Любивое Ршумович - Двенадцать слонов
Так ножницы проплясали по траве, по кустам, по головам цветов, вспрыгнули на ограду и очутились на улице. Они дробно пристукивали острыми ножками.
«Ух, дёрнем!» — ухали ножницы и пропарывали брюки.
«Эх, махнём!» — и отмахивали подолы платьев.
«И-их, рванём!» — и рвали чулки.
«Ох, сбацаем!» — и бац-бац по каблукам. Набойки так и летели во все стороны.
Прохожие шарахались от их опасных па. Но пляшущие ножницы не останавливались. Топот убегающих прохожих казался им топаньем неистовых зрителей и поклонников.
А когда пошёл дождь…
Ночник надолго вдруг замолчал. Бродяжка выглянул из-под моста, проверить — не идёт ли и вправду дождь. Он увидел, что небо посветлело, начинался рассвет. И ночник начал понемногу меркнуть, меркнуть, свет его бледнел. А когда взошло солнце, рядом с бродяжкой снова стоял старый, помятый ночной светильник с облезлым, запылённым колпаком.
«Приснилось мне это, что ли?» — подумал бродяжка.
Он выбрался из-под моста и ушёл, а ночной светильник и по сей день стоит там. Если вам случится проходить вечером по мосту, не поленитесь заглянуть под него — светится ли там огонёк старой лампы?
ВЕРТОЛЁТ
(перевод с сербскохорватского)
Тимотийе Пеич из Петровардина придумал вертолёт на одного человека. Новый вертолёт намного лучше существующих — ему не нужен мотор, а пропеллер заменяют руки. Человек крутит ими над головой всё быстрее и быстрее, пока не взлетит. Во всём остальном вертолёт Тимотийе Пеича не отличается от обычных.
Стоянка Грозданов-Давидович
СКАЗКИ О МАЙЕ
(перевод со словенского)
КАК ПОЧТАЛЬОН ПРИНЁС МАЙЮ МАМЕСтоило только маленькой девочке Майе заснуть, она тут же встречала другую Майю — Майю Во Сне. Совершенно другую. Такую, которая всё может и всё умеет. Та, другая Майя — Майя Во Сне, может превратиться в кого угодно, очутиться где угодно, умеет летать, считать хоть до миллиона и даже стать невидимкой.
Как-то Майя попросила маму пойти с ней к бабушке. Но мама сказала, что уже поздно, и уложила Майю спать. И она, конечно же, встретила Майю Во Сне.
— Ты хочешь к бабушке? — спросила Майя Во Сне. — Ну, это проще простого.
И она превратила Майю в письмо. А письмо, естественно, попало на почту.
«Ну, — думает Майя, — сейчас меня к бабушке отнесут».
Но не тут-то было! Посмотрел почтальон на письмо и поднял одну бровь, повертел письмо в руках и поднял другую бровь. А когда все до одной брови были подняты, почтальон с удивлением воскликнул:
— На конверте нет бабушкиного адреса! Как же я могу отнести по адресу письмо без адреса?
Майя хотела прямо из конверта подсказать почтальону адрес. Но вспомнила, что единственный адрес, который она знает, — это её собственный.
Пришлось почтальонам срочно созывать Конференцию. Долго спорили почтальоны на Конференции, и вдруг самый умный из них воскликнул:
— Позвольте, но на конверте нет марки!
Майя из конверта хотела крикнуть, что она не могла купить марку, потому что уже купила на эти деньги три леденца — петушка на палочке, курочку в бумажке и цыплёнка в целлофане.
— Всё пропало! — прошептала Майя из конверта.
Но Конференция есть Конференция, и она не может разойтись, ничего не решив. Одни говорили, что следует начать розыски бабушки. Другие возражали, что найти-то бабушку можно, но вдруг она стряпает? Нельзя же отрывать бабушку от стряпни, не зная точно её адреса! Третьи предлагали поручить самой Майе поискать бабушку. Четвёртые возражали.
— Нет, нет, — говорили они. — Это невозможно. Ведь Майя не почтальон, а всего лишь отправитель. Она не имеет права разносить письма.
Пятые молчали и всё время кивали головами. Но тут снова выступил самый умный почтальон. Он сказал:
— Всё это верно. Но марки-то на конверте нет!
Неизвестно, чем бы кончилась Конференция, если бы Майя вдруг не услышала, что её зовёт мама. Сначала она решила, что ей это показалось. Но постепенно мамин голос звучал всё громче, всё сильнее, всё явственнее, и наконец она услышала:
— Майя, пора вставать.
Майя Во Сне помахала Майе рукой и крикнула:
— До следующих сновидений!
Майя открыла глаза, увидела маму и обрадовалась.
— Ой, мамочка, — сказала она. — Как хорошо, что меня доставили обратно домой, к тебе. А то я боялась, что они перепутают адрес!
КАК МАЙЕ ЧТО-ТО ДУЛООднажды Майя сидела на подоконнике и думала. Думала она, думала и подумала:
«Хватит мне думать, пора начать передумывать». Передумывала она, передумывала и подумала: «Что-то мне мешает думать? По-моему, что-то дует. Я думаю, а оно дует!»
Тут она заметила, что дует ветер.
— Эй, ветер! — крикнула Майя. — Перестань дуть! Ты дуешь и мешаешь мне думать!
Ветер обиделся, сел на быстрое белое облако и улетел. Принялась Майя опять думать да передумывать, но…
снова кто-то дует! Оглянулась она, а это бабушка! Стоит и дует на очки, а потом их протирает.
— Бабушка, — попросила Майя, — пожалуйста, перестань дуть. Ты мне думать мешаешь.
— Хорошо, — сказал бабушка и ушла на кухню.
Теперь Майя осталась совсем одна. Можно думать сколько тебе вздумается. Но не тут-то было! Отовсюду к Майе стали стекаться и слетаться звуки. Что-то звенело, жужжало, гудело, журчало, рокотало, трещало, стучало, скрипело, булькало, плескалось, лопалось, хлопалось, бахалось, бухалось, бабахалось и бубухалось. И что-то дуло!
Майя перегнулась через подоконник и увидела, что у соседа внизу открыто окно. Сосед стоит у самого окна и — только подумайте! — дует в медную трубу! Майя стала раздумывать, что же ей делать? Но в комнату вошла бабушка и сказала:
— Майя, не думаешь ли ты, что хорошо бы вымыть посуду?
— Ой, бабушка! — обрадовалась Майя. — Спасибо тебе. Сама бы я ни за что до этого не додумалась. Вокруг все дуют, дуют и мешают думать!
Она спрыгнула с подоконника и побежала на кухню помогать бабушке.
САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ВОРОБЕЙВсе птицы улетели. Улетели, не сказав Майе ни «до свиданья», ни «прощай», ни даже «Пока! До встречи!». Будто она для них первая встречная.
Майя грустно глядела в окно, а на подоконнике сидел воробей и грустно глядел на Майю.
— Ты чего такой грустный? — спросила Майя.
— Да вот, — ответил воробей, — все птицы улетели, а я остался.
— Да, — сказала Майя, — все птицы улетели…
— А я остался, — повторил воробей.
— Что ж тут удивительного? — сказала Майя.
— Но я же всё-таки тоже птица!
— Какая же ты птица, если все птицы улетели? — сказала Майя, глядя в окно мимо воробья.
— А клюв? — забеспокоился воробей.
Майя потрогала пальцем клюв воробья и согласилась:
— Действительно, клюв.
— Вот видишь! — обрадовался воробей. — Я как-никак птица!
Но Майя продолжала задумчиво глядеть на пустое, без птиц, небо. Она будто и не замечала воробья. Воробей попрыгал по подоконнику и клюнул Майю в руку.
— Эй, — сказал он, — у меня и пёрышки есть.
Майя погладила воробья.
— Надо же! — сказала она. — Действительно, пёрышки.
— Ну! Теперь ты убедилась, что я птица?
Но Майя недоверчиво покачала головой:
— Вот если бы я была птицей, я бы непременно улетела. Все, кто не улетает осенью, не птицы, — убеждённо сказала она.
— А… а мои крылья? — растерялся воробей. — Смотри, я умею летать. — И он вспорхнул с подоконника. Фурр-р!.. — Ну, — сказал он гордо, — убедилась?
Майя рассердилась. Она отмахнулась от воробья и крикнула:
— Что ты всё время прыгаешь у меня перед носом? Не даёшь птиц проводить!
Воробей обиженно нахохлился.
— Ладно, — сказал он, — сейчас улечу. Только не могла бы ты мне напоследок немного зёрнышек насыпать на подоконник?
— Зёрнышек? — переспросила Майя и впервые внимательно поглядела на воробья. — Что же ты мне сразу не сказал, что хочешь поклевать зёрнышек? Теперь я знаю — ты настоящая птица!
И Майя бросилась в комнату, принесла горсть зёрнышек, высыпала их на подоконник и смотрела, как воробей их жадно клюёт.
«Вот хорошо-то, — подумала она, — не все птицы улетели. Будет с кем поговорить зимой!»
ЧАСЫ
(перевод с сербскохорватского)
У Ристо Димовски из Скопле есть необыкновенные часы. Это его бабушка. Когда Ристо залёживается в постели, бабушка возмущённо разводит руками. И Ристо знает, что уже без четверти девять. Однажды Ристо опоздал в школу на целый час. Он объяснил это тем, что его часы ушли на базар.
