Игорь Жуков - Волшебник и сын, или Триумф беспечного школяра

— Так.

— А жена ваша — внучка урожденной княжны Таракановой с наследственными аристократическими манерами — верит любому слову вашего ребенка, и он все время обманывает ее с оценками, так?

— Так, — обреченно подтвердил Кукарямбов.

— Ну, вот и радуйтесь!

Полковник сунул Говорящий Дневник и Ремень-Самопор в руки Семена Семеновича. Тот принял их, как ядовитых змей, и быстро положил на стол.

— Радуйтесь!! — настойчиво повторил полковник, почти дирижируя обеими руками. — Радуйтесь!!!

— Сейчас!.. Сейчас начнем!

— Ы-Ы-Ы!.. — заплакал за спиной отца юный Алексей.

— Только не это! — схватился за голову Семен Семенович.

Полковник Линк уставился на племянника и замер.

— Похоже, я увлекся… — наконец сказал он. — Похоже, с моей стороны это уже не артистическая шалость, а покушение на детское достоинство!..

— Похоже, — согласился Кукарямбов.

— Прошу меня простить! — полковник прижал руки к сердцу. — Сдается мне, что многолетнее общение с преступниками не прошло для меня даром. Я очерствел душой и иногда не сразу понимаю простейшие вещи, доступные и маленьким детям! Это еще называется эмоциональная тупость… Простите меня, если можете, мой дорогой племянник! Я больше не буду!

И гроза преступного мира несгибаемый полковник Линк — к тому же еще и Язвительный Волшебник — упал на колени перед ребенком.

— Прощаю, дядя Линк! — высунулся из-за отца Алексей. — Только вы свои изобретения уберите… Чтобы и духу их не было!!

Полковник одним движением руки сбросил со стола Говорящий Дневник и Ремень-Самопор в свою шляпу. Если бы он теперь достал из нее телефонную будку, никто бы уже не удивился.

— А почему вы так вскинулись при виде именно дневника, кузен? — вдруг спросил Линк. — Ведь Ремень-Самопор пострашнее будет.

— Да, понимаете… — замялся Семен Семенович и взял полковника за локоть. — Дневник с пятеркой у Алексея украли.

— Дневник? С первой и единственной пятеркой?.. Да это преступление века! — очень серьезно сказал человек, раскрывший сотни ограблений крупнейших банков.

Он тут же выхватил из шляпы здоровенный револьвер системы «Кольт» старого образца:

— Всего приятней осложнять жизнь преступникам!.. Кто украл?

— Пират моего моря, кузен. Во-от с таким… — Кукарямбов показал руками длину короткого копья, — ножиком!.. Спер дневник и продукты!.. Во-от с таким ножиком!! И пистолетом!.. Вы же знаете, я наколдовал море за дверью, а ребенок захотел подарить девочке медузу в банке… И я давно знаю этого вора! И вы знаете!

— Он что, уже фигурировал в каком-нибудь уголовном деле?!

— Еще как фигурировал! Еще как!.. Это Заяц Сыротрикил, он же великий князь Бронсонии Павиан! Виртуоз Преступного Мира, которого вы брали по делу о пропаже библиотеки царя Бабуина Третьего…

— С вашей помощью, кузен!..

— Не без этого, — не мог скромно не поддакнуть Кукарямбов. — Теперь же он называет себя еще и капитаном Уильямом Киддом.

— Какая разносторонняя личность!.. Так, значит, этот Заяц опять сбежал из тюрьмы «Нолики» и подался в пираты!.. Что же вы сразу-то не сказали?!

— Да вы нас тут совершенно ошеломили своими изобретениями!.. Ну, и дело такое деликатное: приходит гость на праздник «Триумф Беспечного Школяра», а доказательства-то этого триумфа и след простыл! Право, не сразу решишься сказать…

— Узнаю брата Сеню!.. За какой дверью море? — полковник Линк с револьвером в руке бросился к средней двери и схватился за бронзовую витую ручку. — За этой?!

— Стойте, там пустыня!!! — только и успел крикнуть Кукарямбов.

Но было уже поздно.

Глава 8,

В КОТОРОЙ ПЕСИК ФАФИК, САМ ТОГО НЕ ЖЕЛАЯ, УГОЩАЕТ КОТА БАЗИЛЕВСА ГОРЧИЦЕЙ И ОДЕРЖИВАЕТ БЕСКРОВНУЮ ПОБЕДУ В БЕСКОНЕЧНОЙ ВОЙНЕ

Песик Фафик быстро шел из продуктового магазина. Перед собой в вытянутой лапе он нес тюбик горчицы — своей любимейшей приправы к любой еде. Он нес горчицу, как факел, и декламировал популярный куплет Кокоши Шляпкина:

Какой же тут обед!Ну как не разозлиться!Горчицы к мясу нет!Полцарства за горчицу!

Куплет старичка как-то уж очень воодушевил Фафика. Поэтому он, хоть и торопился, остановился возле своей будки, порылся в ней и извлек Заветную Кость Из Борща Для Повышения Собачьего Настроения. Песик Фафик как хозяйственная собака был очень запасливый.

Хозяйственная собака тут же обильно намазала Заветную Кость горчицей и с треском впилась в нее зубами.

Из глаз Фафика брызнули слезы, потому что горчица попалась очень жгучая. Но это были слезы наслаждения. Песик только вдохнул побольше воздуху, и с обжорскими стонами и подвываниями стал грызть дальше.

Дойдя до середины Кости, Фафик еще раз намазал ее горчицей и отложил, чтобы не съесть все сразу, одним махом, а то наслаждение было бы слишком коротким. Он сделал вид, будто бы совсем не обращает на Кость внимания, будто бы просто прогуливается, дышит свежим воздухом и рассматривает разноцветные октябрьские листья на земле. Он даже заложил лапы за спину и обошел вокруг будки, что-то беспечно насвистывая собачьим свистом — кажется, битловскую песню «Хэй, Бульдог!».

За это время половина Заветной Кости с горчицей исчезла.

«Батюшки! Вот жизнь пошла! — всплеснул лапами Фафик. — Дамы и господа! Собаки и люди добрые! Вы только посмотрите! На ходу подметки отгрызают!.. Не иначе как прощелыга Базиле́вс отметился!»

Базилевсом звали того самого соседского кота, который напугал мышей в подполье, и отметился, действительно, он. Кот из-за забора наблюдал за Песиком с самого начала его восхитительной трапезы и завидовал черной завистью. «Вот уписывает! — думал он. — Этому бы Фафику в рекламе сниматься! На него глядя, любой дряни захочется!»

Как только Песик, беспечно насвистывая собачьим свистом, скрылся за углом будки, Базилевс с огромной скоростью бесшумно промчался мимо, подхватил половину Кости и исчез обратно за забором.

Между Песиком Фафиком и котом Базилевсом уже давно шла необъявленная война. Фафик был прожорливый и хозяйственный и все норовил запасаться всякими вкусными вещами, а Базилевс был прожорливый и вороватый и часто запасами Фафика пользовался — естественно, по-кошачьи, без всякого спроса. Именно это обстоятельство, а совсем не извечная вражда между кошкой и собакой, и было причиной военных действий.

До открытых сражений дело еще ни разу не доходило, потому что обе воюющие стороны, мягко говоря, храбростью не отличались. Но бранили они друг друга в глаза и за глаза нещадно. Фафик бранился разнообразней, потому что был начитанный. Базилевс же, в основном, обзывал Песика «Дурак Собачий».

— Прощелыга! Полоумный певец на крыше! Бессовестный поедатель рыбьих хвостов! Гад мяучий! — начал взывать Фафик во все стороны. — Чтоб ты подавился, и девять дворников тебя по спине лопатами лупили во всех твоих девяти кошачьих жизнях!..

— Мя-а-а-а-у-у!!! — раздался в ответ дикий вопль из-за забора.

Это совсем не привычный к горчице Базилевс попробовал краденую Кость.

Глаза его выпучились, как у рака, а язык стал рваться изо рта, словно пламя. От того, что творилось у кота внутри, он подпрыгнул выше двухметрового забора и на пару секунд завис в воздухе.

Фафик от вопля Базилевса даже присел и, сидя, наблюдал его взлет. Потом через забор перелетела Кость, просвистела рядом с головой Песика и ударилась в стену «Хижины Отшельника». А запустивший ее Базилевс уже мчался к большой луже в соседнем квартале, чтобы из нее залить огонь, бушевавший в его кошачьем организме.

По дороге он чуть не сбил с ног девочку лет восьми со светлыми косичками, которая собирала в букет разноцветные октябрьские листья, но она этого даже не заметила.

Песик Фафик поднял Кость, понюхал ее и понял, что одержал бескровную победу.

«Наелся горчички, прощелыга! — язвительно улыбнулся он. — Да, без горчицы — это не жизнь!.. Таким образом, дорогие друзья, порок наказан, а справедливость восторжествовала!»

С этими словами Песик Фафик еще раз обильно намазал Кость горчицей и догрыз ее без всяких перерывов.

Глава 9,

В КОТОРОЙ ОШИБКА ПОЛКОВНИКА ЛИНКА ОБОРАЧИВАЕТСЯ БЕЗУДЕРЖНЫМ ТАНЦЕМ

… Но было уже поздно.

Полковник Линк по ошибке распахнул дверь в пустыню.

Тут же раздался свист пустынного ветра и какие-то стуки, звяки, бряцания, писк и треск. А через мгновенье сквозь распахнутую среднюю дверь в кабинет волшебника ввалилась небольшая толпа купцов-караванщиков в разноцветных халатах, чалмах и тюбетейках с барабанами, бубнами, трещотками, дудками, погремушками, пищалками, стиральными досками, полуголой танцовщицей в прозрачных шароварах и двугорбым верблюдом.