Михаэль Энде - Момо
Когда его слушала Момо, фантазия Гиги расцветала, как весенний луг. Дети и взрослые восхищались им. Теперь он мог рассказывать истории с продолжениями, которые длились днями и неделями, и в голову ему приходили все новые и новые идеи. Собственно говоря, он и сам себя слушал с любопытством, ибо никогда не знал наперед, куда заведет его фантазия в следующее мгновение.
Однажды поглазеть на амфитеатр опять пришли туристы (Момо сидела немного в стороне на каменных ступенях), и Гиги начал говорить:
— Высокочтимые дамы и господа! Как вам всем наверняка известно, царица Штрапация Августина вела бесчисленные войны, защищая свою страну от постоянных набегов гуннов и галлов.
Как-то, в очередной раз разгромив своих врагов, она настолько рассердилась из-за их бесконечных нападений, что пригрозила уничтожить все живое на территории неприятеля, если их король Ксаксотраксолус не отдаст ей в качестве дани свою золотую рыбку.
В то время, уважаемые дамы и господа, о золотых рыбках в наших краях еще не знали. Царица же от одного странника услышала, что король Ксаксотраксолус владеет мальком, который, сделавшись взрослой рыбой, станет золотым. И царице непременно захотелось заполучить этот раритет.
Король Ксаксотраксолус посмеялся в кулачок, спрятал свою золотую рыбку под кроватью, а царице приказал передать детеныша кита в ювелирно украшенном сосуде.
Царицу немного удивила величина этой рыбки, поскольку она представляла ее маленькой. Но, сказала она себе, чем больше, тем лучше, ведь рыба потом превратится в золото. Однако рыбка совершенно не проявляла признаков наличия золота, и это Штрапацию беспокоило. Посланец короля объяснил ей, что рыбка превратится в золото только тогда, когда полностью вырастет, но не раньше. Поэтому очень важно не мешать ее развитию. Царицу Штрапацию вполне удовлетворил такой ответ.
Молодая рыбка росла не по дням, а по часам и потребляла массу корма. Но царица была не бедна, и рыбка получала столько еды, сколько могла переварить, и становилась все жирнее и толще. Вскоре дорогой сосуд сделался ей мал.
«Чем больше, тем лучше», — сказала себе царица и велела перенести рыбу в ванну. Но спустя некоторое время рыба уже не уместилась и в ванне. Она росла и росла. Ее переселили в царский бассейн.
Нести ее оказалось уже не просто, ибо к тому времени она выросла до размеров быка. Один из тащивших ее рабов поскользнулся, и разгневанная Штрапация тотчас велела бросить его на съедение львам, потому что рыба эта стала для царицы всем.
Каждый день она часами сидела на краю бассейна и наблюдала за своей любимицей. Царица теперь думала только об огромном количестве золота, потому что ее чрезмерно роскошная жизнь требовала гигантских затрат и ей никогда его не хватало.
«Чем больше, тем лучше», — бормотала она про себя. Это выражение стало девизом города, его писали на всех фонарях и стенах.
Наконец и царский бассейн стал для рыбы тесен. Тогда царица велела построить сооружение, руины которого вы, уважаемые дамы и господа, видите перед собой. Это был огромный круглый аквариум, до краев наполненный водой. И в нем рыба смогла, наконец, по-настоящему вытянуться. Теперь царица высочайшей персоной днем и ночью сидела здесь и ждала, когда ее громадина начнет превращаться в золото. Она уже никому не доверяла, ни своим рабам, ни родственникам, ни близким и все боялась, что рыбу украдут. Вот так она и жила, худея от страха и забот, не смыкая глаз и охраняя рыбу, которая весело плескалась в воде и не думала делаться золотой. И все больше и больше Штрапация запускала важные государственные дела.
Только этого и ждали гунны и галлы. Под руководством своего короля они предприняли последний военный поход и в мгновение ока завоевали всю страну. Они вообще не встретили ни одного солдата, а народу было безразлично, кто им станет управлять.
Когда царица Штрапация наконец узнала всю правду, она воскликнула: «Горе мне! О, как я…» Конец этой фразы не сохранился до наших дней. Точно известно только, что она бросилась в аквариум — могилу всех своих надежд — и утонула рядом с рыбой. Король Ксаксотраксолус в ознаменование своей победы устроил праздник и к столу заколол этого кита. Восемь дней весь народ поедал его филе. Теперь вы видите, уважаемые дамы и господа, к чему может привести легкомысленная доверчивость!
Такими словами Гиги закончил свою экскурсию. Слушатели, находившиеся под сильным впечатлением от нее, оглядывали руины с почтительным страхом. Только один из них скептически спросил:
— А когда это случилось?
Но Гиги, который никогда не терялся, ответил:
— Царица Штрапация была современницей известного философа Ноиозиуса Старшего.
Недоверчивому господину вовсе не хотелось признаваться, что он понятия не имел, когда именно жил знаменитый философ Ноиозиус Старший, и поэтому он лишь неопределенно протянул:
— А-а… ну, спасибо.
Глубоко удовлетворенные слушатели заявили, что экскурсия действительно удалась, ведь так увлекательно и интересно о столь далекой старине им еще никто не рассказывал. Тогда Гиги протянул к туристам свою знаменитую широкополую шляпу, и в нее довольно щедро начали бросать монеты. Даже скептик не поскупился.
Собственно говоря, с тех пор, как появилась Момо, Гиги никогда не повторял свои истории дважды. Такое ему наскучило бы. Если Момо находилась среди слушателей, у него словно открывался фонтан красноречия, и всё новые фантазии и выдумки начинали струиться и бить ключом из его уст без всякого напряжения.
Ему даже приходилось сдерживать себя, чтобы не зайти слишком далеко, как случилось однажды, когда две пожилые, респектабельные дамы из Америки воспользовались его услугами экскурсовода. Он нагнал на них страху, рассказав следующую историю:
— Само собой разумеется, мои глубокоуважаемые дамы, что даже у вас, в прекрасной свободной Америке, известно, как грозный тиран Марксентиус Коммунус, называемый Красным, задумал изменить тогдашний мир по своему представлению. Но, что бы он ни предпринимал, люди, вопреки всему, оставались прежними, просто не желая меняться. К старости Марксентиус Коммунус впал в сумасшествие. Как вы знаете, мои дорогие дамы, в то время, естественно, не существовало психиатров, которые могли бы излечить подобную болезнь. И тирану оставалось только неистовствовать так, как ему хотелось. И в своем безумии ему пришла в голову идея предоставить существующий мир самому себе и построить совершенно новый мир.
Он приказал изготовить глобус точно такой же величины, как старая Земля, и на нем повторить каждый дом, каждое дерево, горы и моря, реки и озера. Все тогдашнее человечество под страхом смертной казни обязывалось принимать участие в строительстве этого немыслимого объекта.
Сначала соорудили цоколь, на котором полагалось стоять гигантскому глобусу. И руины этого цоколя вы видите перед собой.
Потом приступили к строительству самого глобуса, громадного шара размером с Землю. И когда шар наконец был готов, на нем принялись копировать все, что имелось на нашей планете.
Конечно, для такого объекта требовалось очень много материалов и, кроме как с Земли, взять их было неоткуда. Таким образом, по мере увеличения глобуса, Земля становилась все меньше.
И когда Новый мир наконец был построен, со старой Земли, соответственно, забрали последний камешек. И люди, естественно, переселились на новый глобус, так как старый весь закончился.
Когда Марксентиус Коммунус убедился, что все, собственно, осталось по-прежнему, вопреки его намерениям, он завернулся в свою тогу и куда-то исчез. Куда — никто не знал, и это так и не удалось выяснить.
Взгляните, мои дорогие дамы, на эту воронкообразную впадину, которая ясно говорит о своем древнем происхождении. Раньше она была фундаментом, который покоился на поверхности старой Земли. Таким образом, вы должны все окружающее вас пространство представить наоборот, в зеркальном отображении.
Обе пожилые американки побледнели, и одна тревожно поинтересовалась:
— А куда девался глобус?
— Но вы же стоите на нем! — ответил Гиги. — Сегодняшний мир, мои дорогие дамы, и есть новый глобус!
И тут респектабельные дамы вскрикнули и пустились наутек. Гиги напрасно протягивал им вслед свою шляпу.
Но самое большое удовольствие Гиги испытывал, рассказывая что-то маленькой Момо, когда никто больше его не слушал. Чаще всего он сочинял сказки, потому что их Момо любила больше других историй, и в них почти всегда шла речь именно о Гиги и Момо. Они предназначались только им двоим и звучали совсем иначе, чем остальные выдумки Гиги.
В один приятный теплый вечер оба тихо сидели рядышком на верху каменных ступеней. На небе уже замерцали первые звездочки, и большой серебристый месяц поднимался над черными силуэтами сосен.
