Лемони Сникет - Огромное окно
– А вот это самое сомнительное «может быть», – сказала Вайолет. – Мистера По не удается никогда ни в чем убедить, а Тетя Жозефина не верит нам, хотя и видела Графа Олафа своими глазами.
– Она даже не подозревает, что видела Графа Олафа, – печально проговорил Клаус. – Она считает, что видела Капитана Шэма.
Солнышко вяло покусала голову Красотки Пенни и пробормотала «Поч!», возможно, желая сказать: «Джулио!»
– В таком случае уж и не знаю, что делать, – сказал Клаус. – Остается только держать глаза и уши открытыми.
– Дум, – согласилась Солнышко.
– Вы оба правы, – сказала Вайолет. – Нам остается быть все время начеку.
Остальные двое Бодлеров кивнули с серьезным видом, но холодный комок в желудке не исчезал. Все сознавали, что быть начеку – недостаточное средство самозащиты против такого, как Капитан Шэм, и по мере того, как близилась ночь, им становилось все больше и больше не по себе. Вайолет подвязала волосы лентой, чтобы они не лезли в глаза, и явно пыталась придумать какой-нибудь план, но шел час за часом, а ей ничего не приходило в голову. Клаус сосредоточенно уставился в потолок, как будто там было написано что-то очень интересное, но часы шли, а никакой пользы из созерцания потолка он не извлек. Солнышко же кусала и кусала голову Красотки Пенни, но сколько бы она ни кусала, это не помогло ей придумать ничего такого, что бы сняло с Бодлеров груз тревог.
У меня есть приятельница по имени Джина-Сью, она социалистка, так вот у нее есть любимая поговорка: «Поздно запирать конюшню, когда лошади уже украдены». То есть попросту говоря, лучшие из планов порой рождаются, когда уже поздно. Так, к сожалению, произошло и с бодлеровскими сиротами и их намерением быть начеку. После нескольких долгих часов тревожного ожидания вдруг послышался страшный треск разбитого стекла, и они сразу поняли, что план их был далеко не лучшим.
– Что это за шум? – Вайолет вскочила с кровати.
– Как будто бы разбилось стекло, – обеспокоенно проговорил Клаус, направляясь к двери.
– Весту! – крикнула Солнышко, но брату и сестре некогда было разгадывать, что она имела в виду, – все трое уже бежали по коридору.
– Тетя Жозефина! Тетя Жозефина! – позвала Вайолет, но никто не откликнулся. Она вгляделась в одну, в другую сторону коридора – все было тихо. – Тетя Жозефина! – позвала Вайолет еще раз.
Она первой вбежала в столовую, остальные за ней, но и там они не увидели своей опекунши. На столе по-прежнему горели свечи, бросая колеблющийся свет на визитную карточку и тарелки с холодной лимонной похлебкой.
– Тетя Жозефина! – еще раз крикнула Вайолет, и дети кинулись назад, в коридор, к двери в библиотеку. На бегу Вайолет поневоле вспомнила, как они выкликали имя Дяди Монти ранним утром, перед тем как обнаружили случившуюся трагедию.
– Тетя Жозефина, – звала она, – Тетя Жозефина! – Вайолет вспомнила, как не раз звала родителей, просыпаясь по ночам от сна, который снился ей так часто: тот страшный пожар, который унес жизни родителей. – Тетя Жозефина! – окликнула она свою опекуншу, подходя к библиотечной двери. Вайолет вдруг испугалась, что тетя Жозефина, возможно, уже не в состоянии слышать ее крики.
– Смотрите! – Клаус показал на дверь. К двери кнопкой был приколот сложенный пополам листок бумаги. Клаус отцепил его и развернул.
– Что там такое? – спросила Вайолет, а Солнышко вытянула шейку, чтобы лучше видеть.
– Записка, – ответил Клаус и прочел ее вслух: – «Вайолет, Клаус и Солнышко, когда вы будете читать эту записку, моя жизнь уже придет к ее концу. Моя душа оледенела, как оледенел Айг, жизнь стала нивыносимой, и я безроботно плинимаю сваю учясть. Вам, детям, не понять, чтоп отчаенная судьба сделала вдовицу такой нещасной, что превела ее к такой крайности. Но только знайте: мне так лучше. Вырражая мою последнюю волю и решение, оставляю вас троих на папечение Капитана Шэма, доброго и благородного человека. Пожалуйста, думайте обо мне хорошо несмотря на мой ужасный поступок.
Ваша Тетя Жозефина».
– Ох нет, – выдохнул Клаус, кончив читать записку. Он вертел ее и так и этак, как будто думал, что прочитал неправильно, как будто в ней говорилось что-то совсем другое. – Ох нет, – повторил он уже совсем еле слышно, словно не отдавая себе отчета в том, что говорит вслух.
Не сказав ни слова, Вайолет открыла дверь в библиотеку. Бодлеры сделали шаг внутрь – и их пронизала дрожь. В комнате стоял ледяной холод, и они с одного взгляда поняли почему. Огромное окно было разбито вдребезги. Если не считать нескольких осколков, застрявших в оконной раме, громадное стекло исчезло, и вместо него зияла пустая дыра, за которой притаилась тихая чернота.
Холодный ночной воздух врывался в дыру, но, невзирая на холод, они осторожно приблизились к пустоте, зияющей на месте окна, и заглянули вниз. Там было так черно, что казалось, будто за окном нет абсолютно ничего. Вайолет, Клаус и Солнышко постояли немного и вспомнили страх, который испытали несколько дней назад на этом самом месте. Теперь они знали, что тот страх был рациональным. И пока они стояли так, прижавшись друг к другу, и всматривались в темноту, к ним пришла догадка, что они опоздали со своим планом быть начеку: они заперли конюшню, когда бедной Тети Жозефины там уже не было.
Глава пятая
«Вайолет, Клаус и Солнышко, когда вы будете читать эту записку, моя жизнь уже придет к ее концу. Моя душа оледенела, как оледенел Айг, жизнь стала нивыносимой, и я безроботно плинимаю сваю учясть. Вам, детям, не понять, чтоп отчаенная судьба сделала вдовицу такой нещасной, что превела ее к такой крайности. Но только знайте: мне так лучше. Вырражая мою последнюю волю и решение, оставляю вас троих на папечение Капитана Шэма, доброго и благородного человека. Пожалуйста, думайте обо мне хорошо несмотря на мой ужасный поступок.
Ваша Тетя Жозефина».
– Прекрати! – закричала Вайолет. – Перестань перечитывать записку вслух, Клаус! Мы уже знаем, что в ней написано.
– Я просто не могу поверить. – Клаус повертел бумагу и так и этак уже в который раз. Бодлеровские сироты с унылым видом сидели за обеденным столом, на котором все еще стояла холодная лимонная похлебка, а в душе у них нарастал ужас. Вайолет уже позвонила мистеру По и рассказала, что случилось, и, изнывавшие от тревоги, не в силах заснуть, Бодлеры всю ночь напролет ждали, когда мистер По появится с первым же паромом. Свечи почти догорели, и Клаус читал записку Тети Жозефины, пригнувшись к самому пламени.
– Что-то тут есть занятное, только никак не пойму, в чем дело.
– Как ты можешь такое говорить? – возмутилась Вайолет. – Тетя Жозефина выбросилась из окна. В этом нет ничего занятного.
– «Занятное» не в смысле «забавное», а в смысле «странное». Послушай, в первой фразе она говорит: «моя жизнь уже придет к ее концу».
– И пришла. – Вайолет поежилась.
– Я не о том, – нетерпеливо сказал Клаус. – Она пишет «к ее концу». Но так не говорят. Правильно будет сказать «к своему концу». – Он схватил визитную карточку Капитана Шэма со стола. – Помните, что она сказала, когда увидела карточку? «Каждой лодке ее парус». Она сказала, что это серьезная грамматическая ошибка.
– Кто думает о грамматических ошибках, – прервала его Вайолет, – когда выпрыгивает из окна?
– А вот Тетя Жозефина думала бы, – возразил Клаус. – Грамматика – для нее было главное. Помните, она говорила, что грамматика – величайшая радость жизни?
– Но этого оказалось недостаточно, – с грустью проговорила Вайолет.
Как бы она ни любила грамматику, все равно в записке говорится, что жизнь для нее стала невыносимой.
– Но тут как раз опять ошибка, – настаивал Клаус. – Тут написано не «невыносима», а «нивыносима» – «и» вместо «е».
– Ты сам невыносимый через «е», – вспылила Вайолет.
– А ты глупая через «г»! – огрызнулся Клаус.
– Агет! – прикрикнула на них Солнышко, что означало нечто вроде: «Сейчас же перестаньте ссориться!»
Вайолет с Клаусом взглянули на младшую сестру, а потом друг на друга. Зачастую случается, что если чувствуешь себя несчастным, хочется и другого сделать несчастным. Правда, обычно это не помогает.
– Прости, Клаус, – кротко сказала Вайолет, – не ты, а наша ситуация невыносима.
– Знаю, – сокрушенно сказал Клаус, – ты тоже меня прости. Ты не глупая, Вайолет. Ты очень умная. Такая умная, что, надеюсь, сумеешь вызволить нас из этой ситуации. Тетя Жозефина выбросилась из окна и поручила нас Капитану Шэму, и я не знаю, что нам теперь делать.
– Ну, все-таки мистер По уже едет сюда, – проговорила Вайолет. – Он сказал по телефону, что будет здесь рано утром, так что ждать осталось недолго. А вдруг он нам поможет.
– Будем надеяться, – пробормотал Клаус, но при этом они с сестрой переглянулись и вздохнули. Они уже знали, что надежда на помощь мистера По весьма слаба. Когда Бодлеры жили у Графа Олафа и рассказали мистеру По о его жестоком обращении, мистер По не помог им. Когда Бодлеры жили у Дяди Монти и рассказали мистеру По о вероломстве Графа Олафа, он им тоже не помог. Поэтому было ясно, что в данном случае помощи от мистера По тоже ждать не приходится.
