Сказки Бурого Медведя - Лепешкин Михаил
— Зачем ты встал? — услышал каждый тихий голос своей матери. — За окном ещё ночь. Спи, малыш. Спи, мой милый… — Затем раздалось тихое мамино пение:
Тихо, мягко белой кошкой Дрёма входит к нам в окошко. Закрывает твои глазки И рассказывает сказки. Веет пухом как метелью, Стелет мягкою постелью, В сладкий дивный сон ведёт, Деткам отдыха даёт…Стражники, блаженно улыбаясь, зевали, и снова укладываясь на свои места, крепко засыпали. Любляна допела колыбельную, вышла и тихо закрыла дверь.
Яга тем временем подходила к бараку, в котором были заперты рабы с триремы. За ней тенью скользил Рысь, а из-за угла появился Павлоний. У двери с большим замком, опираясь на копьё, мирно дремал городской стражник. Совсем безшумно подойдя к нему вплотную, Яга погладила парня по голове, и тот упал мешком, затем поджал ноги, подсунул руки под щёку и сладко засопел. Выбрав из связки нужный ключ, бабка открыла замок, и сняв горевший рядом факел, вошла внутрь. Рысь и Павлоний неслышными тенями последовали за ней.
Узники поднимали головы на открывшуюся дверь и тихо вскрикивали, одни удивлённо, другие радостно-недоверчиво.
— Здравия вам, родные мои! Мы за вами, — тихо, но так, что слышали все, поздоровалась Яга.
— И тебе здравия, бабушка! — ответили пленники из Старого, в то время как остальные стояли молча. — Мы всегда знали, что наши нас не оставят и обязательно спасут!
— Вот ведь как, они на свободе окажутся, а мы тут сгниём, — тихо шепнул один из гребцов. — Давайте закричим и предупредим стражу. Хозяин нас за это отблагодарит.
— Давай, — так же тихо выдохнул другой. Но как только они набрали в грудь воздуха, перед ними оказался здоровенный пёс, и оскалив зубы, глухо зарычал. Тут же появился огромный кот и вроде бы спокойно уселся рядом, лишь ощерил пасть с острыми зубами и сморщив нос зашипел на заговорщиков. После этого котище стал вылизывать переднюю лапу с острыми как ножи когтями. Растеряв остатки мужества, рабы сникли и остались стоять смирно.
Когда старовские тихо вышли из барака, Яга подошла к оставшимся рабам.
— Негоже одним всё давать, другим ничего не оставив. Кто готов идти с нами, пусть идёт. Мы на корабле поднимемся по реке, потом по одному из притоков дойдём до наших земель. Там отдадим вам корабль, припасов на дорогу, и можете идти куда хотите. Но если мы увидим вас в стане нашего врага — пощады не будет.
Почти все, кроме полутора десятков человек, выразили желание идти с Ягой и отошли к двери.
— Кто хотел нас предать? — обратилась Яга к Павлонию с Рысем.
Павлоний не торопясь подошёл к группе у двери и остановился напротив раба, который предложил закричать. Рысь же подошёл к оставшимся и уставил свои светящиеся глаза на второго.
— Идите-ка сюда, детки, — вкрадчиво произнесла Яга, и когда те подошли, добавила: — Негоже мешать людям, которые хотят обрести свободу. Может, кто-то из них и волю обрящет, а задавить волю — это великое зло.
— Прости нас, госпожа! Мы всё поняли и больше не будем так делать! — упали на колени предатели.
— Что ж, пощажу я жизни ваши, вот только кричать вы больше не сможете, а будете разговаривать тихо и хрипло.
Вскинула она руки, вспыхнули её глаза, и больше ничего не произошло. Яга просто повернулась и ушла. За ней отправились пёс и рысь. Дверь закрылась, и задвижка снова прошуршала на своё место, заперев дверь.
— Слава богу, пронесло… — тихо прохрипел первый и испугавшись схватился за горло. — Не может быть! Она и на самом деле лишила меня голоса!
— И меня, — так же прохрипел второй.
Карилис проснулся, когда солнце уже встало, потянулся, вспомнил, что сегодня отплывает в столицу, и встал с кровати. Под ночной рубашкой было как-то непривычно. Потрогав грудь, он не обнаружил связки ключей, и забезпокоившись, подошёл к кровати, но перерыв её всю, ничего не нашёл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Киса! — позвал он кошку, но ответа тоже не было.
Подойдя к двери, старейшина увидел, что та чуть приоткрыта, но он точно помнил, что вчера закрывал её на внутреннюю задвижку!
— Обокрали! — взревел Карилис во всю глотку. — Стража! Зовите стражу!
Прибежали слуги, появился хозяин гостиницы.
— Что случилось? Зачем стражу?
Захлебываясь, Карилис рассказал о пропажах, к которым прибавились золотой медальон, подаренный бабушкой, два кошелька с двумя тысячами золотых монет… в каждом, которые он вёз самому императору, три золотых фибулы с драгоценными камнями… любимая кошка и ещё много всяких нужных вещей, о которых он сейчас и не вспомнит. Рассказал он и о том, что запертая вечером дверь утром оказалась открыта! И это в лучшей гостинице города!
— Позор! Я буду жаловаться моему другу логофету Варлонию, а он, как вы знаете, поставлен здесь самим императором, чтобы тут всем руководить и поддерживать порядок!
Хозяин гостиницы был просто в ужасе, и едва опомнившись, принялся извиняться и заверять дорогого постояльца, что всё обязательно найдётся, а воры будут пойманы и строго наказаны!
Карилис хотел уже сегодня отплыть, но ради такого дела стоило задержаться, к тому же у Варлония под это дело можно ещё каких-нибудь льгот выторговать:
— Ладно, времени тебе два дня! Эти два дня я буду жить тут за твой счёт, а убытки, которые я из-за этого понесу, ты мне возместишь на обратном пути. Обедать я сегодня приду к полудню! — проорал Карилис, тыча пальцем в грудь хозяина гостиницы, и быстро одевшись, отправился к пристани.
У причала его ждало ещё большее разочарование, и не увидев трирему, он сначала не поверил своим глазам. Подойдя к самой воде, он долго протирал глаза и старался проморгаться, но трирема так и не появилась.
— Ограбили! Убили! — заорал Карилис, хватаясь за голову, и бросился к бараку с рабами, чтобы убедиться, что хоть там всё в порядке, но уже подбегая понял, что и там его ждёт беда. Стражник мирно дрых, по-детски подложив ладошки под щёку, и струйка слюны медленно стекала на песок.
— Ах ты, негодная тварь! Рабская морда! — заорал Карилис, пиная его ногами, но тот лишь причмокивал губами, что-то бормотал и слабо отбивался рукой.
Бросив это безполезное занятие, Карилис открыл дверь и сначала успокоился, увидев людей, но присмотревшись со света в темноту, завыл тонким голосом, упал на колени и стал рвать остатки волос на голове.
— Подчистую! До нитки ограбили! — кричал он страшным голосом, посыпая голову песком, затем снова начиная рвать волосы.
В дверях показалась городская стража.
— Что случилось, господин? — бодро спросил десятник.
— Скорее! Скорее веди меня к логофету Варлонию! — схватил стражника за ногу Карилис. — Он должен найти похитителей! И вернуть мне моё имущество! Пусть поднимет армию! Пусть снарядит флот! Пусть весь город отправится на поиски моих сокровищ!
Логофет Варлоний уже третий час слушал причитания почтенного Карилиса о том, как он несчастен и каких богатств он лишился. Он уже наизусть знал каждый золотой завиток похищенных шкатулок, каждый бугорок на рукоятках пропавших булатных мечей, каждый драгоценный камешек на сотне золотых кубков, каждый стежок на безценных вышивках утраченных одежд, имя и прекрасные достоинства каждого раба плюс его полную родословную до пятого колена, которую тот и сам вряд ли когда знал. А уж чудесный ворон, который мог сказать прошлое и будущее, и варвар-переводчик с женой, которых ограбленный Карилис вёз самому императору, и вовсе вызвали у Варлония сочувственную слезу.
Вот только плакал логофет Варлоний лишь для виду и поддержания участия к горю достойного торгаша и циничного пройдохи Карилиса. Варлоний и сам должен был этому пучеглазому старому пауку очень крупную сумму денег. Мало того, этот долг рос настолько быстро, что Варлоний уже давно задумывался, как будет рассчитываться, и старался найти хоть более-менее приемлемое решение этого вопроса, а тут ещё и это ограбление в его городе! Теперь старый клещ вцепится так, что и продохнуть будет невозможно.
