Эрин Хантер - История Остролистой
Через несколько дней выпал первый снег. Остролистая открыла глаза и обнаружила, что ее палатка наполнена странным призрачным светом. Она выбралась наружу и вскрикнула, когда горка сияющего мороза упала ей на шею. Кошка стряхнула его и выпрыгнула из веток. Ее лапы провалились в мягкий белый снег, холод которого мгновенно пробрал до костей. Остролистая зашипела себе под нос и подошла к ближайшей упавшей ветке, на которой находилось только несколько снежинок. Мох под ее лапами был скользким, но, по крайней мере, она могла стряхнуть с них прицепившийся белый снег. Ей повезло, если бы она поймала сегодня что-нибудь поесть: вся дичь спряталась под теплым слоем листьев. В племени Огнезвезд заложил бы всю дичь в яме, где холодная земля сохраняла ее свежей. Живот Остролистой зарычал при этой мысли, она облизнулась, раздраженная на себя за то, что плохо подготовилась. Она уже собиралась спрыгнуть с ветки и попытаться найти что-нибудь поесть, как заметила цепочку следов, ведущих прочь между деревьев. Они были больше, чем ее собственные, но маленькие для собаки. Шерсть на загривке кольнула Остролистую. Недовольно шипя, она прыгнула обратно в снег, чтобы посмотреть получше. Кроме размера и формы следов, характерный запах дал ей понять, кто проходил здесь — лиса! Молодая лиса, судя по маленьким лапам, и — было ли это лишь ее воображением? — ей показалось, что она узнала этот запах?
Да!
Это был тот малыш, которого она спасла!
Сердце Остролистой стало биться чаще. В этот момент перспектива снова увидеть маленького лисенка возбудила ее сильнее, чем желание найти еду. Она двинулась по цепочке следов, аккуратно прыгая рядом с ней, чтобы не смазать следы. Они вели сквозь деревья, направляли к гребню, а там сворачивали вниз, в густую сосновую рощицу. Лапы Остролистой болели от прыжков в снегу, который становился все глубже по мере того, как она спускалась с холма, но теперь она не хотела сдаваться. Запах лисенка стал сильнее, и следы стали отчетливее, как будто он только что прошел здесь.
Сосны расступились, открывая небольшую поляну, где снег был истоптан и помят, со следами когтей и окровавленными перьями. Остролистая сморщила нос, когда запах крови наполнил воздух. Изучая серые перья, черная кошка решила, что, должно быть, лисенок убил здесь голубя. Она почувствовала гордость, как будто сама была наставницей лисенка.
За спиной у нее раздался звук, и она почуяла острый запах. Остролистая обернулась, мурлыканье подбиралось к ее горлу. Лисенок стоял на краю поляны, наблюдая за ней. Его уши были навострены, а кончик пушистого хвоста греб снег. Это точно был ее лисенок! Он вырос в симпатичного лиса, его шерсть топорщилась от снега, почти такая же красная, как кровь голубя.
— Привет! — мяукнула Остролистая. — Ты меня помнишь?
Рыча, лис прыгнул на нее. Желтые зубы щелкнули в воздухе, где секунду назад, перед тем, как Остролистая отпрянула, была ее шея. Воительница врезалась в сосну и развернулась, чтобы вскарабкаться по стволу, и зубы существа щелкнули на расстоянии усика от ее лап. Дерево было наполовину покрыто мхом, и когти Остролистой не смогли зацепиться, она соскользнула вниз. Чувствуя удар ее бока и ребра, детеныш подпрыгнул, рыча от голода и возбуждения. Остролистая вонзила когти в кору и сумела остановить падение как раз в тот момент, когда зубы сомкнулись на шерсти на кончике ее хвоста. Она вырвалась и забралась на ветку повыше, подгоняемая страхом. Лисенок внизу рычал от разочарования.
Остролистая свернулась на толстой ветке, согнувшейся под ее весом. Она смотрела сквозь темно-зеленые сосновые иглы на лисенка, кружившего внизу.
Конечно, он меня не помнит! Я для него только добыча! Остролистая впилась когтями в ветку, закрыла глаза и подождала, пока сердце перестанет вырываться из груди.
Когда она снова открыла глаза, было темно. Страх и усталость достаточно утомили ее, кошка уснула прямо на неудобной ветке. Лес был тих, и единственное, что она могла учуять, был снег и липкий запах сосны. Лисенок давно ушел. Полная серебряная луна сияла в небе над деревьями, окруженная ослепительными звездами. Лес купался в сверкающем белом свете, и Остролистая видела всю дорогу к вершине холма. На другой стороне четыре племени собираются на острове на Совет. Будет ли упомянуто ее имя? Интересовался ли кто-нибудь, что с ней случилось? Остролистая почувствовала такую волну горечи, что чуть не свалилась с ветки. Восстановив равновесие, она соскользнула вниз по стволу на заснеженную землю.
Ее живот сильно болел, и она пробралась назад сквозь деревья и остановилась у куста тысячелистника, скрытого под снегом, чтобы съесть несколько листочков. Но боль в животе не уходила, и Остролистая знала, что это больше, чем голод: это было одиночество, сожаление, грусть. Было только одно место, куда она могла пойти. Распушив шерсть, чтобы защититься от сильного холода, Остролистая потащилась наверх по холму. Уже светало, когда она прибыла на место, тени от залитых лунным светом деревьев таяли, начинали щебетать птицы. Остролистая сделала последние несколько шагов и остановилась у входа, переводя дыхание. Туннель лежал перед ней, теплый, темный, зазывающий.
— Листопад! — позвала она, ныряя внутрь. — Листопад, ты здесь?
Глава 7
Остролистая спала целых два дня после своего возвращения. Листопад приносил ей рыбу поесть, когда она ненадолго просыпалась, и немного незнакомых ей трав от кашля, появившийся после того, как она побывала на пронизывающем ветру. Ее гнездышко было там же, где она его и оставила, но стало глубже, чем было раньше.
— Я добавил еще немного перьев, — застенчиво сказал Листопад. — На случай, если ты вернешься.
Потом он аккуратно лег рядом и обернул свое холодное тело вокруг нее, пока она засыпала.
Наконец, она проснулась с ясной головой, пустым желудком и внутренним беспокойством. Желтый свет просачивался в туннели, намекая на солнечный день снаружи. Остролистая была одна в своем гнездышке, но Листопад появился почти сразу, принеся с собой рыбешку.
— Вот, съешь это, — сказал он, кладя еду рядом с ней.
Это было не так вкусно, как мыши и белки в лесу — ничего уже не будет таким же вкусным опять, подозревала Остролистая — но послушно съела рыбешку, чувствуя как силы наполняют мышцы ног. Листопад сидел около ее гнезда и смотрел.
— Я опять видела лисенка, — сообщила кошка, как только очистила свои усы от остатков рыбы.
Листопад выглядел удивленным.
— Ты уверена, что это тот же?
— Определенно. Я узнала его по запаху.
— А он узнал тебя? — спросил Листопад.
Остролистая опустила глаза и покачала головой. Она чувствовала себя глупо, и ей было стыдно признаться в том, что она сделала, но кошка надеялась, что Листопад не будет судить ее слишком строго.
— Он смотрел на меня, как на сочный кусок добычи, — спокойно мяукнула она. — Я едва унесла ноги.
Воительница почувствовала что-то мягкое возле уха и увидела, что Листопад коснулся ее кончиком хвоста.
— Мне так жаль. Ты спасла ему жизнь, а он так отплатил тебе за это? У некоторых животных совсем нет чувства благодарности!
В его голосе послышались нотки юмора, и Остролистая, подняв голову, увидела, что его глаза светились весельем.
— Я думаю, что он просто слишком мышеголовый, чтобы запомнить меня, — призналась кошка.
— Совсем немного! — взорвался Листопад. — А что ты думала произойдет? Он поведет тебя в свою палатку, чтобы познакомить со своей мамой?
Остролистая пожала плечами.
— Я была так одинока, — прошептала она. — Мне просто хотелось иметь друга.
Листопад сел возле нее, прижимаясь своим мехом к ее.
— У тебя есть друг, — подчеркнул он. — И он прямо перед тобой. Да, я был слегка ленив в отношении патрулей, пока тебя не было. Думаю, мы начнем с проверки туннелей — на случай, если детеныш решил пойти за тобой — а потом посмотрим, помнишь ли ты, как надо ловить рыбу.
Позже, когда в отверстии на крыше было темно, а лапы Остролистой болели от бега по камням, она лежала в гнездышке из перьев и чувствовала, что боль одиночества постепенно уходит. Кошка замурчала, когда Листопад устроился возле нее.
— О чем ты думаешь? — прошептал он.
— Я рада, что вернулась, — честно ответила Остролистая. — Мне кажется, я не могу жить в одиночестве.
Листопад лизнул ее в ухо.
— Я тоже рад, что ты вернулась.
Кошка повернулась к нему лицом.
— Ты когда-нибудь думал о тех котах, которых оставил?
— Все время, — тихо мяукнул Листопад. — Но это было так давно, что я уже многого не помню.
Воительница моргнула. Она не была в Грозовом племени несколько лун, но ничего не забыла.
— Сколько сезонов ты в туннелях?
Листопад пожал плечами и отвернулся.
— Больше, чем я могу сосчитать. Но сейчас уже слишком поздно что-либо менять.
