Якоб Гримм - Французские сказки и новеллы
О, как судьбой огорчены мы,
Как мы страдаем от нее,
За то, что, несмотря на все,
Друг другом нежно мы любимы.
Но что б ни делали враги,
Друг другу будем дороги.
Несколько вздохов заключили их маленький концерт.
— Ах, Пеструшка, нас предали! — вскричала королева и, толкнув со всей силы дверь, бросилась в комнату.
Что было делать Флорине в этот миг. Быстро распахнула она окно, чтобы дать время своей королевской птичке улететь. Она гораздо более была занята его спасением, нежели своим; но у него не хватило решимости оставить ее, ибо зоркие его очи открыли опасность, которой королевна подвергалась. Он видит королеву и Пеструшку — и какой ужас! — не может защитить свою любимицу! А они приближались к ней как фурии, жаждущие ее растерзать.
— Ваши коварные замыслы против королевства известны! — закричала ей королева. — Не думайте, что ваше высокое положение спасет вас от наказания, которое вы заслужили!
— Но с кем же могу я злоумышлять? — возразила принцесса. — Не вы ли моя тюремщица вот уже два года? Кого я видела, кроме тех, кого вы ко мне посылали?
Пока она говорила, королева и ее дочка с несказанным изумлением смотрели на ослепительную красоту ее и на замечательные ее украшения.
— А откуда же у вас, сударыня, — сказала королева, — камни эти, горящие, как солнце? Уж не станете ли вы нас уверять, что у вас в башне копи открылись?
— Я их здесь нашла, — отвечала Флорина, — а больше мне нечего вам сказать.
Королева внимательно на нее посмотрела, стараясь проникнуть в самую глубину ее мыслей.
— Напрасно полагаете вы нас одурачить, — сказала она, — нечего нам рассказывать небылицы. Знайте, принцесса, что нам известно все, что вы делаете с раннего утра и до позднего вечера. А вам все эти драгоценности только за тем поднесли, чтобы вы за них королевство вашего батюшки продали.
— Действительно, я в состоянии его продать! — отвечала принцесса с презрительной улыбкой. — На какие только козни не способна несчастная принцесса, которая столько времени томится в оковах!
— А для кого же это, — продолжала королева, — причесались вы столь кокетливо, для кого ваша комната наполнена ароматом, а одеты вы так, что и при дворе вашего батюшки вы так не наряжались?
— Немало у меня досуга, — отвечала принцесса, — и не удивительно, что я уделяю время на то, чтобы одеться. Я столько часов провожу, оплакивая свои несчастья, что нечего меня в этом упрекать.
— Так, так, посмотрим, — сказала королева, — не завязала ли эта невинная особа каких-нибудь дел с врагами нашими.
И стала она сама все осматривать и обыскивать. Подошла к тюфячку, вытрясла его и нашла там такое количество алмазов, жемчугов, Рубинов и топазов, что и придумать не могла, откуда все это взялось здесь. И решила она в укромное место подложить подметные письма, чтобы тем погубить принцессу. Улучшив время, хотела она сунуть их незаметно в очаг. Но, на счастье, король Голубая Птица сидел как раз над очагом, а глаза у него были такие острые, как у рыси, и разговор он весь слышал.
— Берегись, Флорина, берегись: твой враг собирается предать тебя! прокричал он.
Этот голос, столь нежданный, так перепугал королеву, что она не посмела исполнить задуманное.
— Видите, сударыня, — сказала принцесса, — воздушные духи мне покровительствуют.
— Я уверена, — отвечала королева, трясясь от ярости, — что это демон помогает вам. Но, как бы они ни старались, отец ваш найдет на вас управу.
— Небу да будет угодно, — воскликнула Флорина, — чтобы я боялась только гнева отца моего! Но ваша ненависть, сударыня, гораздо ужасней.
Королева ушла от нее, ошеломленная всем, что она видела и слышала. Стала она совет держать со своими приближенными, что бы ей предпринять против принцессы. А они на то ей ответили, что ежели какая фея или какой волшебник принцессу взяли под свое покровительство, то сильно можно их прогневать, подвергнув ее новым мучениям, а потому лучше постараться открыть ее козни. Королева с тем согласилась и послала ночевать в башню одну юную девицу, которая, прикинувшись невинной, сказала принцессе, как велено было, что она прислана ей для услуги. Но был ли смысл в таком грубом притворстве? Принцесса сразу увидела, что она приставлена шпионить; горе ее было ужасно.
— Уж не придется больше мне с моим милым королем-птичкой беседовать! — говорила она. — Помогал он мне горе переносить, а я ему горе облегчала, и жили мы нашей нежностью. Что-то он теперь будет делать? Что-то я сама буду делать? И она проливала ручьи слез.
Она уж теперь не решалась подходить к окну, хоть и слышала, как он кругом порхает; до смерти хотелось ей окно отворить, но она боялась подвергнуть его жизнь опасности. Так целый месяц не появлялась она у окна. Король Голубая Птица был в полном отчаянии. Каким только жалобам он не предавался! Как ему жить без своей принцессы? Никогда еще он так не чувствовал горя от ее отсутствия и от своего превращения. Тщетно искал он средств и от того и от другого, сколько он ни ломал себе голову, так ничего придумать не мог.
Принцесса-шпионка, которая целый месяц за ней днем и ночью смотрела, глаз не смыкая, так измучилась наконец бессонницей, что однажды уснула глубоким сном. Флорина, заметив это, отворила окошко и сказала:
Птичка моя, ты — небес синее,
Милая птичка, лети поскорее.
Так она и сказала слово в слово. А король-птица так это внятно услышал, что через миг уже был на окне. Сколько счастья они испытали! Сколько новостей надо было им друг другу рассказать! Уверения в нежности и верности возобновлялись тысячу и тысячу раз. Принцесса не могла удержаться от слез, а возлюбленный ее был растроган и утешал ее как только мог. Наконец пришло время расстаться, и раньше чем тюремщица успела проснуться, распрощались они самым нежным образом. На другой день шпионка снова заснула, а принцесса проворно подошла к окну и сказала, как и в прошлый раз:
Птичка моя, ты — небес синее,
Милая птичка, лети поскорее.
Сейчас же птичка прилетела, и ночь прошла, как и первая, без шума и помехи, чем наши любовники были очень довольны, надеясь, что надзирательница так любила поспать, что ничего другого по ночам делать не будет. Действительно, и третья ночь прошла очень счастливо, но на следующую ночь шпионка сквозь сон услыхала шум и стала прислушиваться, не подавая вида. Потом пригляделась она хорошенько и увидала в лунном луче, как самая красивая птица на белом свете разговаривает с принцессой, ласкает ее своей маленькой лапкой и тихонько клювом поет. Наконец услышала она многое из их разговора и тем была очень удивлена, потому что король Голубая Птица говорил, как влюбленный, а прекрасная Флорина с нежностью ему отвечала.
Настал день, они распростились, и, словно предчувствуя свои будущие невзгоды, расстались они с великой печалью. Вся в слезах бросилась принцесса на постель, а король вернулся к себе в дупло. Тюремщица побежала к королеве и рассказала ей все, что видела и слышала. Королева сейчас же послала за Пеструшкой и своими наперсницами. Долго они рассуждали, и наконец все на том согласились, что Голубая Птица есть не кто иной, как сам король Очарователь.
— Какое оскорбление! — воскликнула королева. — Какой позор, Пеструшка ты моя! Дерзкая эта принцесса, которая, думала я, так скорбит, развлекается себе преспокойно приятными разговорами с нашим неблагодарным изменником! Ну, уж так кроваво я им отомщу, что долго о той казни говорить будут.
Пеструшка умоляла ее ни единого часа не терять, и так как она, по ее мнению, еще более в том деле была заинтересована, нежели королева, то умирала от радости, размышляя обо всем, что могло бы наших любовников разогорчить.
Королева отослала свою шпионку в башню и велела ей не выказывать ни подозрения, ни любопытства, а сделать вид, что она еще крепче спит, чем обычно. Улеглась та спать спозаранку, захрапела как можно громче, а бедняжка принцесса, отворив окошко, прокричала:
Птичка моя, ты — небес синее,
Милая птичка, лети поскорее.
Но целую ночь тщетно она звала, ибо злая королева навесила на кипарис шпаги, ножи, бритвы, кинжалы, и когда он хотел вылететь, смертоносные оружия эти поранили ему ногу, он упал да на другие попал, которыми крылья себе поранил. Наконец весь израненный, кое-как добрался он до своего дерева, оставляя за собой длинный кровавый след.
Где были вы, прекрасная принцесса, что не могли королю, вашей птичке, помочь? Но, наверное, умерла бы принцесса, если бы его увидала в таком плачевном виде. А он не хотел о своей жизни заботиться, уверенный, что это сама Флорина с ним так жестоко обошлась.
