Ханс Андерсен - Сказки, расcказанные детям. Новые сказки
и отдала ему папоротник и ивовые лозы. Едва он помазал ей ногу своим чудо-снадобьем, как старушка вскочила и сказала: никогда, мол, прежде не бывала она так бодра и здорова. И попросила помазать ей и другую ногу, чтоб ей не хромать и легко ступать по земле. Только он исполнил ее просьбу, как обе ее ноги так и заходили, будто барабанные палочки. Поклонилась старушка и скрылась в зеленом лесу.
— На что тебе папоротник да ивовые ветки? — спросил Йоханнес своего спутника, который старательно запрятал их в котомку.
— Пригодятся, когда стану пажом и буду сопровождать свою даму, — ответил тот. — Это чудесная добыча!
К вечеру путники вышли из лесу и пред ними вдруг раскинулись широкие необжитые просторы.
— Какие темные тучи тянутся нам навстречу, — молвил Йоханнес, — небось, к ночи гроза соберется!
— Где ты видишь темные тучи? — прервал его товарищ. — Какое там! Это — горы! Завтра мы, наверное, доберемся до них!
Йоханнес, как завороженный, глаз не мог отвести от гор, и ему не терпелось продолжить путь, чтобы уже нынче вечером очутиться там. Однако спутник его решил, что лучше им отдохнуть на ближнем постоялом дворе, а на другое утро со свежими силами начать путешествие в горы.
Множество разного пестрого люда собралось в харчевне при постоялом дворе; там на пустых бочках кукольник установил подмостки своего небольшого театра и собирался представить чудесную историю царицы Эсфири.193 Йоханнес и его товарищ уселись среди прочих зрителей, которые весело переговаривались друг с другом, а иные курили трубки. Толстый мясник, должно быть важнейшая персона в здешнем обществе, расположился перед самой сценой, а возле него сидел его пес — большущий бульдог и тоже таращился на королевское великолепие этого величественного зрелища. Царь Агасфер уже надел царский венец на голову Эсфири; Мардохей на белом коне, которого вели под уздцы слуги, проехал по сцене, а Амана повесили. Но вот и последнее действие, когда иудеям предстояло уничтожить всех своих врагов! Уф! Что тут началось! Ну и побоище! Царь и царица Эсфирь, с золотыми коронами на головах, восседали на великолепном троне посреди площади, а длинные шлейфы их пурпурных мантий держали маленькие иудейские мальчики. Всякий раз, когда очередной полк язычников погибал, Эсфирь кивала головой и так весело подпрыгивала на троне, что любо-дорого смотреть! Но тут вдруг невесть что взбрело в голову большущему бульдогу: когда толстый мясник, заглядевшись на представление, отпустил поводок, пес одним прыжком очутился на сцене, сбил с ног стражей и обхватил зубами тонкий стан царицы Эсфири. И: кник, кнак! — кукла разлетелась на куски, а бедный кукольник ужасно запричитал: ведь его наипервейшая примадонна осталась без головы! Представление на том и окончилось. И все разошлись по домам; тогда товарищ Йоханнеса взял бедняжку царицу Эсфирь в руки и помазал ее своим драгоценным снадобьем. И кукла тут же снова сделалась целой и невредимой. Но всего удивительней было то, что она стала двигаться, сама сделала реверанс, подогнув ножку и помахивая ручкой. Кукольник не мог на нее нарадоваться — ведь теперь она двигалась сама, и ему не надо было дергать за веревочку. Вот только не говорила, а не то была бы ни дать ни взять настоящей дамой!
Скудно отужинав, все постояльцы отправились на покой, но никак не могли уснуть из-за непонятных вздохов и стонов, которые, казалось, доносились из кукольного театра. Тогда кукольник отодвинул занавес в сторону и увидел: все рыцари и дамы, царь и стражи лежали там вперемежку и вздыхали так, что у него сердце защемило. Они таращили на него свои круглые стеклянные глаза и, казалось, молили: пусть их тоже, как и царицу, помажут немного снадобьем, чтобы и они могли сами двигаться. Царица Эсфирь встала даже на колени и протянула свою золотую корону, словно желая сказать: «Вот, возьмите ее, но только помажьте моего супруга и моих придворных!» Кукольник сжалился над нею и посулил незнакомому путнику всю выручку за нынешний вечер и еще денег впридачу, если только он помажет и других кукол. Однако же незнакомец потребовал в награду лишь большой боевой меч, который кукольник носил на поясе, а как получил его, тут же помазал снадобьем знатнейших из деревянных человечков, и они ожили.
На рассвете Йоханнес с товарищем покинули постоялый двор и начали подниматься в горы. Дорога вела все ввысь да ввысь, через густые заросли. А вскоре все кругом стало еще более диким и суровым: высокие скалы грозно нависали над головами; тропинка была так узка, что у Йоханнеса потемнело в глазах, и если б незнакомец не поддержал его, он рухнул бы в страшную пропасть. Вдруг перед ними открылись широкие просторы, солнце поднялось в небе и осветило своими алыми лучами белые вершины гор. А глубоко внизу лежала долина, затянутая голубоватой дымкой тумана, который рассеивался под лучами утреннего солнца. Йоханнес был весь поглощен созерцанием этой красоты; он смотрел и смотрел и словно бы чувствовал один лишь дух божий во всей бесконечной Вселенной. Вдруг над головой его раздались чудные небесные звуки — они были сродни чувствам, овладевшим его душой. Он глянул ввысь: широко раскинув крылья, в воздухе парил, медленно снижаясь, лебедь, а песнь его все замирала и замирала. И вот, словно влекомый ветром, лебедь опустился на землю, склонив голову к ногам Йоханнеса. Лебедь был мертв. Тут спутник Йоханнеса выхватил из-за пояса большой боевой меч, который получил от кукольника, и двумя сильными ударами отрубил у лебедя его могучие крылья, а потом спрятал их в свою котомку.
Йоханнес не переставал дивиться всему новому, что ему довелось увидеть и услышать! Он прямо слов не находил, но товарищ схватил его за руку и сказал:
— Глянь-ка! Разве не кстати пришелся мой меч? За эти крылья мы получим золото, а за золото — знатное угощение!
Так шли они вперед среди гор.
— До чего тут все величественно и красиво, — молвил Йоханнес. — Какие же прекрасные страны, должно быть, лежат за горами?!
— Там лежит Мир Фантазии! — сказал его спутник. — Думаю, завтра утром мы увидим его сверкающие алмазные горы.
Пройдя еще много миль вперед, они увидели глубоко внизу, в долине между гор, большой город со множеством башен; башни так и сверкали в лучах яркого солнца, а посреди города стоял великолепный мраморный дворец с золотой крышей, где жил сам король. Примерно в одной миле от города находился постоялый двор, а там так и кипела работа — воздвигали триумфальную арку, девушки украшали ее цветами и венками… От хозяина наши странники узнали, что государством этим правит король червей, превосходнейший регент, и что он состоит в близком родстве с Сильвио, бубновым королем, который немало известен по пьесе-сказке Карло Гоцци «Три апельсина».194
— Ах! — молвил хозяин харчевни. — Наш всемилостивейший король червей — человек превосходный, воистину человек с золотым сердцем,195 и потому-то его и рисуют всегда с двумя сердцами на портрете, — зато уж дочка его… увы, увы!
И тут добрый старик так горестно заплакал, что больше не мог вымолвить ни слова; когда же он совладал с собой, странники узнали, что королевская дочь прекрасна, как солнце, но вместе с тем она — злая-презлая и жестокая ведьма; немало красивых принцев и отважных рыцарей сложило голову по ее вине. Всякому — будь то принц или последний нищий — дозволено свататься к ней, но если искатель руки принцессы не сможет ответить на три вопроса, вернее, отгадать три загадки, она, будто новая принцесса Турандот,196 безо всякой жалости и милосердия велит казнить его. Старый король чуть не сошел в могилу с горя. Но ничего тут не поделаешь; он дал своей безбожной дочери нерушимую клятву — не вмешиваться в ее любовные дела. А раз в году учрежден даже всеобщий молебен, когда король вместе с народом на коленях молится о том, чтобы принцесса обратилась на путь истинный и сердце бы ее смягчилось. Все так горюют, что даже старухи в нашем городе, которые непрочь выпить, в знак траура окрашивают водку в черный цвет.
— Неужели принцесса так хороша собой? — спросил незнакомец.
— О да, — ответил хозяин, — господь даровал ей замечательную красоту! Да что пользы от этого? Осел всегда останется ослом, будь на нем даже золоченая попона! А знатность без добродетели все равно что фонарь без огня. Вот как положат ее в могилу, да засыплют землей, так и придет конец ее гордыне. И будет она спать на красных огненных простынях там, где постели и без грелки жарки!197 Господи, спаси и помилуй нас грешных! Скоро она проедет мимо! Потому-то и пришлось соорудить эту арку, принцесса собирается посмотреть новую мраморную купальню! О боже, хоть бы она там потонула, эта гнусная ведьма! Да куда там! Уж она-то ни за что не потонет! Нет, она-то не потонет!
