Виталий Губарев - Часы веков

Гибель соплеменников не произвела на остальных охотников никакого впечатления. Они продолжали преследовать зверя с прежним упорством и яростью.

— Гры-ы-ы-ы-ы… Гры-ы-ы-ы-ы…

Овраг кончился, медведь был в западне. Он упёрся носом в ледник и, грозно рыча, поднялся на задних лапах. В эту минуту босоногий человек на уступе ледника привскочил и с победным криком «гры» вышиб из-под камней ствол дерева. Каскад каменных глыб с грохотом обрушился на голову зверя.

Медведь упал. Он лежал в сугробах всё больше вытягиваясь и суча задними лапами. Снег вокруг размозжённого черепа быстро краснел и таял.

Человек на уступе ледника ликующе потряс поднятыми руками, что-то зычно и гортанно крикнул и прыгнул вниз. Он грациозно пролетел по воздуху не меньше десяти-двенадцати метров и точно опустился на тушу зверя, вцепившись пальцами в его шерсть. А с откосов оврага, не переставая радостно вопить, скатывались прямо по снегу босоногие охотники. Они хохотали и приплясывали в сугробах и очень походили теперь на обезумевших обезьян. Некоторые из них, припав к черепу медведя, жадно пили горячую кровь. Другие ловко, одним ударом, разбивали камни и острыми гранями вспарывали тушу. Скоро в руках всех охотников оказались огромные куски мяса, которое они пожирали, громко чавкая и по-звериному урча. По-видимому, эти звуки означали высшее наслаждение, которое испытывали сейчас охотники.

— Да, — передохнул, наконец, Великанов, — сознаюсь, эта трапеза не вызывает у меня аппетита! Первобытное человеческое стадо! Но ты обратила внимание, Муха, что они уже пользуются камнями, как ножами и топорами! Это же колоссальный прогресс!

— Вижу, — прошептала Муха, — там творится такое, что мне стало даже жарко и на всём теле выступил пот…

— Да, Муха, они уже не обезьяны! Дикари, но клянусь, не обезьяны!

— Тише!.. То вы говорите мне «тс», то начинаете так басить, что они могут нас услышать!

— Поверь мне, им теперь не до нас! Ты смотри, смотри, что там делается!..

Один из охотников, насытившись медвежатиной, завладел куском шкуры зверя, счистил каменным скребком остатки мяса и швырнул их волосатым подросткам — их было не меньше дюжины. Как самые обыкновенные резвые мальчишки, толкаясь и ссорясь, они набросились на мясо и тут же сожрали его. А сытый охотник благодушно разглядывал шкуру и вдруг, осенённый какой-то неожиданной мыслью, напялил её на свои плечи и опустился на четвереньки.

— Гры, гры! — весело зарычал он.

— Гры! — в ужасе завопили волосатые подростки тонкими голосами и бросились врассыпную.

Взрослые охотники перестали жевать и насторожились.

— Гры, гры! — передвигаясь на четвереньках, рычал скрытый шкурой охотник.

Оглушительный звериный хохот потряс овраг. Дикари окружили изобретательного охотника, с интересом заглядывая под шкуру и похлопывая его по широкой спине. Он поднялся во весь рост, продолжая кутаться в шкуру.

— Кто знает, — задумчиво сказал часовой мастер, — может быть, благодаря такой шутке у первобытных появился первый костюм. Видишь, он не хочет расставаться со шкурой, так как почувствовал, что под ней тепло и уютно…

Часовой мастер приподнялся, чтобы получше рассмотреть первый наряд первобытного человека, но от неосторожного движения сугроб, скрывающий его и Муху, заколыхался, сдвинулся с места и с шумом обрушился с уступа ледника.

Дикари умолкли и разом обернули к ним свои страшные лица.

— Бежим! — крикнул Великанов. — Скорей, Муха!

Она стремительно вскочила и побежала на лыжах по леднику.

— Скорей! — хрипло кричал за её спиной Великанов. — Они прыгают с уступа на уступ, как блохи! Скорей, иначе, клянусь всем прошлым и будущим человечества, будет поздно! Они, как пить дать, могут употребить наше мясо на второе блюдо! Обжоры! Мало им пещерного медведя!

— Да помолчите хоть сейчас! — в отчаяньи вскрикнула Муха.

Волосатые люди уже выскакивали на ледник, и она слышала их рычание.

Ветер засвистел в ушах Мухи. Она быстро скользила по своему старому следу и, оглянувшись ещё раз, увидела, что Великанов сильно отстаёт. Ветер раздувал полы его шубы, которую он расстегнул, лёжа за сугробом, чтобы согреть её, но так и забыл застегнуть. От дикарей, широко и изящно прыгающих по снегу, его отделяло не больше трёхсот метров.

— Застегните шубу! — крикнула Муха, но он не услышал её. Девочку охватил ужас. Но могла ли она в минуту смертельной опасности оставить без помощи своего спутника? А как она могла помочь ему — об этом Муха сейчас не думала. Девочка развернула лыжи и заскользила навстречу часовому мастеру.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

в которой продолжаются приключения Мухи и часового мастера

Стадо волосатых быстро приближалось. Когда Муха поравнялась с Великановым, дикарям осталось проскакать по сугробам около ста метров.

— Застегните же шубу! — что было сил прокричала девочка и вдруг увидела, что часовой мастер совсем не собирается торопиться. Он стоял спиной к Мухе, спокойно глядя, как на него накатывается рычащая орава людей-уродов.

— Бегите! — рыдающим голосом снова крикнула она. — Товарищ Великанов, бегите!..

— Береги нервную систему, Муха! — ответил он громко, не поворачивая к ней лица. — Стой и не шевелись!

Стадо волосатых было совсем близко. Она уже слышала их шумное дыхание, то и дело прерываемое грозным рёвом, и видела страшные получеловеческие лица с выпученными бесцветными глазами, наполненными бессмысленной яростью. Снег вихрился под их ногами.

И тут совершенно неожиданно они остановились, сталкиваясь друг с другом, и попятились.

— Жжи! — испуганно провопил один из них.

— Жжи! — в паническом ужасе повторило всё стадо. — Жжи!

Дикари повернулись и побежали назад.

— Ага, обжоры, не по зубам пришёлся орешек! — торжествующе закричал им вслед часовой мастер. — Ату, держи их! Я вам не пещерный медведь! Ах, вы, бессовестные босяки! Оказывается, вам нравится «гры», а «жжи» вы терпеть не можете!

Через минуту на леднике не осталось ни одного дикаря.

— Чем вы испугали их? — переводя дыхание, спросила Муха. — Что такое «жжи»?

Он повернулся к ней и показал карманный фонарик.

— Я зажигал и гасил его, когда приблизились эти босяки, — сказал Великанов усмехаясь. — Как я и думал, блеск огня привёл их в содрогание. Они смертельно боятся «жжи»! Насколько я понял их музыкальный язык, «гры» — это медведь, а «жжи» — огонь.

— Но я читала, что первобытные люди очень ценили огонь, — возразила Муха.

— Но это же ещё полулюди! — сказал он. — Первобытное стадо, хотя его и принято называть человеческим. Пройдёт ещё не мало тысячелетий прежде, чем они приручат огонь и заставят его служить себе и…

Великанов не договорил, потому что далеко-далеко за сугробами мелодично и звонко пробили часы веков:

— Бо-о-оммм…

И, словно по взмаху волшебной палочки, всё вокруг Великанова и Мухи чудесно изменилось. Они стояли уже не на леднике, а на прелестной зелёной лужайке, которую омывала широкая река с чистой, просвечивающей, будто стекло, водой. Жёлтый песок устилал её берега, поросшие там и тут камышом и осокой.

За лужайкой виднелся густой лес, и Муха без труда узнала так хорошо знакомые ей и милые сердцу берёзы, осины, сосны и ели…

— Куда мы попали? — радостно вскрикнула она, сбрасывая лыжи и взбираясь на большой валун, который высовывался из травы, слово каменный гриб. — Какой здесь замечательный воздух! А как здесь много цветов! От ледника ничего не осталось!

— Нет, осталось, — качнул головой часовой мастер, снимая шапку и вытирая вспотевший лоб.

— Вы шутите! — рассмеялась Муха. — Здесь так тепло!

— И всё-таки осталось!

— Где?

— У тебя под ногами…

— Под ногами? — Муха сделала гримаску. — Да ведь это же камень!

— Именно!

— Что общего между ледником и этим камнем, который стал совсем горячим от солнышка?

— А ты посмотри, как этот камень великолепно отшлифован! Ни одного выступа! Его даже приятно погладить ладонью…

— Ну и что же?

— Это валун.

— Я знаю.

— Ты очень мало знаешь! — рассердился часовой мастер. — Не сомневаюсь, что в школе вам объясняли, как появились валуны — и маленькие и огромные, величиной с дом.

Муха смутилась.

— Да, кажется, нам рассказывали… Но это было очень давно, когда я училась ещё в четвёртом классе…

— Давно! Всего год назад? А разве ты не должна всю жизнь помнить то, что слышала в школе?

— Я, наверно, была тогда невнимательной, — призналась Муха, вздыхая.

— Она была невнимательной! — проворчал часовой мастер. — И бедные учителя тратят на этаких девчонок и мальчишек время и силы! Так знай же, нерадивая школьница, что валун, на котором ты сейчас стоишь, отшлифовал ледник! Тот самый ледник, где нас чуть-чуть не сожрали волосатые!