Диана Шляхоцкая - Сеня. Миссия Наследной Йагини
Поцелуй был сначала невыразимо нежным, воздушным. Губы вила — мягкими и теплыми. И сладкими, как нектар. Ий запрокинул мне голову назад, придерживая рукой затылок и начал целовать уже более настойчиво, страстно. Сладкая нега растекалась по телу, мышцы наливались слабостью, голова приятно кружилась… но. Не было того оглушающего, ударяющего по барабанным перепонкам внутреннего ритма, той мелодии, которую я как будто слышала в объятиях Лиодора. Не было обездвиживающего взрыва гормонов, после которого тело отказывается повиноваться и начинает жить какой-то своей, ему одному ведомой жизнью. Отвечая на поцелуи вила, я поняла, что не было в них самого главного — не было любви, которую я чувствую к Дарнийскому оборотню. А значит, если я соглашусь, я ничем не буду отличаться от тех, кто предал любовь, задавил ее в себе, задушил, перекрыл воздух. Не так давно я жалела юную волчицу, которая думала, что любит Лиодора… И если бы их брак был заключен, они оба сгорели бы в огне истинной любви, которую не выпускают на свободу, поскольку не любили друг друга. Не знаю, кого любила она на самом деле, и любила ли вообще… Но Лиодор любил меня. Эта мысль обожгла сознание и заставила задохнуться. Любил! Любил по-настоящему! И не мог так быстро разлюбить!
Я выставила руку между мной и вилом, пытаясь отстраниться, но гневный голос Лиодора, донесшийся как будто издалека, опередил меня.
— Убери свои руки от моей жены!
Маг стоял прямо над нами, зрачки вытянуты, бледный, черные волосы развеваются на ветру. Вил отреагировал куда быстрее меня: каким-то образом он оказался на ногах, выкидывая вперед руку, гася смертельный боевой пульсар, соскочивший с руки оборотня и направленный ему в грудь. Лицо Дара было перекошено яростью, и Ий смотрел на него также с неприкрытой ненавистью.
— Ты отрекся от нее. По нашим законам она не жена тебе больше. И уже выбрала меня.
Я хотела сказать, что никого я не выбирала, но Дар опередил меня. Осознав, что магией вила не пробьешь, он совершил нечеловеческий прыжок и в следующую секунду они покатились по земле.
О, светлые боги!
— Я не выбирала! Не выбирала! — моих криков никто не слышал, а может, не хотел слышать. К горлу подступила тошнота, едва перед глазами мелькнуло похожее виденье…
Вампир, утративший сходство с человеком из-за настигшей его боли и ярости и белоснежный волк клубком катятся по земле…
Я не могу его потерять! Я не могу опять его потерять!! Все, что угодно, но только не это!! Дивная Макошь! Что же делать?!
Как будто что-то изменилось в воздухе. Что-то неуловимое. В следующий миг вил и оборотень отлетели друг от друга на десять шагов. Между ними стоял Авлат с разведенными в стороны руками.
— Нет, — сказал Темный Рыцарь, — Мои друзья не причинят вред друг другу под моим кровом. Ий. Она не выбирала тебя. Она сказала.
— Но она… Но он отказался от нее…
— Он не отказывался, Ий. Ему больнее, чем тебе, потому что он виноват перед ней. И не знает, как искупить свою вину. Пошли. Им наконец-то нужно поговорить.
— Авлат…
— Пошли, Ий. Пошли.
Я провожала взглядом удаляющихся Ийя и Авлата, не решаясь взглянуть на сударя Лиодора. Он не настаивал. Просто сел рядом со мной. И молчал.
Щеки пылали, губы тряслись, я чувствовала себя отвратительно. Что я наделала! Он, там, в Стае, одурманенный и в беспамятстве, он не предал меня. Эта серая самка так и льнула к нему, выставляясь в наиболее выгодном ракурсе. Волки женятся раз в жизни, Хессения. Это его слова. Его слова. А я… Я предала его. Я ответила на поцелуй Ийя. Ну что за брак у нас такой? Верно говорят, как дело начнешь… Этот свадебный ритуал в Стае, вой, поднимающийся до самой луны, оскал альфа-волчицы… Это невыносимо. И потом отчуждение Дара. Молчание. И мое предательство. Что же теперь будет. Меня начала колотить крупная дрожь. Буквально в следующую секунду на плечи была накинута куртка Дара. Я даже толком не поняла — как он сумел это так быстро проделать? Вопреки ожиданию, задрожала еще больше. Когда плечи накрыла такая знакомая, такая желанная рука, замерла, боясь пошевелиться.
Дарнийский оборотень прижал меня к себе. Потихоньку отогревалась, чувствуя слабость и разливающееся по телу приятное тепло.
— Ты сможешь когда-нибудь простить меня, Сения?
Вот уж чего не ожидала, так не ожидала. Повернулась к магу, оторопело вытаращилась на него. Он сидел еще более бледный, даже чем когда смотрел на нас с вилом. И не поворачивал ко мне головы.
— Ответь.
— За что? — видимо, недоумение в моем голосе прозвучало так искренне, и он не ожидал его услышать, потому что он вздрогнул, как от удара.
— Не хочешь отвечать? — тон мага был полон безысходности.
— Дар, — нежно позвала его. Он не повернулся, напрягся внутренне, — Дар, я не понимаю, за что тебя прощать?
Видимо, поверил. Потому что оторопело уставился на меня и слегка помотал головой. Так отряхивается собака, вылезая из воды.
— Как за что, Сения? Я не достоин тебя. Вас. Дал слово защищать, а сам предал, бросил.
— Когда? — теперь уже головой помотала я, потому что перестала что-либо понимать вообще.
— Как когда! В ту ночь, у вампиров, когда Лера… Кстати, как она?
— А Динеке не рассказывала? Конечно, не очень, но нам показалось, что Михей сделал все, чтобы ее утешить.
— Михей… Никогда не думал, что буду обязан жизнью троллю.
— Он тоже тебе обязан был. Так бывает.
— Но ты, Сения! Я обещал твоим родителям защитить тебя! Я поклялся Стефаниде и Раифе, что глаз с тебя не спущу. Я прапра… Прабабке твоей обещал, что ты будешь в безопасности со мной!
— И что? Ты и защищал. Не раз.
— Но тогда, когда я потерял память и оказался в Стае Темной Стороны. Тебе пришлось меня спасать. Ты чуть… Чуть не вошла в Стаю из-за меня! — голос мага сорвался, слышно было, как он страдает.
— И что? И что, Дар?! Ты из-за этого отстранился от меня? Оттолкнул меня?! Из-за ран, нанесенной тебе вампиршей, в то время, как ты пытался спасти ее жениха?! Ты… Ты…
— Я идиот, Сения.
— Да! Ты! Идиот! Как там говорит Даня — остолобень! Самый настоящий! Ты знаешь что! Ты правда меня предал! Но не тогда, когда уполз в беспамятстве в Земли Стаи, а когда решил оттолкнуть меня! Развестись! Я слышала, как ты говорил об этом Динеке.
— Но Сения… Я тебя не достоин. Я не смог защитить тебя…
— Однако защитил, Дар. И никто не обещал, что в дороге будет легко. И мы оба это знали. И если не в помощи друг другу, не в заботе, не в понимании, не в любви, не в служении одному делу, не в преданности — суть брака, тогда в чем она?
— То есть… Ты нашла в себе силы простить меня?
— Какой же ты все-таки идиот, Дар! Ну за кого ты меня принимаешь? Что бы я разозлилась на тебя из-за полученных тобой смертельных ран? Да я с ума сходила, не знала что думать тогда. Мне дурно становилось только от мысли, что я могу потерять тебя! Я с ума чуть не сошла от счастья, когда увидела тебя живого и невредимого в книгохранилище в доме вожака Стаи. И потом, когда ты вспомнил меня… Помнишь, Дар?
— Сения, — хриплый голос оборотня заставил оставшиеся сумбурные мысли вылететь из головы, но я все же нашла в себе силы слегка отстраниться и спросить:
— А ты, Дар? Ты — сможешь простить меня?
Маг провел ладонью по моей щеке, с выражением непредвиденного счастья на лице вглядываясь в мои глаза, губы…
— Не вспоминаем об этом, Сения. Никогда. Ничего не было.
В следующий миг я оказалась прижатой к его груди. Я обнимала его за шею так, как будто хочу задушить. А он стискивал меня в объятьях до хруста ребер. Я полностью перешла на магическое мироощущение, впитывая его ласки, касания, поцелуи каждой клеточкой кожи. А он все пил, пил мои губы и не мог напиться. Мы отстранялись друг от друга и проводили пальцами по глазам, щекам, губам друг друга. Его губы порхали над моим лицом, как крылья бабочки. Он зарывался лицом мне в волосы и шептал столько прекрасных, нежных и теплых слов, повторяя мое имя, которое в его устах звучало совершенно волшебно. Я гладила его твердую, мускулистую грудь, руки, плечи, все еще не веря, что это он. Голова кружилась от невыносимого, немыслимого восторга, от радости и счастья, переполняющего меня. Хотелось смеяться, кричать, визжать в полную силу и касаться, касаться, касаться его. Трогать черные непослушные волосы, ощущать ладонями каждый миллиметр родного тела. Вдыхать его запах — самый лучший, самый родной запах на земле — запах лесного вереска и безграничного счастья. А его руки, губы творили что-то совершенно невероятное. Они скользили по шее, плечам, почему-то обнаженной груди, вызывая у Дара хриплые стоны. Они волновали, погружали в томную, пульсирующую негу, когда весь мир сжимается до его ласк и касаний.
Внезапно маг одним порывом привлек меня к себе, прижал так, что трудно стало вдохнуть и пробормотал:
