потянулся, похрустев косточками, затем сунул скамеечку под мышку и на прощанье сказал:
— Ладно, утро вечера мудренее. Глядишь, во сне какая мыслишка явится. — И угрюмо побрёл к себе. На его гладкой блестящей шкурке радужной россыпью искр играло солнечное сияние.
На другой день я загодя запасся солёными палочками, чтобы сдержать данное соседу обещание и не прозевать «Вечернюю сказку». Я направлялся из кухни в комнату, когда в дверь постучали и на пороге появился сосед. Но главное — в каком необычном виде! Во фраке, с тщательно завязанным галстуком. Глаза его лукаво поблёскивали.
— Ик! — громко произнёс он.
Я изумился, хотя и постарался скрыть своё удивление. Что греха таить, я ни разу не слышал, как барсуки икают.
