Ольга Чайковская - Летающее счастье
— Ладно, ладно, — ответил шах, усмехаясь, — мне уже доложили о твоей удивительной скромности. Но для дочери моей ты обязан погадать. И не вздумай отказываться, не то я отрублю тебе голову.
Абу-Гассана заперли в пустой комнате, бросили ему туда книгу, коврик и очки.
Сел он и заплакал.
Потом постарался успокоиться, надел очки и даже попробовал было заглянуть в книгу. Нет, ничего не понимает!
Тогда он рассердился, схватил книгу и шваркнул ею об стенку. А в стене что-то блеснуло!
Подошёл он поближе, смотрит — а это перстень.
Оказывается, комната, куда его посадили, была рядом с купальней, где купалась принцесса. Перед тем как войти в воду, она сняла перстень и отдала его служанке. Служанка же, боясь его потерять, отрезала прядь волос, завернула в них перстень, сунула в щель стены — да и забыла. А когда Абу-Гассан кинул в стену книгу, от удара щель разошлась, кольцо блеснуло, он его и увидал.
Шах был очень доволен тем, как скоро и ловко нашёл кольцо Абу-Гассан, и назначил его своим придворным гадальщиком.
Страшно напуганный этим, пришёл Абу-Гассан домой. Но жена его, напротив, безмерно обрадовалась, так как сбывалась её мечта стать женой придворного гадальщика.
Они переехали жить во дворец шаха, у них появились слуги, кони, красивые платья; теперь они ели на серебре, а пили из хрустальных бокалов.
Но Абу-Гассан по-прежнему не находил себе покоя.
Ах, откроется, рано или поздно откроется, что я неграмотен и ничего не понимаю в гаданиях! — говорил он, ломая руки. — Ах, настанет день, когда я нагадаю что-нибудь не так, и шах отрубит мне голову. Нельзя, нельзя всё время обманывать людей!
Пошёл он к шаху и стал просить, чтобы тот его отпустил. Но шах подумал, будто он говорит всё это для того, чтобы получить от него новые милости, и вновь осыпал его дарами.
От этих даров ещё мрачнее стал Абу-Гассан.
Вот однажды мылся он в бане, и пришла ему в голову мысль: а не прикинуться ли ему сумасшедшим? Ведь не станут же держать при дворе человека, который не в своём уме!
«Дай-ка, — подумал он, — я сейчас как есть, мокрый и в мыле, выбегу из бани, побегу по улицам, ворвусь в тронный зал, схвачу шаха за уши и сброшу его с трона. Все сразу поймут, что я сошёл с ума, и прогонят с глаз долой».
Так он и сделал.
Люди с изумлением глядели на то, как придворный гадальщик, голый, мокрый и весь в мыле, бежит по улицам.
Между тем в это самое время шах в тронном зале принимал иностранных послов. Это была очень торжественная церемония, на которой присутствовали все его придворные.
Абу-Гассан влетел в зал, пробежал по нему, оставляя на полу мыльные следы, взбежал по ступенькам, схватил шаха за уши и сбросил его с трона.
И что же вы думаете? В это самое мгновение потолок над троном с грохотом треснул и тяжко рухнул вниз, засыпав трон огромными каменными обломками.
Если бы Абу-Гассан не сбросил шаха с трона, тот неминуемо погиб бы под обвалившимся потолком!
— О, великий гадальщик! — в восторге закричали люди, едва они опомнились. — Он знал заранее, что потолок рухнет и убьёт нашего государя! Это открылось ему неожиданно, в бане, у него не было времени, чтобы вытереться и одеться. О великий! Он спас шаха от гибели!
Шах, поражённый искусством гадальщика, приказал принести самые мягкие полотенца, чтобы его вытереть, самые драгоценные одежды, чтобы его одеть, самые тонкие вина, чтобы его напоить и согреть.
С тех пор…
С тех пор, во-первых, Абу-Гассан стал лучшим другом шаха и шах души в нём не чаял.
Во-вторых, с тех пор Абу-Гассан стал гадать направо и налево, ничуть не стыдясь и не стесняясь.
И вот что удивительно: что он ни брякнет, всё сбывается!
Он и сам, наконец, поверил в то, что он великий гадальщик и что тайны будущего открыты перед ним.
И тогда Абу-Гассан обнаглел.
Он стал читать нравоучения и давать советы; он совал нос в чужие дела, страшно всем надоедая. Но нахальство его терпели потому, что его любил шах.
Только один человек решился выступить против Абу-Гассана — это был великий визирь (то есть первый министр) шаха, которому Абу-Гассан сильно мешал, так как то и дело совал нос в государственные дела, ничего в них не понимая.
— Послушай меня, великий государь, — говорил визирь, — ты считаешь Абу-Гассана мудрецом, а он сущий невежда. Он даже читать не умеет. Я сколько раз замечал: принесут ему письмо, а он тотчас же завязывает глаза, словно бы они у него болят, и просит прочесть кого-нибудь другого. Он обманщик.
— Но почему же тогда он всё так отлично предсказывает? — возразил шах.
— Этого я объяснить не могу, но я твёрдо знаю, что Абу-Гассан нас обманывает. Прошу тебя, государь, устрой ему последнее испытание.
— Хорошо, — сказал шах, — пусть завтра все соберутся на берегу моря, там мы испытаем ещё раз его искусство.
На следующий день шах с придворными, среди которых были и великий визирь и Абу-Гассан, верхом прибыли на берег моря.
Была прекрасная тихая погода. Светило солнце, море едва плескалось. Берег был пустынен, ни одного человека, только рыбаки неподалёку закидывали сети.
— Мой мудрый Абу-Гассан, — сказал шах, — ты знаешь, как я тебя люблю. Но я люблю и своего великого визиря, а он говорит, будто ты нас обманываешь. Пусть разрешится этот спор. Визирь задаст тебе вопрос, а ты на него отвечай, подумав.
— Пускай, — беспечно ответил Абу-Гассан. — Пускай спрашивает.
В это время рыбаки стали тянуть из воды сети.
— Скажи нам, — молвил великий визирь, — что сейчас поймают рыбаки в свои сети?
— А голубя, — так же беспечно ответил Абу-Гассан, нисколько не подумав, — белого голубя с выколотым глазом.
Рыбаки вытянули сеть, но в ней билось несколько рыбок. Никакого голубя не было.
Некоторое время все молчали.
Потом шах вдруг рассмеялся. За ним рассмеялся великий визирь и все придворные. Поворотили они коней и уехали, оставив Абу-Гассана одного.
Грустный ехал по берегу Абу-Гассан. Он понял, что всё пропало и шах больше ему не поверит.
Вдруг он заметил, что из-под копыт его коня вырвалось какое-то странное существо и помчалось по полю. Оно не походило ни на человека, ни на зверя, ни на птицу, оно было бесцветно и бесформенно, и он никак не мог его разглядеть. Но почему-то изо всех сил гнал коня и кричал:
— Стой! Стой!
Странное существо не останавливалось.
— Стой! — кричал Абу-Гассан, нахлёстывая взмыленного коня, однако крики его были напрасны.
И вдруг существо это само остановилось.
Абу-Гассан еле осадил коня, соскочил на землю и стал разглядывать, что же это такое. Но даже и теперь никак не мог разглядеть, потому что оно темнело и светлело, то и дело меняло цвет и форму, переливаясь всеми красками.
— Кто ты? — спросил Абу-Гассан с непонятным для него страхом.
— Я твоё счастье, — ответило существо.
И вдруг Абу-Гассан увидел, что оно плачет.
— Почему же ты плачешь, моё счастье? — спросил он, ещё больше испугавшись.
— Потому что у меня больше нет сил, — ответило счастье.
И стало оно рассказывать:
— Ах, Абу-Гассан, вспомни свою жизнь. Ты разорился, и стало тебе плохо. Я повело тебя по дороге, где лежал мешок с серебром. Я думало, что ты с пользой потратишь его и поправишь свои дела. А ты стал гадальщиком. И как же ты гадал! Персу на базаре ты сказал какую-то глупость, но я и тут тебя выручило, приведя перса к его лошади. Когда тебя заперли во дворце, я заставило тебя бросить книгу в ту стену, где был спрятан перстень. Но потом! Что ты придумал потом! Бежать голым по улице, врываться в тронный зал, хватать шаха за уши! Что может быть нелепее! Спасая тебя, я летело как сумасшедшее и еле успело сломать потолок над троном! Но уж потом… Боже мой! Какие глупости делал и говорил ты на каждом шагу! И как трудно мне было исполнять все твои дурацкие «предсказания»! И чем больше я тебе помогало, тем нахальнее ты становился. Возьми хоть сегодняшний случай: рыбаки тянули сеть. Кажется, чего проще — назови водоросли, назови какую-нибудь морскую рыбу! Мне всё было бы легче. Так нет — белый голубь, да ещё с выколотым глазом! Ну скажи, пожалуйста, откуда мне было взять белого голубя с выколотым глазом?!
— Не покидай меня, моё счастье! — взмолился Абу-Гассан.
Но странное существо помчалось по полю и исчезло вдали, прежде чем Абу-Гассан успел снова вскочить на коня.
Так навсегда покинуло Абу-Гассана его счастье.
* * *— Какая печальная сказка! — промолвила дочь.
— Её можно было бы назвать сказкой о бедном обманщике, — сказала я. — Жаль, кота нет, некого воспитывать. Кому же мы теперь объясним, в чём смысл этой сказки?
— Ну, тут даже Васька и тот бы понял, в чём дело. Абу-Гассан сам виноват, вот почему и убежало от него его счастье, — сказала дочь.
— Он же не хотел врать, — возразил сын. — Его злая жена заставила.
