Меган Моррисон - На землю с небес и дальше в лес
— Но я не спасла ей жизнь, она мертва, я видела ее кости!
Это было так странно: все, что осталось от Ведьмы — лишь хрупкие высохшие кости песочного цвета. Рапунцель завернула их в свои отрезанные волосы и похоронила там, где прежде стояла башня.
— Ее земную жизнь, — отозвалась Мудрейшая. — Белая Фея не смогла забрать ее в Гегууль.
— Кто это? Что еще за Белая Фея?
Мудрейшая села рядом с Рапунцель на кровать.
— Ты когда-нибудь слышала историю Разлома, или, как некоторые его называют, Раскола?
— Нет.
— Это история о том, как все мы были рождены. Четырнадцать великих фей хранили жизнь. Они договорились расколоться на тысячи кусочков и превратиться в фей, людей, зверей, деревья, сами страны Времии.
— Четырнадцать великих фей, но ведь стран всего тринадцать?
— Черная Фея стала не страной. Она раскололась первой и стала человечеством, придала форму Времии, привнесла ноту бренности бытия на все ее земли.
Рапунцель вспомнила черную молнию, ударившую в тело Ведьмы и отпугнувшую белый свет.
— Потом раскололись остальные, одна за другой. Сначала великая Красная Фея, следом прочие, даже Фиолетовая — последней. Только Белая отказалась. Она все еще целая и сидит в одиночестве в Гегууле.
— Она поэтому создает великанов? Чтобы не сидеть одной?
— Возможно, это одна из причин.
— А она вообще сходит с небес?
— Нет. Те, кто хочет заполучить кусочек ее силы, кто поддался соблазну обещания бессмертия, должны отправиться в Гегууль и заключить такую же кошмарную сделку, как Энвеария.
— Бессмертие — это вечная жизнь?
— Да.
— Получается, Ведьма могла бы жить вечно?
— Она потеряла силу, когда освободила тебя. Без этой силы выжить ей было невозможно, она уже давно должна была умереть. Именно поэтому ты нашла только её кости.
Рапунцель помолчала, обдумывая услышанное.
— Значит, феи бессмертны?
— И да, и нет. Мы угасаем, таем, но потом возвращаемся. И мы, многие из нас, проживаем долгую жизнь, прежде чем исчезнуть. Например, мне почти пятьсот лет.
Рапунцель от удивления широко распахнула глаза. Пятьсот лет? Тогда Ведьма-то кажется совсем молодой.
— Почему тогда, — спросила она, — Черная решила создать смертных? Зачем создавать людей, которые умирают, если можно делать фей? В чем смысл?
Мудрейшая слегка улыбнулась.
— Вот ты и присоединилась к великому поиску.
— Поиску чего?
— Ответа.
Рапунцель не знала, что сказать, так что просто опустила взгляд на руки. На пальце непрерывно двигалось бронзовое кольцо, подаренное Перводревом. Она потерла его большим пальцем.
— Ты знаешь, что это? Дерево-мать сказала тебе?
— Вы о кольце? — уточнила Рапунцель. — Это кольцо.
— Оно означает, что ты признана дочерью Перволеса, — объяснила Мудрейшая. — Сестрой самих деревьев Времии.
Рапунцель была ошарашена.
— Сестрой деревьев? Я не понимаю.
— Тебе теперь открыты все волшебные леса Времии. Тебе и тем, кто путешествует с тобой.
— Что? Правда? — Рапунцель изумленно посмотрела на кольцо. — Я могу путешествовать по лесам фей? Могу попасть куда захочу, так быстро, как только захочу?
— Так быстро, как деревья могут тебя доставить, — уточнила Мудрейшая. — Ты должна будешь выучить, где начинаются леса и как их отыскать. Деревья тебя научат.
— Тогда я смогу сама провести Джека в Нехватаево вместо Руна?
— В этот раз Рун вас проводит, чтобы вы не заблудились.
— О. — Рапунцель по-прежнему не доставляло удовольствия общение с Руном, но Джек не мог себе позволить заблудиться и опоздать, ведь тогда пострадает Тесс. — Вы дали Джеку то, о чем его просила великанша?
Мудрейшая покачала головой.
— Я не сумею сделать ее смертной. Никто не может колдовать в Гегууле. Но я дала Джеку подарок, который, как мне кажется, вполне удовлетворит великаншу: волшебное зеркало. Она сможет смотреть на Времию, пока ожидает своего освобождения.
— Освобождения? — удивилась Рапунцель. — Я думала, великаны должны оставаться в Гегууле навсегда.
— Ничто не остается неизменным вечно, — тихо ответила Мудрейшая. — Даже в Гегууле.
Рапунцель почувствовала облегчение. С момента, когда она услышала, как великаны страдают, эта мысль не давала ей покоя. Даже если они совершали ужасные поступки, заставлять их мучиться вечно нечестно. Вечность — это слишком долго. Некоторые ведьмы раскаялись и заслуживали свободу.
Рапунцель почувствовала, что вот-вот заплачет, и поспешила отвлечься от этих мыслей. Если она начнет плакать сейчас, весьма вероятно, еще долго не сумеет остановиться, а выплакаться хотелось в одиночестве. Она мечтала спрятаться в своей башне только для того, чтобы вволю пореветь.
Вместо этого она сказала:
— У меня есть еще один вопрос.
— Задавай.
— Ведьма упоминала, что есть какая-то сила под этой крепостью. О чем речь?
Мудрейшая некоторое время внимательно смотрела на Рапунцель.
— Ты одна из очень немногих, кому о ней известно. Большинство фей не в курсе, я сама мало понимаю её природу. Ты окажешь Красноземью большую услугу, если никогда и ни с кем больше не станешь это обсуждать, даже с Джеком.
— Ой. — Рапунцель растерялась. — Ну... Ладно.
— Теперь настройся на сегодняшний праздник, а завтра ты уйдешь с Джеком и Руном. Я надеюсь, что наступит день, когда ты вернешься на Красную поляну. — Мудрейшая коснулась средним пальцем груди и склонила голову. — При более счастливых обстоятельствах.
Внизу, в великолепной столовой замка Краснограда, Рапунцель приветствовали с такой радостью, что она была абсолютно обескуражена. Ей хотелось сесть рядом с Джеком, но для неё приготовили место через несколько стульев от него, прямо рядом с самим атаманом Флитом, который выглядел лишь чуть старше Рапунцель. Она рассмотрела соседа по столу: темная кожа, темные волосы, казалось, мягкие на ощупь, плед, который укрывал всю инвалидную коляску, спускаясь до пола. Плед был похож на лоскутное одеяло, но каждый кусочек ткани украшала вышивка, изображающая те или иные события. Атаман был добр, спокоен и, видимо, лучше прочих понимал, что Рапунцель совсем не хотела праздновать. Может, потому что тоже горевал: в конце концов, он выжил при крушении кареты, в которой погибли его родители, но у него отняли ноги.
И сделала все это Ведьма. Но, несмотря ни на что, Рапунцель по ней скучала. Интересно, поймёт ли она когда-то, почему.
Начался пир. Рапунцель ела больше, чем, как она думала, была способна съесть, и потому чувствовала себя несколько виноватой. Нельзя быть такой голодной, когда Ведьма умерла. Нельзя хотеть еще одну порцию десерта.
Отодвинув тарелку, Рапунцель повернулась к атаману Флиту.
— Спасибо, что пытались вытащить меня из башни, — сказала она под гул разговоров. — Простите, мне очень жаль, что Ведьма так поступила с вашими солдатами, родителями и ногами.
Атаман некоторое время помолчал, и Рапунцель показалось, что его темные глаза опустели. Но когда он заговорил, в голосе его звучала забота.
— Тебе не за что извиняться. Лучше расскажи обо всех опасностях, с которыми вам пришлось столкнуться в пути. Говорят, вы встретили Ловца, это правда?
Рапунцель боялась, что расстроит атамана, но если он и переживал, то искусно это скрывал. Казалось, ему нравится слушать истории Рапунцель, и с каждой новой он улыбался все больше, теряя привычную серьезность. В итоге он откинулся на спинку инвалидной коляски с выражением глубочайшего удовлетворения на лице и высоко поднял свой кубок.
— Тост! — объявил атаман Флит, и в зале установилась тишина, а кубки взметнулись вверх. — За Рапунцель, на долю которой выпало немало трудностей, и за Джека, смелого и верного. Долгой им жизни, и пусть дорога приключений почаще их приводит к нашему порогу. Мы всегда будем им рады.
Слова были встречены одобрительные выкриками, особенно расстарался Принц-лягушонок, который квакал взахлеб с плеча Джека. Когда все выпили, праздник продолжился. Гости встали из-за стола и маленькими группами разошлись по углам зала и смежным комнатам. Многие продолжали наблюдать за Рапунцель: она тут и там слышала свое имя.
— Позволь им поговорить с тобой, — посоветовал атаман. — Они хотят чествовать тебя.
То, что Рапунцель не хотелось чествования, не имело значения. Важные гости подняли ее с места. Они хотели поблагодарить ее, поцеловать ей руки, поплакать у нее на плече, погладить по голове и рассказать, какое горе им принесла Ведьма. Многие из них потеряли своих детей: сыновья и дочери были солдатами, убитыми Ведьмой. Эти родители особенно стремились показать, как признательны. Каждый из них верил, что Рапунцель смело победила ведьму, которая причинила им столько вреда, но никто не видел, сколько боли они приносят самой Рапунцель.
