Владимир Сисикин - Свет под землёй
Чик! Захарка перерезал ошейник.
— М-мм… сторожишь? — спросил Крот.
Захар сообщил хомякам едва слышным шепотом:
— Он все время проверяет.
Сто пятьдесят первый шепнул:
— Я останусь здесь. Бегите.
Двести двадцать второй и Захарка помчались к выходу и скоро оказались в Главной пещере. Работа там кипела по-прежнему.
— Что же вы делаете! — на бегу кричал Захарка Двести двадцать второму. — Крот над вами издевается как хочет, а вы на него работаете? Если дом рухнет, вам самим здесь несдобровать! Куда мы бежим? Нужно остановить работу!
— Скорей! — торопил хомяк. — Если твои друзья сверху помогут, то хомяки поднимут восстание. Одни они выступать боятся. Смотри, Крот проснулся!
Захар обернулся и увидел Крота, который выруливал на черепахе из Скелетной.
— Ходу, ходу! — торопил Двести двадцать второй, хотя Захарка и так уже бежал из последних сил. Задыхаясь, он упал на тележку, запряженную хомяками, рядом сел Двести двадцать второй, и экипаж рванулся в тоннель.
Захар посмотрел назад. Скелет мчался по пятам, глазницы черепа горели, как дальнобойные прожекторы. Стучали кости.
Крот на ходу подкручивал заводной ключ, и черепаха все увеличивала скорость. Крот отлично знал все свои тоннели, но на поворотах ему приходилось тормозить, чтобы не врезаться в стенку. Здесь он проигрывал, но когда тележка и черепаха выходили на прямую, расстояние между ними неумолимо сокращалось.
Некоторое время гонка шла с переменным успехом.
Но вот хомяки начали уставать. Их спины потемнели от пота, хвостики стали волочиться по земле.
Все громче стучали черепашьи кости.
В одном из кривых тоннелей, где Крот на время отстал, Двести двадцать второй остановил тележку и с помощью хомяков выковырнул из стены большущий камень.
— Раз, два, взяли! — крикнули хомяки и взгромоздили тяжкий груз на свой экипаж.
Тележка затрещала и осела.
Медленно- медленно набирая скорость, скрипя, экипаж двинулся дальше.
Захар никак не мог понять, зачем так нагрузили себя еле живые хомяки.
— Сейчас будет прямой длинный тоннель с уклоном, — сказал Двести двадцать второй.
— И что?
— Посмотрим, как Крот сломает себе шею!
Через несколько минут открылся уходящий вниз тоннель, конца которому не было видно.
— Ну, ребята, навались! — скомандовал Двести двадцать второй.
Катясь под уклон, тележка быстро набирала скорость. Вот-вот наедет на бегущих перед ней хомяков. И они, чтобы не попасть под колеса, на полном ходу попрыгали в экипаж.
В ушах загудел ветер.
Вверху, в начале тоннеля, появился черепаший скелет.
— Улю-лю-лю-лю! — завопил Крот, резко увеличивая скорость. Он решил, что здесь-то обязательно настигнет беглецов. Казалось, что у скелета не четыре, а сорок ног, мчащихся с бешеной скоростью.
— Пора! — сказал Двести двадцать второй.
Хомяки с пронзительным криком столкнули камень. Некоторое время он, подпрыгивая, словно громадный мяч, скакал за тележкой, потом остановился, перегородив дорогу.
Через несколько секунд Крот врезался в баррикаду. Раздался хруст ломающихся костей. Светящиеся глаза выпали, покатились по земле и погасли.
Черепах умерла во второй раз.
Но Крот, этот бешеный слепец, остался жив и невредим! Он перелетел через препятствие, несколько раз перевернувшись через голову, и встал на ноги как ни в чем не бывало.
Сгоряча он бросился за беглецами, но через несколько шагов остановился. О, Крот очень хорошо помнил свои тоннели! Он несколько шагов пробежал вдоль стены, выстукивая ее. Потом с необыкновенной быстротой работая железными лапами, в несколько секунд исчез. Крот прорывался наперерез беглецам.
Они остолбенели, когда земля вспучилась, ударила фонтаном и перед ними возник их преследователь, оставленный, казалось, далеко позади.
— В Большой Скелетной вы у меня еще попросите прощения! — торжествуя, сказал Крот.
Некоторые хомяки упали в обморок.
Некоторые бросились бежать.
Некоторые опустились на колени.
Только Двести двадцать второй храбро заслонил Захарку.
Крот отшвырнул его и протянул лапу, чтобы схватить котенка.
Захар отшатнулся и сунулся в боковой тоннель…
Из него появился Крыс!
Он стоял, заложив лапы за спину.
«Все пропало! — подумал Захар. — Если Крыс вернулся, значит, он убил Слона и того сыщика…»
— Крыс, Крыс вернулся! — перешептывались хомяки.
— Крыс? — обрадовался Крот. — Как ты вовремя! Дай я пожму твою мужественную лапу!
— Не могу, — пролепетал Крыс, — я… я в плену.
— Что-о?
Из- за спины Крыса эффектно выступил незнакомец с пистолетом и произнес:
— Не ругайте бедного, несчастного Крыса, который говорит правду: он в плену. А пожать его мужественные честные лапы вы не сможете по той простой причине, что они связаны у него за спиной. В точно таком же положении скоро окажутся и ваши передние конечности. А пока поднимите-ка их повыше над головой… Не хотите? Стреляю.
Крот торопливо вскинул лапы.
Захарка кинулся к сыщику и, захлебываясь, начал рассказывать про Главную пещеру и о том, какая опасность угрожает дому.
Шарик некоторое время слушал, потом озабоченно потрогал Захаркин лоб:
— Ты себя хорошо чувствуешь, малыш?
— Он переутомился, — подал голос Крот, — столько новых впечатлений… И вообще, я не понимаю, почему вы мне угрожаете, с старому слепому инвалиду? Котенок…э-э… по недоразумению попал в наши владения… Я его накормил, показал… э-э… наиболее интересные места… А вы сразу «руки вверх»… М-м… невежливо!
— Не верьте ему, не верьте ему! — загомонили осмелевшие хомяки. — Котенок говорит правду! Тут такое творится! Утром дом может рухнуть.
Крот сделал шаг назад и провалился в дыру, из которой выскочил несколько минут назад. За ним, оттолкнув Шарика, со связанными руками, головой вперед нырнул Крыс.
Шарик устремился вслед, но дыра уже была забита непроходимой земляной пробкой…
— Ведите в Главную, или как там она у вас называется, — сказал Шарик хомякам.
Двести двадцать второй осторожно возразил:
— Может, сначала сходите наверх за подмогой?
— Сами справимся, — коротко ответил сыщик.
Но он слишком понадеялся на свои силы и недооценил коварство противника.
Когда Двести двадцать второй, показывавший дорогу, Шарик, Захар и остальные хомяки миновали несколько тоннелей, сзади раздался грохот. Волна затхлого воздуха догнала идущих и мягко толкнула в спину.
— Обвал, — сказал Двести двадцать второй, — это не к добру. Вперед, скорее!
Через несколько секунд загремело впереди, и воздушная волна ударила в грудь.
— Все, — сказал Двести двадцать второй, — мы отрезаны.
Он с упреком посмотрел на Шарика.
— Завал можно разрыть, — сказал Шарик.
— Можно, — ответил Двести двадцать второй. — А время-то идет… Крот и Крыс похоронили нас в этом тоннеле, а сами продолжают работу. Если они еще догадаются…
Он не договорил и умолк.
— О чем догадаются? — настороженно спросил Шарик.
Двести двадцать второй молчал и к чему-то прислушивался.
В тишине раздалось слабое журчание. Струйка грязной воды выбилась из-под стены и потекла по тоннелю.
— Вот о чем, — сказал Двести двадцать второй. — Они повредили водопроводную трубу. Теперь нам конец.
Вода показалась под другой стеной. Пенные ручейки бежали навстречу друг другу, неумолимо сливались в большие ручьи, ручьи впадали в маленькие озерки, которые превращались в громадное озеро, заполнявшее тоннель.
Уровень воды повышался каждую секунду.
— Мама! — изо всех сил закричал Захар и заплакал. — Ма-а-ама!!!
Солнце обрушилось в подземелье
Наступило воскресное утро.
На волейбольной площадке у подземного хода сидели мама Муркина и Тимофей, ожидая возвращения сыщика.
Воробей, проголодавшийся к утру, порхал над цветником и пил сладкий нектар. Вдруг он закричал:
— Бегите скорей, там кто-то на помощь зовет!
Когда все примчались к цветнику, Николай показал на белый граммофончик табака:
— Слушайте!
— Ма-а-а-а-а-а-а-ма…
— Захарка! — крикнула Муркина. — Захарка!
Тимофей выдернул стебель фальшивого цветка, и из дырочки в земле донеслось уже более явственно:
— Ма-а-а-а-ма!
Теперь все узнали голос Захара.
Муркина бросилась рыть землю.
Иван Иванович схватил огромную лопату, приготовленную для него по специальному заказу для сегодняшнего воскресника, и, копнув один раз, выкинул кубометр земли.
Еще раз!
Еще!
И вот образовалась яма, наполненная черной грязной водой, в которой плавали хомяки и сыщик, поднимающий над собой мокрого до последнего волоска, но все же неистребимо рыжего котенка!
