Кристофер Хили - Как стать героем
Лишь несколько часов спустя впереди показался просвет.
– Ага! – сказал Густав. Он остановил коня и спрыгнул наземь. – Теперь я знаю, где мы!
– Только теперь?! – воскликнул Фредерик. – Вы хотите сказать, что все это время мы плутали?
– Во, гляди, – сказал Густав и показал на полянку между деревьями, где стояло какое-то одинокое строение. – Башня Цауберы.
– Цаубера? Это злая колдунья?
– Нет, просто милая старушка, которая выстроила башню в лесу! – съязвил Густав и закатил глаза.
– Вы привели меня сюда? – потрясенно проговорил Фредерик. – В одно из самых опасных мест во всем Штурмхагене? Именно туда, где Эллы совершенно точно нет? Это же башня, откуда Рапунцель сбежала! С какой стати Элла будет искать ее здесь?
Густав не обратил внимания на его протесты.
– Пошли поглядим, – сказал он и шагнул на полянку.
Фредерик вцепился в могучий локоть и потащил своего спутника обратно в чащу.
– А вдруг колдунья дома? – спросил он.
– Колдунья, ты дома? – заорал Густав. Секунду подождал ответа. – Нету. Пошли. – Он снова шагнул на поляну, а Фредерик снова дернул его обратно.
– Постойте, – сказал Фредерик. – Эта колдунья, Цаубера, она ведь очень могущественная, да?
– Она старушка, – бросил Густав. – А я старушек не боюсь. А ты?
– А я боюсь, если они могут схватить меня и выбросить в окошко.
– Слушай, – сказал Густав. – Вот все, что тебе надо знать про Цауберу.
* * *Цаубера слыла самой могущественной злой колдуньей на свете. Правда, злой колдуньей она стала не сразу. Сначала она и злой-то не была. А была Цаубера простой крестьянкой, жила себе одна-одинешенька в городке под названием Йоргсборг. И время от времени немного ворожила – как издавна повелось в ее роду. Однако таланты свои она употребляла разве что на выращивание небывало вкусной репы. И все же соседей ворожба пугала. Как ни старалась Цаубера подружиться с согражданами-йоргсборгцами, ей никто не шел навстречу – хуже того, над ней смеялись. Одна компания местных детишек взяла себе в обычай стоять на границе ее участка и обзывать ее всякими обидными словами вроде «червегубая» и «ежеволосая». Огорченная Цаубера оставила попытки завести друзей, удалилась в свою хижину и стала вести жизнь отшельницы.
Затем в один далеко не прекрасный день местные охотники изловили гигантского огнедышащего бобра, какие в изобилии водились в штурмхагенских реках. Охотники притащили зверя в город похвастаться добычей – и это была их большая ошибка. Бобер вырвался на свободу и промчался по городу, запалив едва ли не все дома в Йоргсборге. Цаубера окружила свой участок магическим полем, и ни сама она, ни ее хижина от огня не пострадали. Но тут она заметила, что в кольце огня оказались трое детей – те самые, которые ежедневно изводили ее оскорблениями. Тогда Цаубера сняла защитное поле со своей хижины и окружила им детей. Она лишилась всего, ради чего трудилась всю жизнь, – зато, как она надеялась, горожане наконец-то будут ей благодарны.
Но тут внезапно объявился сказочный герой. Сэр Линдгрен прискакал в город в сверкающих доспехах и на белом коне и в два счета прикончил бобра. После чего набросился на Цауберу и потребовал отпустить детей. Цаубера от растерянности сняла магическую защиту. Сэр Линдгрен подхватил детей и ускакал.
Город стали отстраивать заново, люди мало-помалу возвращались в свои дома, однако благодарности Цаубера не дождалась. Более того, ее еще больше сторонились. А однажды она случайно услышала новое творение бардов – «Балладу о рыцаре и бобре», где герой не только убил чудовище, но и спас троих детей, попавших в плен к злой колдунье. Только тогда Цаубера начала что-то понимать.
«Ну и пожалуйста, – подумала она. – Хотите злую колдунью – так вот вам».
Она заполучила в свои скрюченные руки древние волшебные книги и обучилась азам черной магии. После чего устроила в городе настоящий тарарам. Напустила пожар на все свежеотстроенные дома. Пронеслась по садам колдовским ураганом. Шибанула молнией прямо под ноги тем самым детишкам, которых когда-то спасла, – то-то они запрыгали. Горожане разбежались. В Йоргсборг не вернулся никто.
Рис. 8. Злая колдунья ЦАУБЕРА
Цаубера ощутила наконец, как сладко, когда тебя по-настоящему боятся. Ей захотелось добавки. Пусть весь мир трепещет при мысли обо мне, мечтала она. Другие-то колдуньи прославились куда менее зрелищными деяниями. Усыпить кого-нибудь на сто лет? Фи, как пошло. Сварить двух-трех малявок в котле? Да для этого и волшебства не нужно! Нет, Цаубера заслуживала дурной славы погромче. Она желала, чтобы слухи о ее злобности достигли самых отдаленных королевств. Для этого трех подпаленных малолетних хулиганов оказалось мало. Надо было стяжать известность у бардов.
В день, когда Цаубера поймала крестьянина, который забрел на ее заново засаженные грядки надергать репы, колдунья придумала великолепный план. Она не стала испепелять воришку на месте, а предложила отпустить – в обмен на его юную дочь. Крестьянин на удивление легко согласился (папаша он был никудышный), и так Цаубера заполучила Рапунцель. Колдунья заточила пленницу в неприступную башню и, потирая руки, стала поджидать отважных героев, которые придут спасать прекрасную деву. А они придут, это она знала точно. Герои не могут остаться в стороне, если слышат, что кто-то в опасности, герои жаждут славы, а если им удается кого-то спасти, слава не заставляет себя ждать. О, как Цаубера ненавидела героев! Когда какие-нибудь тупоумные герои явятся штурмовать ее твердыню, мечтала Цаубера, она от них мокрое место оставит – и будет сеять смерть и разрушение в таких масштабах, что барды наверняка ее заметят.
Только никто не пришел. Отец Рапунцель так и не прислал никого за дочкой. Он даже никому не рассказал, что ее похитили. Я же говорю – никудышный был папаша. Сидел дома и лопал краденую репу.
Шли годы, и Цаубера была вынуждена возиться с пленницей, которая ей, вообще-то, не была нужна. Однако колдунья не теряла времени зря и изучила все самые страшные заклятия: заклятие, чтобы связывать врагов, заклятие, чтобы заполучить сверхчеловеческую силу, и даже заклятие-словарь, чтобы придумывать свежие и оригинальные оскорбления. Вскоре она стала настоящим гроссмейстером черной магии. И тут – откуда ни возьмись – явился герой и совершил попытку нападения, на которую она так рассчитывала. Ну или вроде того.
Напасть на нее попытался один из болванов-принцев Штурмхагенских, и она с ним в два счета справилась. Только этот идиот пришел один – некому было поведать историю о том, как Цаубера наслала на принца лютую смерть. То есть некому, кроме Рапунцель. Цаубера так отчаянно стремилась к славе, что отпустила Рапунцель на волю – пусть рассказывает, что произошло. Колдунье и в голову не приходило, что длинноволосая красавица спасет полумертвого болвана и сама станет героиней своей истории.
Когда «Баллада о Рапунцель» стала популярной – по версии бардов, Рапунцель сбежала самостоятельно, так что колдунья выглядела дура дурой, – Цаубера еще больше преисполнилась решимости доказать миру, какая она злая. Теперь она объявила вендетту не только героям, но еще и бардам.
Не один месяц посвятила колдунья размышлениям над Великим Планом Завоевания Дурной Славы. На этот раз она решила похитить не одного пленника, а сразу пятерых. Причем пленники ей нужны были такие, по которым будут скучать, которых захотят вернуть, пленники, ради спасения которых герои пирамидой построятся, лишь бы на башню залезть. Она решила похитить собственно бардов.
На осуществление этого плана колдунья и употребила последние недели. Ее не беспокоило, что кто-нибудь разгадает ее намерения до срока: королевства между собой не сообщались.
«Штурмхаген, Гармония, Эринтия, Авонделл, Сильвария. Стоит героям в этих королевствах услышать, что я держу в плену их любимых лютнещипателей, набегут как миленькие, – рассуждала колдунья. – А когда явятся, своими глазами увидят величайшую демонстрацию могущества злых сил за всю историю человечества. И тогда Цауберу сразу зауважают!»
* * *Естественно, всего этого Густав Фредерику не рассказал – он же и сам всего этого не знал. Густав сказал Фредерику вот что:
– Она старушка. И все тут.
Густав нахально вышел на полянку, а Фредерик остался дрожать в лесу. Как выяснилось, крики Густава все же были услышаны. Из единственного окна в башне – футах в шестидесяти над землей – высунулась девичья голова.
– Это еще кто? – крикнула Элла, взглянув вниз. И никак не ожидала увидеть своего нареченного. – Фредерик, это ты? Что ты здесь делаешь?
– Элла! – восторженно пискнул Фредерик. – Ах, ну надо же! Это ты! Я… ну… я пришел за тобой.
