Тимофей Веронин - Современные писатели – детям (сборник)

Если вы хотите кого-нибудь поздравить как следует, то надо как следует подготовиться. И мамин день рождения Ням-Нямыч встречал во всеоружии. Еще три дня назад он испек праздничный пирог и спрятал его под кровать, чтобы мама не обрадовалась раньше времени, а в утро маминого дня рождения Ням-Нямыч встал раньше всех в доме и сварил замечательно вкусный компот. Компот получился такой вкусный, потому что Ням-Нямыч положил туда не обычные фрукты – яблоки, груши, сливы, а все мандарины и апельсины, какие только нашел в холодильнике.

Потом Ням-Нямыч перешел к приготовлению главного подарка. Он достал из банки маринованные огурцы и поджарил их на шоколадном масле. Вышло абсолютно новое и до сих пор неизвестное в кулинарии блюдо, которое Ням-Нямыч назвал просто – шоколадные огурцы.

Мама была очень довольна подарками, но пирогом и шоколадными огурцами почему-то гостей угощать не стала, зато компот попробовали все.

Ка-ак капнет капля!

Ка-ак побежит ручей!

Ка-ак воробей зачирикает по-весеннему!

Ка-ак закричит Ням-Нямыч:

– Ураааа! Это же весна! Весна пришла!

А потом:

– Мама! Мам, где мои резиновые сапоги? Мне кораблик пускать надо.

Надел Ням-Нямыч резиновые сапоги, на улицу выскочил. И тут на него ка-ак стих выскочит, ка-ак напишется сам собой, вот такой:

Просыпайтесь, мишки!Ежики, вставайте!Свитера,Штанишки,Шапки надевайте!И вперед по лужам –Бегать и скакать!Просыпайся, мишка!Ежик, хватит спать!

УРА! ВЕСНА ПРИШЛА!!!

В соседней квартире жила добрая Баба-яга. Звали Бабу-ягу Светлана Сергеевна. Раньше Баба-яга работала учителем в школе, и у нее было совсем мало времени. Теперь, когда она вышла на пенсию, времени у нее стало гораздо больше, так что Баба-яга часто сидела во дворе на лавочке и следила за порядком. В карманах у Бабы-яги всегда было полным-полно конфет, самых разных: и карамелек, и леденцов, и шоколадок. Когда Ням-Нямыч встречал Бабу-ягу, то она непременно выдавала ему конфету, а иногда даже две. Потому что Баба-яга очень любила детей и еще потому, что это была самая добрая Баба-яга в мире. А потом к Бабе-яге переехала жить ее сестра – Баба-яга старшая, и конфет Ням-Нямычу стало доставаться в два раза больше.

Ням-Нямыч брал конфеты, говорил: «Спасибо!» – и думал: «Интересно, есть ли у них еще одна сестра? И если есть, то хорошо бы было, чтобы она побыстрее к нам переехала».

Каждый раз, когда в тарелке у Ням-Нямыча оказывалась нелюбимая морковная котлета, он ковырял ее вилкой, тяжело вздыхал и думал: «Везет же зайцам! Лопают морковные котлеты в свое удовольствие и в ус не дуют. Для них морковка и вкусность, и полезность, а я конфеты люблю».

Но сегодня морковная котлета оказалась на удивление вкусной.

Ням-Нямыч съел котлету, подошел к бабушке и сказал громким шепотом:

– Бабушка, мне кажется, что я превращаюсь в зайца.

– С чего ты это взял? Уши растут или хвостик появился? – спросила бабушка, тоже почему-то громким шепотом.

– Нет. Просто мне морковные котлеты понравились, – с казал Ням-Нямыч.

– А! Тогда я по жизни заяц, но только заяц засекреченный, – ответила бабушка Ням-Нямычу.

– Как это? – удивленно спросил Ням-Нямыч.

– А так, – ответила бабушка, – уши не растут, хвостика нет, зато морковку и капусту всегда ем с удовольствием! Но о том, что я – заяц, догадываться начала только сейчас. Вот как сильно засекретилась!

Когда принцесса и Ням-Нямыч встретились, то полюбили друг друга раз и навсегда. Ням-Нямыч назвал принцессу Маришкой. И принцессе очень понравилось ее имя. Теперь Ням-Нямыч кормит принцессу из бутылочки, рассказывает ей сказки и носит на руках, потому что принцесса еще очень маленькая и ходить сама не умеет. А когда она немного подрастет, то Ням-Нямыч будет водить ее в детский сад, а потом в школу. И если хоть один дракон хотя бы посмотрит в сторону принцессы, то Ням-Нямыч ему за сестру такое сделает, что мало дракону не покажется.

Вера Рудинская

Бечу

Жила-была маленькая девочка Бечу. Так ласково называли ее в стойбище бабушки и дедушки. Она была единственным в этом небольшом стойбище ребенком. Все старики очень любили ее, ласкали, благословляли, каждый по-своему желая ей счастья.

Удивительное было это создание – толстенькая, улыбчивая, постоянно что-то лопотавшая на своем детском языке. Старики ей дарили всякие вкусности тундровые. Да и сама она была как комочек – пухленькая, шустренькая, разговорчивая.

Летели дни, Бечу подрастала, бабушка не могла налюбоваться на нее – такая она была разумненькая да спокойненькая. Радовал бабушку характер внучки – добрая росла девочка и заботливая.

Вечерами они вдвоем ждали дедушку с рыбалки, иногда Бечу отправлялась вместе с дедом, чтобы помогать ему. С бабушкой долгими зимними вечерами они играли в долганские игры. Потом вместе в Крещенский праздник ставили кресты на окнах балка. Бабушка тихо молилась перед иконами в углу, а Бечу лежала в теплой постели и смотрела на нее, пытаясь понять, о чем бабушка молится.

Однажды она смотрела в окошко балка, как пригоняют оленей в стойбище, да и упала, заработав себе отметину на левой щечке, на ней осталась вмятина в виде ямки. Но больно ей не было, да и вообще она редко плакала. Никто и не видел, чтобы Бечу капризничала, плакала, просила что-нибудь. Она росла себе тихо и незаметно, как грибок в тундре.

А в тундре было замечательно. Можно было уйти за дальнее озеро и там лечь в теплый мох и мечтать о чем-нибудь интересном и загадочном. Она вообще любила мечтать: уйдет куда-нибудь от стойбища и лежит себе, смотрит в небо и представляет себе неизведанный мир в дальней стороне, других людей, разные страны.

Как-то раз маленькая Бечу играла возле чума. Бабушка слушала, как весело щебечет ее внучка, и радовалась ее доброму нраву, тому, что она всегда находила себе занятие.

А Бечу была занята серьезным делом, она собиралась кататься с горки.

Горка эта была своенравная. Маленькая девочка каталась с нее на оленьей шкурке, горка часто опрокидывала ее, и она никак не могла скатиться донизу. Бечу сердилась на горку, думая, что это она не пускает ее вниз так быстро, как ей бы хотелось.

Сейчас она чистила свою оленью шкурку, чтобы скатиться без всяких помех, и ворчала про себя на горку. А гора была длинная и покатая, поэтому кататься с нее было большим удовольствием.

Все дети в стойбище любили кататься на этой горке, особенно мальчишки. Только маленькая Бечу все время падала, потому-то она и сердилась на горку. Маленькая девочка не понимала, что все дело в ней: это она сама не умеет садиться ровно на шкурку и потому падает.

Но сегодня Бечу весело побежала на горку, улыбнулась ей и сказала вдруг: «Здравствуй, горочка, я пришла кататься».

Она бесстрашно поднялась на вершину, села на оленью шкурку и весело покатилась вниз, и горка понесла ее быстро и аккуратно. Она скатилась до самого низу, громко засмеялась и поблагодарила горку за эту радость. Бабушка всегда учила ее благодарить за все.

С тех пор они подружились: Бечу и своенравная горка. Девочка каталась с горки уже без страха и, громко смеясь, говорила: «Спасибо, горочка!»

«Ох и выдумщица ты у меня!» – говорила ей бабушка, когда она рассказывала про свою победу над горкой, и они весело смеялись над чем-то, понятным только им двоим.

Как-то отец привез Бечу щенка. Маленький черный щеночек скоро вырос в небольшую собачку. Бечу назвала ее Малыш, потому что сначала это был совсем маленький черный комочек. Девочка всегда клала его с собой, когда ложилась спать, так что Малыш вырос вместе с ней. Много веселых приключений они испытали вместе.

Куда бы Бечу ни отправлялась, Малыш следовал за ней.

Вот и сейчас они отправились на озеро посмотреть на уток и гусей. Была уже середина лета, и в тундре вовсю шумела птичья команда. Птицы прилетели из теплых краев и теперь наслаждались чистотой водных озер и вили по их берегам гнезда.

Девочка лежала на мягком мху и глядела, как птицы строят гнезда. Одни очень старательно подбирали мох, травку, а другие устраивали свое жилье прямо на берегу. Стояла удивительная тишина, какая бывает только в тундре, только птички чирикали, да вдали иногда слышались крики людей.

Бечу и Малыш устроились у берега и стали следить за гусями. Те важно плавали по озерной глади, высматривая корм. Утки тоже плавали здесь, только они были тише и ныряли безмолвно.