Юрий Дьяконов - Восемь волшебных желудей
– Ах, что он понимает в дружбе, ваш брат! Вспомните, как мы с вами играли!.. Нет, я не перенесу этого! Я от горя брошусь на землю и убьюсь до смерти…
– Не надо! Не убивайтесь, – просил Желурёнок. – Я сейчас побегу к брату и скажу, что вы хорошая!.. Он добрый. Он разрешит нам играть.
– Нет! Моя жизнь кончена. Прощайте, неверный друг! – Каналья покачалась на краю листка и бросилась вниз.
– Ой! – воскликнул Желурёнок.
Но, не долетев до земли, она повисла на тоненькой паутинке.
– Я падаю!.. Я убьюсь!.. Я умираю! – кричала гусеница, извиваясь.
– Нет! – крикнул Желурёнок. – Я спасу вас. Прыгайте на мою спину. Не бойтесь! Бросайте верёвку!
Гусеница плюхнулась на спину Желурёнка. Застонала, заохала.
– Вам больно? Вы ушиблись?.. Потерпите немного. Я мигом, Желудино поможет вам. Держитесь крепче! – И Желурёнок поскакал.
– Я кр-р-репко буду держаться. Уж будь уверен, – проворчала Каналья и запустила все свои когти в его спину.
– Ой! Вы делаете мне больно!
– Ты же сам просил!
– Но вы держитесь зубами.
– Чем хочу, тем и держусь! – нахально отвечала гусеница, кусая его за спину.
– Вы грызёте мою гладкую кожу! – кричал Желурёнок. – Мне больно! Больно!
– Ха! Ха! Ха! Глупый жёлудь! Мы, гусеницы, всегда вас ели!.. Ха-ха-ха!.. Он вообразил себя жеребёнком! Вот прогрызу тебя до середины… Попробую твоего белого мяса… Тогда узнаю, жеребёнок ты… или обыкновенный глупый жёлудь!..
Желурёнок брыкался, шарахался из стороны в сторону, становился на дыбы, чтобы сбросить гусеницу со спины. Но Каналья мёртвой хваткой вцепилась в него и всё грызла, грызла!..
– Же-лу-ди-но-о-о!.. Спаси-те-е-е! – в ужасе закричал он и помчался напролом через заросли…
* * *Желудино с братьями избегали всё вокруг… Солнце уже скрылось за деревьями. Вот-вот наступит ночь. Что тогда будет?..
И вдруг Желугавчик навострил уши:
– Кричит! Я слышу! Вон там!
– Вперёд! – крикнул Желудино, выхватывая шпагу.
Не успели они пробежать и сотни шагов, как навстречу из зарослей вырвался Желурёнок.
– Стой! – Желудино железной рукой схватил за уздечку.
Желурёнок остановился. И тут все увидели вцепившуюся ему в спину гусеницу.
– Каналья! – вскричал Желудино. – Я убью тебя!
Желугавчик схватил гусеницу за хвост. Желустрёнок так расхрабрился, что клюнул её в голову. Желудино, выхватив страшный пищик, засвистел во всю мочь и хотел проткнуть её шпагой.
Но гусеница вдруг изогнулась дугой, брякнулась на землю, задёргалась всеми своими шестнадцатью ногами и застыла в неподвижности.
– Умерла! – пискнул Желустрёнок. – Это я её так тюкнул!
– Желугавчик! Постереги Каналью! – приказал Желудино и бросился к Желурёнку, который, пройдя несколько шагов, упал на бок и громко стонал.
– Могла ведь загрызть до смерти! – сказал Желудино, осмотрев рану. – Хорошо, что мы подоспели вовремя. Она успела только поцарапать тебе кожу…
– Да-а-а, ко-ож-у… Вот попробуй, как болит…
– Не хнычь! – прикрикнул Желудино. – Я давно запретил тебе водиться с гусеницами!
– Так она ведь сказала, что она… хо-роошая, – плакал Желурёнок. – Я же не знал, что она обма-ан-щица-а…
– Желугавчик, а где Каналья? – спросил Желудино.
Желугавчик, виновато поджав хвост, топтался на месте:
– Она же это… Желустрёнок сказал ведь, что она умерла…
Все стали искать гусеницу. Но её и след простыл. Пока оказывали помощь Желурёнку, Каналья, которая только притворилась мёртвой, убежала.
* * *Всю ночь Желугавчику снился отвратительный сон. Он гонялся за Канальей. Она хитрила, изворачивалась. Желугавчик охрип от лая, выбился из сил, но никак не мог её поймать… Проснулся он от ужасной жажды. Горло, язык были сухими и корявыми, как тёрка.
Желугавчик побежал к кувшинчику, стал на задние лапы, но как ни вытягивал язык, достать до воды не смог.
– Странно. Кто же её выпил? – проворчал он и разбудил Желурёнка. – Слушай, братец. Ты выше меня. Попей водички и мне достань немножко. Страсть как пить хочется!
Желурёнок, охая от боли в спине, добрался до кувшинчика, сунул туда мордочку, пошлёпал губами и сказал:
– Я тоже не достал. Кто-то её выпил… Позовём Желустрёнка. Ведь он самый высокий. Может, на дне есть?
Желустрёнок никак не хотел вставать, брыкался и пищал:
– Я не хочу пить!.. Я хочу спать!
И всё-таки его уговорили. Сонный Желустрёнок, качаясь на длинных ногах, притопал к кувшинчику, опустил нос на самое дно. Глотал, глотал и вдруг как закричит:
– Она не глотается! Даже на донышке нет!.. Кто выпил мою воду? Я пить хочу! – и побежал жаловаться старшему брату.
Встревоженный Желудино осмотрел кувшинчик со всех сторон. Заглянул под дно и медленно опустился на траву.
– Что случилось?! – испугались братья.
– Случилось самое страшное, – печально сказал Желудино. – Там дырка!
Желудята но очереди посмотрели на большую дырку в дне кувшинчика. А Желустрёнок даже сунул в неё нос и пропищал:
– Правильно. Дырка есть! Но где же вода? Желудино потёр лоб, собираясь с мыслями:
– Понимаешь, маленький… Э-э-э… Есть такое правило. Вода не любит кувшинчики, на дне которых бывают дырки. Вот она и выбежала… Только никак не пойму, откуда взялась дырка?..
– Ха-ха-ха! – засмеялся кто-то противным скрипучим голосом. – Ха-ха-ха! Как славно я придумала!
Желудята подняли головы и ахнули. На ветке акации сидела Каналья. Она извивалась и гримасничала. Толстое пузо гусеницы тряслось от смеха.
– Это ты, злодейка, испортила кувшинчик?! – закричал в гневе Желугавчик. – Я р-р-разор-р-рву тебя на мелкие кусочки! – и кинулся к дереву. Но что он мог сделать? Каналья только хохотала в ответ.
– Ах ты мерзкая! Так ты ещё и смеёшься! – крикнул Желудино и так ловко запустил зелёной ягодой паслёна, что попал ей прямо в живот. Гусеница подпрыгнула, чуть не свалилась с дерева и, не дожидаясь, пока Желудино вынет свой страшный пищик, пустилась наутёк…
* * *Этот день был ужасным. Солнце палило немилосердно. Даже в тени нечем было дышать. Горячий воздух обжигал горло… Пить! Всем безумно хотелось пить. Но воды не было ни капли.
Желудино с тревогой смотрел на младших братьев. Их гладкая блестящая кожа посерела и даже кое-где покрылась крохотными, еле заметными морщинками. Это признаки одной из самых ужасных болезней. Она называется ВЫСЫХАНИЕ! Единственное спасение от неё – вода. Но где её достать?
Задыхаясь от жары, Желудино полез по стволу ласковца до самой макушки. Может быть, наверху в каком-нибудь из листьев-чашечек этого чудесного растения сохранилась хоть капля росы?.. Но всё было напрасно. Подлая гусеница испортила не только кувшинчик, она прогрызла дырки и во всех остальных листьях.
– Потерпите, маленькие, – уговаривал Желуди но братьев. – Зайдёт солнце, и вам станет легче. А утром мы напьёмся самой чистой, прохладной росы!..
Желустрёнок лежал под лопухом, широко открыв клюв, беспомощно растопырив крылышки, и без конца тоненько пищал:
– Пить… Пи-ить… Пи-и-ть…
Желурёнка не держали ноги. Он лёг, прикрыл глаза и даже не жевал – не было слюны, чтобы смочить жвачку.
Желугавчик, вывалив язык, лежал, отвернувшись ото всех, чтобы никто не видел, как он страдает…
Прошёл полдень. Медленно приближался вечер…
«Кукушка, ты ведь всё знаешь…»
Узнав, что с Женей случилось несчастье, подружки прибежали её проведать. Лида, соседка Жени по парте, спросила:
– А где ты напоролась на стекляшки?
– На тропинке. Около большого камня. А что?
– Так я и знала! – сердито сказала Лида. – Это опять Бирюлькин! Он всегда там в войну играет. Наставит на камень пузырьков, бутылок и из рогатки по ним – бац! бац! Так стёкла и летят. Только в прошлую субботу его сторож поймал, заставил все осколки собрать и в урну выбросить. А он опять!.. Сколько раз ему наша вожатая говорила: «Бирюлькин, надо же о других думать!..» А с него как с гуся вода. Ещё и хвастается: «А чего я буду думать? Я никогда не думаю. Я делаю, как хочу!..» Прямо бездумкин какой-то!
– Правильно! – подхватили девочки. – Не Бирюлькин он. Бездумкин он настоящий! Мы его так и будем звать—Бездумкин! Бессовестный! Надо его матери сказать и отнять рогатку.
Дня через два девочки принесли Жене рогатку:
– Вот возьми! Мать у Генки из кармана вытащила. И такую ему взбучку дала!
– А он другую сделает, – вслух подумала Женя.
– А мы и другую отнимем!
– Нет, – задумчиво сказала Женя. – Это не поможет. Нужно что-то другое придумать.
– А что? – удивились девочки.
– Я ещё тоже не знаю. Только надо, чтобы Генка сам понял и перестал быть Бездумкиным.
Что делать с Генкой, Женя не придумала. Зато прозвище «Бездумкин» так к нему и прилипло.
Нога зажила только через две недели. Утром Женя с мамой проводили дедушку, который ехал лечиться в Ессентуки. А когда вернулись с вокзала, Женя отпросилась погулять.
