Умный маленький поросеночек(Сказки Венгрии и Румынии) - сказки Народные

С каким же они облегчением вздохнули, увидев, как идет Пэкалэ прямо ко дну и больше не всплывает, а вода все течет да течет с верховьев и собирается над ним!

А тем временем Пэкалэ сидел себе на крыльце, глаз не отводил от телеги с двойной упряжью, которая как раз в это время въезжала на широкий двор, где один к одному стояли красавцы быки.

— Погодите, братцы! — воскликнул самый рассудительный. — Стойте!

— Тпрр, остановитесь, — завопили все жители деревни, увидев то, чего и понять не могли. Все разом застыли на месте.

— Эй, как это ты здесь очутился? — спросил староста.

— И в самом деле, — сказали все, — как это ты здесь очутился?

— Велика важность, — ответил Пэкалэ. — Так же, как и вы: пришел оттуда сюда.

— Так ты же мертвый, братец. Мы же бросили тебя в Дунай!

— Ничуть не мертвый, — ответил Пэкалэ. — Вода в Дунае холодная, от нее становишься ловчей прежнего.

— Вот чудеса! — ахнули все. — Никак с ним не управиться. Бросили его в Дунай, привязанного к жернову, а он возвратился домой быстрее нас.

— Откуда у тебя такое большое и красивое стадо? — снова спросили они Пэкалэ.

— Откуда же ему быть, — отвечает, — если не оттуда, куда вы меня бросили?

— Кто же тебе его дал?

— Кто мне дал? Сам взял — всякий взял бы на моем месте. Прихватил сколько мог, а остальное другим оставил.

Односельчане Пэкалэ только того и ждали. Как стояли они во дворе, так гурьбой и отправились обратно к Дунаю. Даже промеж себя не посоветовались, как лягушки, бросились в воду — бултых, бултых! Кто как мог быстрее, чтоб захватить себе побольше быков, а жены остались на берегу, поджидая обратно мужей со стадами.

Был тут, конечно, и поп, и так как попы жаднее других, то прыгнул он дальше всех и очутился в самом глубоком месте, только камилавка виднелась над водой.

Попадья, которая вместе со всеми стояла на берегу, тоже была жадная. Увидела она камилавку и решила, что у попа не хватает смелости нырнуть в воду и, пока он дойдет до дна, другие захватят себе весь скот.

— Глубже, отец, — кричала она, — полезай глубже! Самые рогатые на дне…

Опустился батюшка глубже, да только домой не воротился, не воротились и другие.

Вот и оказался Пэкалэ самым работящим, самым порядочным, самым достойным жителем деревни, потому что только он да женщины и остались на селе.

Кто сказку дальше знает, тот пусть и продолжает.

ПЕТРЯ-ДУРАК

Тогда это было, когда и в помине не было. Не случись оно в ту пору — не было б и разговору.

Жил-был человек, и такие у него водились богатства, что он и счет им потерял. Двор у него был такой широкий-преширокий, что семь телег, запряженных семью парами волов, свободно по нему проедут и осями друг друга не зацепят.

Домов, амбаров и сараев, конюшен, навесов и разных строений стояло на этом дворе видимо-невидимо. Земле ж его, виноградникам, садам, рощам и лугам конца-краю не было. Быков и коней, коров и свиней, овец да коз — хоть пруд пруди. Чего только у него не было!.

Благословил того человека господь еще и тремя сыновьями. Парни — один другого лучше: старшой звезд с неба не хватал, средний — и того меньше, а младший — Петря — дурак не дурак, а сроду так. Известное дело: меньшой, хоть тыщу лет проживи, все равно моложе всех в семье.

Жил себе богатый человек да поживал, добра наживал, пока не пришел и его черед — от смерти никуда не денешься. И наказал он своим сыновьям по-братски разделить богатства и жить в мире и согласии.

— Гм, это что еще такое? — удивился Петря. — Как же делить все по-братски?

— Как делить? — ответил старшой, парень посмышленей. — Проще простого. Берешь что-нибудь из отцова наследства и говоришь: «Это мне, это тебе, это ему», — да только надо смотреть, чтоб все три доли были одинаковы. Понял?

Все уразумел Петря.

— Понятное дело, — отвечает. — Берешь, говоришь и смотришь, чтоб все три доли непременно были одинаковы.

Средний был тоже парень смышленый.

— Так, — говорит, — и других не обманешь, и сам в дураках не останешься.

— Верно, — подхватил Петря. Теперь ему все стало яснее ясного.

Устроили братья пышные похороны, как положено богачу, и давай делить по-братски наследство: «Это мне, это тебе, а это ему».

Только дело делу рознь, а иное хоть брось. Столько было у отца разного добра, что братья не знали, с чего начать и как делить. Стоят, разинув рты, и смотрят друг на друга.

Была тут и еще трудность.

— Так-то так, — сказал Петря. — Все наше как-нибудь разделим. Только куда я дену то, что на мою долю придется?

— Верно, — согласились оба брата, парни смышленые. — Куда же мы денем нашу долю?

Тут же и догадались братья, что делить перво-наперво надо просторный двор — вот и будет у каждого место, куда свое добро девать.

Как же делить двор?

— Сколько мне, ровно столько и тебе, столько же и ему, — сказал Петря: он хотел в точности исполнить отцовский наказ.

Тем более что теперь Петря понимал, как по-братски делят наследство. Пораскинули они умом и порешили: пусть старшой берет себе правую сторону, Петря — меньшой — левую, а средний — середину.

Встал Петря в левом конце двора, лицом к среднему, старшой в правом конце, лицом к ним обоим, и пошли они навстречу друг другу, отсчитывая шаги: один мне, один тебе, один ему. Сошелся Петря со средним, грудь к груди. Вот и конец дележу. Так получил себе каждый место, куда сложить свою долю наследства. Остался еще кусок двора — от доли среднего до доли старшего; и чтобы не было раздора, старшие братья порешили разделить его между собой.

— Ладно, — отозвался Петря. — Теперь у каждого своя равная доля. Давайте делить остальное.

— Хорошо, — отвечают братья.

Тут они увидели, что куры бегают по всему двору, не считаются с межой и копаются, где им вздумается. Порешили братья разделить их: пусть живет каждая на своей части.

— Одна мне, одна тебе, одна ему — вот и дело сделано.

Остался только петух. Что с ним прикажете делать? Один говорит — мне, другой — мне, и третий — мне.

— Отрубим петуху голову.

Лучшего дележа и быть не могло. Отрубили они петуху голову и зажарили его на вертеле.

— Стойте, братцы! — крикнул Петря. — Делили мы двор, я был с краю, теперь хочу быть посередке.

— Ладно, — согласился старшой и схватил петуха за одну ногу, средний — хвать за другую. Досталась Петре гузка.

Потом старшой хватил петуха за крыло, средний за другое, и достались им крылья с грудкой. А Петря получил шею, на которой, как говорится, мяса до того много, что и съесть невозможно.

Пошло дело как по маслу. Разделили они все, что было в доме и на дворе: уток и гусей, индюшек и свиней, коз и коней, быков и овец, разную утварь и остальные домашние вещи.

Целыми днями только и слышно было: «Это мне, это тебе, это ему». Поделили они все по справедливости, как братья. Осталось им еще поделить дом, амбары и сараи, конюшни, и навесы, и прочие строения большого двора.

— Вот это задача, — молвил старшой, самый смышленый. — Дом, правда, большой, просторный и красивый, да один. Как же его делить?

«Верно, вот это задача, — задумался средний. — Как же дом разделить на три части?»

Петря глядит то на одного, то на другого — удивляется.

— Как делить? — спрашивает. — Да так же, как делили все: это мне, это тебе, это ему. Да смотри, чтобы доли были одинаковые.

Судили-рядили братья, ломали голову, думали и так и эдак, да и порешили, что иного не остается, как разобрать дом и амбары, конюшни и навесы, сараи и прочие строения и разделить их — это мне, это тебе и это ему.

Трудились братья, трудились, не ленились. День работали, два, три. Рук не покладали, пока не разобрали строения и не отдали каждому его долю.

— Ай да молодцы! — сказал старшой, тот, что посмышленей. — Много было — мало осталось. Давай делить поля, сады, виноградники, рощи, луга да выгоны.

— Давай, — говорит средний.