Ханс Ципперт - На Деда Мороза не охотятся
Секрет Деда Мороза
На следующее утро Эрвина очень рано разбудила жена:
— Там на улице топчутся два каких-то странных типа, они хотят поговорить с тобой. Я думаю, тебе лучше к ним выйти, — сказала Рита со странной интонацией.
Отец Гериберта был весьма изнурен приключениями в полете. У него едва хватило сил разомкнуть веки и, превозмогая себя, потащиться к входной двери. Отворив ее, он оказался лицом к лицу с двумя Дедами Морозами.
Эрвин испуганно отпрянул и снова захлопнул дверь. Он решил, что это сон. Кошмарный сон. Потом увидел настоящего Деда Мороза, храпящего на матрасе в кухне, и начал смутно подозревать, что это, пожалуй, не сон.
Он открыл дверь во второй раз. Перед ним по-прежнему стояли два Деда Мороза с огромными рыжими бородами.
— Привет, Эрвин, — сказал один.
— Веселого Рождества, шеф, мы хотели взглянуть, как ты поживаешь.
— Паша и Султан, вы что — рехнулись?
— Мы-то нет, а вот твое состояние вызывает очень даже большое беспокойство. Мы слыхали, ты вчера летал на каких-то санях…
— …то есть сани летали, груженные тобой, а возили тебя антилопа гну и зебра…
— …антилопа!
— …и зебра! — повторили оба, нелепо пританцовывая.
— М-да, наш бравый вожак постепенно стареет, и ум уже не является его главным достоинством.
— Что вы себе позволяете?!
— Вопрос скорее в том, что ты себе позволяешь? Когда я вспоминаю, сколько зебр мы вместе съели…
— …и сколько антилоп! Ах, как жаль, что ты уже не тот, что прежде.
— А теперь послушайте меня, комики… — хотел было уже разразиться бранью Эрвин.
— Нет, это ты нас послушай. Мы переговорили с Кундером, ты знаешь, он руководит той маленькой и очень успешной стаей у западного кратера, и так вот, Кундер говорит, что вожака стаи можно в любое время отстранить решением большинства, если состояние его психики не позволяет ему руководить стаей…
— Другими словами, если он свихнулся и думает, что он — Дед Мороз.
— Я же вам рассказал, зачем это делаю.
— Из-за запасов мяса и денег, да-да, но мы-то все хорошо знаем, что в этом нет ни слова правды.
— Короче говоря, у тебя есть ровно три дня, чтобы убедить нас и стаю в своем душевном здоровье, и если тебе это не удастся, нам придется выбрать нового предводителя.
— И притом здесь нет ничего личного. Кундер говорит, что вся стая может спятить, но альфа-лев должен всегда оставаться на высоте.
На этом оба ряженых Деда Мороза попрощались и ушли, чуть не лопаясь от смеха, а Эрвин понуро побрел обратно в кровать.
Дед Мороз между тем стал практически для всех настоящей обузой. Он распоряжался в семье так, словно был прирожденным вожаком стаи. Он каждый день непреклонно заставлял Гериберта накручивать круги по тренировочному лагерю, а затем так же непреклонно его отчитывал:
— Очень-очень медленно, слишком медленно!
Обрадовавшись в душе, что его сани отремонтировали, вслух Дед Мороз особого восторга не выразил, сообразив, что Гериберт и его друзья теперь знают, как на них летать. У бородавочника Эберхарда, который в силу своей природы был не только холерического, но и крайне недоверчивого нрава, возникли некоторые подозрения:
— Он все-таки мог бы как-то поддержать нас. Мы ведь делаем за него всю работу, а он только брюзжит по каждому поводу и разыгрывает из себя важную птицу. С санями мы разобрались только благодаря счастливому случаю, а вот как должна проходить раздача подарков, он нам так и не объяснил. Говорю тебе, он замышляет что-то недоброе.
— Да ладно тебе, Эби! Это все-таки Дед Мороз, он радует маленьких детей во всем мире, что ты можешь возразить на это? — спросил Дитер, взгляд которого еще горел восторгом от великолепного испытательного полета.
— Дитер, ты все еще под действием допинга, с тобой я поговорю только через три дня, — пробурчал Эберхард, который, конечно, сердился, что не летал вместе со всеми.
Гериберт не сказал ни слова, но поведение Деда Мороза ему тоже не нравилось. Тому, казалось, было совершенно наплевать, состоится раздача подарков или нет. Гериберт решил потребовать от него объяснений:
— Я не верю, что Дедом Морозом можно стать только благодаря тренировкам. Я — лев, а вы — человек в сто пятьдесят килограмм весом, поэтому я уже по природе своей гораздо быстрее.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся Дед Мороз, — давай пробежимся наперегонки, малыш?
— В любое время — я нахожусь в прекрасной форме, а вы даже ходить не сможете на своих гипсовых ногах, — воскликнул Гериберт.
— Да я и с костылями быстрее тебя, вот только надену сейчас свою шубу, — засмеялся Дед Мороз, и оба заняли исходную позицию у порога входной двери.
Эберхард держал в руках секундомер и самое заветное желание Жан-Жака Дютронка из Биаррица — стреляющий горохом пистолет (его позаимствовали из подарочных запасов — конечно же, только на время).
«Только, пожалуйста, очень осторожно, это вещь уникальная, воссоздать такую невозможно».
— У него ноги в гипсе, — фыркнул Дитер.
— Чушь, он совершенно по-идиотски одет и даже в полуденный зной лежит в своей идиотской шу…
Гастон перебил его на полуслове.
— Ну конечно, в них-то все и дело! В его шмотках! Именно они и делают его настоящим Дедом Морозом.
— Похоже, что так, — констатировал Гериберт. — Иными словами…
— Нам нужно как-то заполучить его шмотки, — с энтузиазмом крикнул Вольфганг. — Вот это задачка! Я лично выпилю из них этого субъекта…
— Я выдолблю его из этого костюма, — проревел Дитер.
— Все-е-е-е-ем стоп! — приказал Гериберт. — Все не так просто. Я полагаю, он должен добровольно снять свою шубу, иначе у нас ничего не получится.
— О-о-ох! — с сожалением протянул Дитер.
— Ну, тогда это работа для Вольфганга, — определил Эберхард.
Для кого же еще, ибо обезьяна бонобо умела использовать свой инструмент и в качестве оружия. Поговаривали, что дома у него хранился целый набор бензолобзиков — никто точно не знал, правда ли это, но один только этот слух делал Вольфганга чуть ли не самым опасным животным на континенте.
В данный момент он был особенно опасен для Деда Мороза, так как ему предстояло выпилить для него новую шубу. Может быть, это прозвучит странно, но Вольфганг ни секунды не сомневался, что это у него получится.
Дед Мороз, как всегда, сидел в гостиной и предавался приятным воспоминаниям:
— Ах, Рита, видели бы вы, как я проскальзывал в дымовые трубы, как я одной рукой раздавал подарки, а другой — отвешивал оплеухи двум восьмилетним оболтусам. Я мчал в санях, отпустив поводья, а вот здесь я хранил все рождественские желания на свете…
При этих словах он указал на свой лоб. На мать Гериберта это не произвело особого впечатления, поскольку мозг Деда Мороза, по-видимому, сильно пострадал от атаки ее мужа. А возможно, он и прежде был не особенно хорош. Рита вспомнила, как где-то однажды читала, что львы почти всегда охотятся только на таких животных, у которых по той или иной причине силы уже не те. Она с каждым днем все больше убеждалась в том, что Эрвин, наверно, все-таки действовал правильно, что, вытряхнув Деда Мороза из саней, он даже и не мог поступить иначе. Только теперь, к сожалению, из-за поступка супруга Дед Мороз поселился у них, и Рите приходилось изо дня в день слушать одно и то же. Насколько быстры были сани, как заслужить тот или иной подарок, и не передадите ли вы мне вон те вкусные печенья с корицей.
Но в данный момент она уже не слушала Деда Мороза, поскольку ее сын приложил к кухонному окну листок с подробным планом захвата шубы.
Мама лишь коротко кивнула и подошла к своему зажившемуся гостю с тарелкой имбирного печенья и стаканчиком мерцающего глинтвейна из светлячков:
— Вот, подкрепись немного…
В этом месте я должен снова вмешаться, ибо мать Гериберта сейчас употребит имя, от которого у меня — да наверняка и у моих читателей — кровь застынет в жилах. Однако следует уяснить себе, что после столь долгого знакомства Рита просто не могла все время повторять «господин Дед Мороз». С другой стороны, у Деда Мороза, похоже, не было ни имени, ни нормальной фамилии. Дед Мороз — это, в общем-то, просто название профессии. Сам он на эту тему никогда не заговаривал, но однажды сказал Рите:
— Ах, да оставьте вы этого «господина Деда Мороза», это звучит так официально, говорите, пожалуйста, просто…
Ну, и потом он назвал ей имя, которое мы еще ни разу не написали, потому что хотели прежде кое-что объяснить и потому что хотели, естественно, внести в наше повествование толику интриги. Итак, мы включаемся снова, когда Рита ставит на стол тарелку с имбирным печеньем и стаканчик светлячкового глинтвейна и говорит:
— Вот, подкрепись немного, Морзик.
