Шалва Амонашвили - Амон-Ра
— Где этот мальчик? — и Михаил кольнул сильнее.
— Тоже в темнице… не убивай… я отпущу обоих…
— Скажи правду, почему ты бросил Петра в темницу… — и десятник почувствовал, что с копьем шутки плохи.
— Скажу, если не убьешь… — взмолился он.
— Говори…
— Хотел овладеть его женой… на одну ночь… не убивай…
— Встань! — приказал Михаил.
Связанного веревкой десятника мальчики погнали вперед. Мешок покрывал десятника до пупка, а ниже он был голый. Михаил приставил к спине копье.
— Снимите с меня мешок, развяжите руки… — умолял десятник всех, кто шел за ним.
Михаил кольнул его в зад.
— Помогите, помогите! — закричал десятник. — Закройте ему рот! — сказала мама мальчикам.
Александр сунул десятнику в рот веревку поверх мешка и крепко затянул на затылке.
Он уже не мог орать, только жалобно мычал.
Мальчикам было известно, где находится темница. За прошедшие три дня, как они приехали к отцу, они хорошо разведали окрестности.
Луна освещала им путь.
У темницы действительно лежала огромная собака, привязанная цепью к дереву. Как только она почуяла идущих, то начала грозно лаять; было ясно, что она не шутит.
— Иди, приласкай собаку! — приказал Михаил десятнику и опять кольнул его копьем.
Десятник быстрее зашагал к собаке, и собака тоже направилась ему навстречу. Она учуяла своего начальника, однако голого его еще не видела. Раза два-три она сердито тявкнула на него, как бы упрекая, что нельзя ему, если он человек, а не собака, ходить так бесстыдно нагишом. Десятник замычал в ответ, но сзади тут же последовал укол копьем. Три дня ничего не евшая собака стала облизывать ноги своего хозяина. От десятника шел сильный запах мяса, и внезапно она вонзила свои острые клыки в человеческую плоть.
— Мммм…. — замычал от страшной боли десятник и упал на землю.
Собака же улеглась подальше от входа в темницу, а выдранный кусок мяса положила рядом, забыв о самом главном: никого чужого не впускать и не выпускать из темницы.
— Мммм… — глухо ревел десятник. Мальчики быстро взломали дверь в темницу.
— Отец, выходи скорее и забери мальчика! — тихо крикнул в темноту Александр.
Петр сразу понял, что дети пришли освободить его. Он поднял мальчика на ноги.
— Пошли! — и вывел его наружу.
Не было времени для выяснения обстоятельств.
— Надо бежать, отец! — предупредил Михаил.
— Но собака может растерзать этого гада на части, почуяв кровь! — сказал Александр.
Пока злой собаке было не до мальчиков, они затащили ревущего десятника в темницу, бросили туда его одежду и меч, закрыли входную дверь и уже на выходе из тюрьмы догнали родителей, которые поддерживали Амон-Pa, помогая ему идти.
Тем временем собака обнюхивала землю и слизывала последние капли крови. Удостоверившись, что все съедено, она привстала и оглянулась вокруг. Однако увлекшись едой, не заметила, как вышли из темницы узники, и как узником стал десятник. Она действительно ничего не заметила.
Только луна запомнила, проследив своим единственным прикрытым глазом, в какую сторону направились Петр, его красивая жена, смелые мальчики, поддерживавшие с обеих сторон обессилившего Амон-Pa и помогавшие ему передвигаться. Но луна есть луна, и она умеет хранить ночные тайны.
Глава 42
Герод Антипа проснулся рано утром. Спалось ему очень плохо, и сны он видел страшные. Вначале какая-то злая и огромная ящерица поймала его, когда он, превратившись в крысу, грыз во дворе собственного дворца украденный кусок сыра. Ящерица потащила его наверх, в темное как сажа небо, и сбросила вниз. Хорошо, что он успел открыть глаза и очнулся, пока был еще в воздухе, иначе мог бы разбиться о камни.
До утра было еще далеко.
Напуганный сном, он долго не мог сомкнуть глаз. Но как только сознание его на миг отключилось, немедленно нагрянул другой страшный сон: он стоял перед прокуратором Понтием Пилатом, совершенно голый. Тот обвинил его в злодеяниях и приказал повесить на дереве вверх ногами. Но веревка оборвалась, и он полетел вниз с высокой ветки дерева. Опять уцелел от перелома всех костей — закричав от страха и открыв глаза до того, как упал на камни.
"Я покажу ему, как судить меня!" — грозил он Понтию Пилату, как будто это тот заслал в его сон страшные видения.
Настроение у четвертовластника было паршивое.
— Ублюдки! — заорал он.
Сразу же в комнату вбежали слуги, затащили огромную лохань, наполнили теплой водой и усадили в нее четвертовластника. Вымыли, потом смазали тело благовониями.
— Приведите десятника! — приказал Антипа. Искали, но не нашли его. Никто не знал, куда он мог уйти таким ранним утром.
Четвертовластник разгневался на десятника.
— Как появится, брошу в темницу! — гневно сказал он.
Вызвал трех легионеров и приказал им приготовить крест.
— Какой крест? Каких размеров? — спросили они.
— Какой же еще?.. Деревянный, по размеру мальчика, которого вы вчера привели… чего стоите?.. Будем распинать его, ясно! — орал он, и легионеры, боясь гнева четвертовластника, мгновенно исчезли.
— Вот распну его, и пусть идет по следам своего Господа Бога… — бормотал Антипа.
Выбрал он и место, где можно собрать народ и показать всем, что такое распятие. Оно было недалеко от казармы, люди называли его Малой Голгофой. Антипа распорядился, чтобы легионеры собрали у Малой Голгофы как можно больше людей из близлежащих сел, а также детей. Антипа решил проучить народ, показав, что так может произойти с каждым, кто возомнит себя Мессией.
После того, как слуги одели его, он насытился любимыми блюдами и приказал привести к нему мальчика, избитого и брошенного вчера в темницу. Герод Антипа не сомневался, что после вчерашней пытки мальчик заговорит и, может быть, выболтает что-нибудь такое, что пригодится ему против Юстиниана.
Пятеро легионеров, которые вчера вдоволь позабавились избиением мальчика и своего товарища, с хохотом направились в темницу.
— Что Герод хочет сделать с мальчиком? — заинтересовался один.
— Не знаешь разве? Собирается сегодня распять его на кресте!
— Значит, избивать больше не будем?
— Слушайте, что я скажу! Вчера мы избивали его палками, а он ни разу не закричал и не застонал от боли. Почему бы это?
— Может, он не чувствовал боли?
— Ты хочешь сказать, что он не чувствовал моих ударов? Я изо всех сил бил его, а ему хоть-бы что… Но почему?
— Не валяй дурака, скажи, если знаешь…
Но легионеру не пришлось поведать товарищам свои догадки. Он шел впереди всех, и верный страж — злая собака, услышав знакомые голоса, радостно залаяла. Виляя хвостом, она подбежала к легионеру и лизнула ему ногу. Легионер приласкал ее.
— Как дела? — нагнулся он к собаке.
Ответ был неожиданным: собака сделала рывок, мигом выдрав кусок мяса из тела легионера. Идущие следом не поняли, почему их догадливый товарищ вдруг так душераздирающе закричал. И они не успели понять, в чем дело, как собака искусала каждого из них. Отчаянно вопившие легионеры бросились бежать обратно. Навстречу им поспешили их сотоварищи, никогда не слышавшие таких пронзительных криков.
Неестественные крики и вопли возмутили даже самого четвертовластника. Такое он слышал впервые. Он выбежал во двор казармы и злобно заорал:
— Что происходит?
Недалеко от него на земле, измазанные кровью, валялись пятеро легионеров. Они корчились от боли и орали, призывая всех на помощь.
— Что с вами? — опять закричал Антипа, но те, конечно, не ответили.
— Они бежали от темницы, там с ними что-то случилось! — пояснили ему другие.
— Следуйте за мной! — отдал приказ "храбрый военачальник", и десять легионеров побежали за ним.
Как только обезумевшая от крови собака увидела бегущих легионеров во главе с самим четвертовластником, она завизжала, встала на задние лапы и бросилась им навстречу с такой ожесточенной силой, что разорвала железную цепь, которой вот уже пять лет была прикована к дереву у темницы. И бросилась прямиком к четвертовластнику. Она не любила его, но чуяла, что четвертовластник такой же беспощадный, как она. Со страшным волчьим ревом собака набросилась на него. Четвертовластник сразу понял, чем все это может кончиться, и пустился в бегство. Собака долго гналась за ним, два-три раза чуть было не настигнув. Один раз ей все же удалось вцепиться зубами в зад четвертовластника. Но в этот миг один легионер так искусно бросил в нее копье, что оно сразило ее насмерть, не задев четвертовластника.
Страшно перепуганного, еле дышащего Герода Антипу, у которого уже на всю жизнь была выдрана та часть, на которой он так любил сидеть, занесли в опочивальню. Врачи сразу наложили на рану лечебные травы и перевязали тряпками.
