Туве Янссон - Шляпа волшебника
Поляна опустела в мгновение ока. Хемуль почувствовал такое облегчение, что, сам того не ведая, разжал руки и мешком плюхнулся на траву.
– О, мое сердце! – запричитал он. – Оно опять ушло в пятки! С тех пор как попал я в Муми-семейку, так ничего хорошего и не вижу, кругом беспорядки да опасности!
– Нишкни, – сказал Снусмумрик. – Ты еще дешево отделался.
– Ух, негодные твари, – разорялся Хемуль. – Ну уж барометр-то я прихвачу с собой, пусть знают наших!
– Лучше не трогай! – предостерег его Снусмумрик.
Но Хемуль уже снял со столба барометр и с ликующим видом сунул его под мышку.
– А теперь – к нашим, – сказал он. – Я страшно проголодался.
Когда Снусмумрик и Хемуль вернулись, все сидели и угощались оладьями и щукой, которую Муми-папа выловил из моря.
– Привет! – крикнул Муми-тролль. – А мы обошли весь остров. На той стороне есть ужасно дикие скалы, уходят прямо в море!
– А мы видели кучу хатифнаттов! – поведал Снифф. – Штук сто, не меньше!
– Не говорите мне о них, – с чувством произнес Хемуль. – Это выше моих сил. Лучше вот полюбуйтесь моим боевым трофеем.
И он с гордостью выложил на скатерть барометр.
– Ой, какая красивая штука! – воскликнула фрекен Снорк. – И какая блестящая! Это часы?
– Нет, это барометр, – сказал Муми-папа. – Чтобы определять, какая будет погода – ясно или гроза. Иногда даже случается, он не врет.
Муми-папа щелкнул по барометру и нахмурился.
– Будет буря!
– Сильная буря? – боязливо спросил Снифф.
– А вот взгляни, – сказал Муми-папа. – Стрелка стоит на ноль-ноль – ниже просто некуда. Разве что он хочет сыграть с нами шутку!
Но, судя по всему, барометр не шутил. Золотистая дымка сгустилась в желто-серую мглу, море на горизонте зловеще почернело.
– Надо немедленно возвращаться домой! – сказал Снорк.
– Не так сразу! – попросила фрекен Снорк. – Ведь мы не успели осмотреть толком скалы на той стороне! Мы даже не искупались!
– Пожалуй, и вправду незачем так торопиться, – сказал Муми– тролль. – Посмотрим, что будет дальше. Ведь это так глупо – открыть остров и сразу домой.
– Но ведь если грянет буря, плыть будет нельзя! – резонно заметил Снорк.
– Вот и хорошо! – воскликнул Снифф. – Тогда мы останемся здесь навсегда.
– Тихо, дети! Я должен подумать, – сказал Муми-папа.
Он спустился к воде, потянул носом воздух, повертел во все стороны головой и нахмурился.
Вдали глухо прогрохотало.
– Гром! – сказал Снифф. – Ой, страшно!
Над горизонтом стеною вздымалась грозная черносиняя туча и гнала перед собой клочья светлых облаков. Время от времени море озарялось бледным светом зарниц.
– Остаемся! – решил Муми-папа.
– На всю ночь? – обрадовался Снифф.
– Да, пожалуй, – сказал Муми-папа. – А теперь живо строить дом, скоро нас накроет дождем!
Они вытащили лодку на берег и на опушке леса мигом соорудили дом из паруса и одеял. Муми-мама законопатила мхом все щели. Снорк окопал дом канавой для отвода воды. Все носились между лодкой и домом, перетаскивая вещи в укрытие. По лесу прошел ветерок, листья деревьев тревожно зашелестели. Громовые раскаты слышались все ближе и ближе.
– Схожу на мыс, посмотрю погоду, – сказал Снусмумрик.
Он потуже надвинул шляпу на уши и ушел. Счастливый в своем одиночестве, выбрался он на далеко выдвинутый в море мыс и встал, опершись спиной о скалу.
Лик моря изменился. Оно сделалось черно-зеленым, пенилось верхушками волн, подводные отмели отсвечивали желтым фосфорическим светом. Под величественные раскаты грома гроза надвигалась с юга. Она распускала над морем свои черные паруса и вырастала вполнеба, зловеще сверкая молниями.
"Идет прямо на остров, – подумал Снусмумрик, трепеща от радости и тревожного ожидания. Он зажмурился и представил себе, что парит высоко-высоко на гребне тучи-стены: – Могучий, проносишься ты над морем в шипении молний".
Солнца уже не было видно. Дождь серой завесой стремительно набегал с моря.
Снусмумрик повернулся и во весь дух припустил обратно.
В палатку он юркнул в самый последний момент: тяжелые капли дождя уже барабанили по брезенту, хлопавшему на жестоком ветру. Хотя до вечера было еще далеко, все вокруг погрузилось во мрак. Снифф с головой закутался в одеяло – так страшно ему было. Остальные, нахохлившись, жались друг к дружке. Чудо-цветы Хемуля благоухали на всю палатку. Теперь буря бушевала совсем близко. Палатка непрестанно озарялась белыми вспышками молний. Гроза с грохотом катала по небу железные вагоны, море сердито бросало на остров свои самые большие валы.
– Слава богу, что мы не вышли в море, – сказала Муми-мама. – Ну и погода!
Фрекен Снорк, вся дрожа, вложила свою лапу в лапу Муми-тролля, и он чувствовал себя мужественным покровителем.
А Снифф лежал под одеялом и ревел.
– Теперь она прямо над нами! – сказал Муми-папа.
И в тот же миг над островом с шипением вспыхнула гигантская молния. За нею последовал оглушительный треск.
– Ударила прямо в остров! – сказал Снорк.
Это уж было действительно чересчур. Хемуль сидел, обхватив лапами голову, и бормотал:
– Беспорядки! Кругом беспорядки!
А гроза уходила на север. Все отдаленнее слышались громовые раскаты, молнии сверкали не так ярко, и вот уже только дождь шумит вокруг да море ревет у берегов.
– Вылезай, Снифф, – сказал Снусмумрик. – Гроза прошла.
Снифф, хлопая глазами, выпутался из одеяла. Ему было чуточку совестно, что он так ужасно ревел, и он зевал и почесывал у себя за ушами.
– Который час? – спросил он.
– Без малого восемь, – ответил Снорк.
– Ну так давайте укладываться спать, – сказала Муми-мама. – Столько волнений за один день!
– А мне страшно хочется установить, куда ударила молния, – сказал Муми-тролль.
– Завтра! – ответила мама. – Завтра ты все установишь и поплаваешь в море. А сейчас на острове сыро, уныло и неприютно.
И она подоткнула всем под ноги одеяла и заснула, положив свою сумку под подушку.
А дождь снаружи лил все сильней и сильней, и странные, удивительные звуки вплетались в рев волн: голоса, топот бегущих ног, смех и бой больших часов где-то на море. Снусмумрик лежал неподвижно, слушал, мечтал и вспоминал свои кругосветные путешествия. "Скоро я снова отправлюсь в путь, – подумал он. – Только еще чуточку подождать".
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой фрекен Снорк лысеет при ночном набеге хатифнаттов и в которой рассказывается о чрезвычайно странной находке на берегу необитаемого острова
Фрекен Снорк проснулась среди ночи от ужасного ощущения: что-то коснулось ее лица. Не смея открыть глаза, она с беспокойством принюхалась. Пахло гарью! Фрекен Снорк натянула на голову одеяло и позвала вполголоса:
– Муми-тролль! Муми-тролль!
Муми-тролль тотчас проснулся.
– В чем дело? – спросил он.
– К нам забрался кто-то страшный, – сказала из-под одеяла фрекен Снорк. – Я чувствую, среди нас есть кто-то страшный!
Муми-тролль уставился в темноту. В палатке и вправду творилось неладное. Вспыхивали какие-то огоньки, какие-то бледно светящиеся тени сновали между спящими. Муми-тролль потряс Снусмумрика за плечо.
– Посмотри-ка! – испуганно сказал он. – Привидения!
– Нет, – ответил Снусмумрик. – Это хатифнатты. Их наэлектризовало грозой, и они засветились. Лежи тихо, а то ударит током!
Казалось, хатифнатты что-то искали. Они рылись во всех корзинах, запах гари усиливался. Внезапно все хатифнатты сбились в углу, где спал Хемуль.
– Не вздуют они его, как ты думаешь? – тревожно спросил Муми-тролль.
– Скорее всего они ищут барометр, – ответил Снусмумрик. – Я не советовал ему брать барометр. И вот они явились за ним!
Хатифнатты сообща принялись вытаскивать барометр. Они переступили через Хемуля, чтобы поудобнее ухватиться за барометр, и теперь уж не гарью пахло, а прямо-таки чадило вовсю.
Снифф проснулся и захныкал. И в тот же момент палатка огласилась чьим-то ревом. Это хатифнатты наступил Хемулю на нос.
Тут уж все разом проснулись и вскочили на ноги. Поднялся неописуемый переполох. Испуганные вопросы сменялись громкими воплями, когда кто-нибудь, наступив на хатифнатта, обжигался или получал электрический удар. Хемуль ползал по всей палатке и кричал дурным голосом, потом запутался в парусе, и палатка рухнула прямо на всех. Это было что-то ужасное.
Впоследствии Снифф утверждал, что им понадобилось не меньше часа, чтобы выбраться из-под паруса. (Если он и преувеличил, то лишь самую малость.)
Так или иначе, когда все наконец выпутались из паруса, хатифнаттов с барометром и след простыл. И никто не горел желанием преследовать их.
Хемуль с причитаниями уткнулся носом в мокрый песок.
– Это уж слишком! – сетовал он. – Неужто бедный, невинный ботаник не может прожить свою жизнь в мире и покое!
– А жизнь вообще неспокойная штука! – восторженно заметил Снусмумрик.
