Георгий Почепцов - Бюро добрых услуг рассеянного волшебника : [сборник]
— Гадость-пакость, — выдала Веснушкина и торжествующе оглядела ребят. — Он же собирает гадости-пакости. Чует их за версту. Значит, прибежит.
— Ура! Ура! — запрыгали все вчетвером.
— Нашли! — закричали только трое, так как четвёртый прыгать мог, а говорить нет, потому что был в наморднике.
— Вперёд! — заторопил всех Вовка.
— Да, но куда вперёд? Откуда мы знаем, какую гадость-пакость надо сделать, чтобы ему понравилась, — снова скис Сергей.
— Сделаем. Много сделаем. Что нам гадость! Мы ему такую отгрохаем, что и не снилась его коллекции, — возбуждённо тараторил Вовка. — Такого натворим, такого…
Он поднял руки вверх, демонстрируя всем силу и мощь своего будущего творения. Другими словами, гадости-пакости.
— Да, но действительно какую? — забеспокоилась этими масштабами Веснушкина. — И… и неудобно же будет делать. Нас ещё поймают и в школу приведут. За руку. Вот, мол, ваши, принимайте. Хулиганы из пятого «А». А ещё девочка… Это мне скажут. Вам хорошо, вы мальчишки.
— Не ной, — прервал её Вовка. — Не ной. Тут человек, видишь, погибает, а ты… В школу приведут… А если и приведут, то объясним, что человека спасали.
Веснушкиной стало стыдно:
— Ладно, ладно. Я тоже согласна. Что же мы сделаем? Я не знаю. Нет, знаю! Кинем снежком друг в друга. А?
Она торжествующе всех оглядела. Но Вовка быстро её остудил:
— Какая же это гадость-пакость? Тем более, что я её сорок раз в день делаю, никто на неё не клюнет. Тут нужно что-то большое… масштабное. А ты чего молчишь? — толкнул Вовка Сергея в бок. — Твоё дело. Мог бы уже и сейчас гадость какую-то придумать. А то мы все разрываемся, а ты как пан-барон.
Но Сергей был не пан-барон, он тоже думал. Виды страшных сражений мелькали перед его глазами. Но сейчас нужно было не громкое сражение, а тихая гадость-пакость. Он думал, хотя и не кричал об этом. Так что Вовка зря обижался.
— Я-то придумал, но вы не согласитесь, — неуверенно начал Сергей.
— Согласимся. Согласимся, — затараторили, успокаивая его, Веснушкина и Вовка. Но Сергей всё не решался.
— Только чур, я не смогу. Он ведь меня знает, понимаете. Мне надо будет где-то спрятаться, — приготовил он для себя возможность отступления.
— Э, ладно, не бойся, говори поскорее, — торопил его Вовка, для которого не было на свете ничего страшнее, чем ничегонеделание. А любое дело, даже плохое, это уже что-то.
— Надо ударить, — выдохнул Сергей.
— Кого? — хором вскрикнули Вовка и Веснушкина.
— Прохожих я бить не буду. Так и самому схлопотать можно, — заранее отказался Вовка.
— Не прохожих, если бы прохожих, — вздохнул Сергей.
— А кого же? — подозрительно посмотрели на него оба. И тут догадка засветилась на их лицах.
— Я его бить не буду!
— Я её бить тем более не буду! — И они оба отвернулись от Сергея.
Сергей заволновался. Но что делать? Надо продолжать. И он решил найти в этой гадостной ситуации хоть какой-то кусочек с плюсом.
— Тебе, Веснушкина, бить не придётся, ты не бойся, — попытался завербовать он хоть одного союзника. А когда два «за», а один «против», то уже легче.
— Да? — обрадовалась Веснушкина. — А кому же?
Вовка почувствовал надвигающуюся грозу и нахмурил брови. Если не Сергей и не Веснушкина, то кто?
— Вовке…
Все взгляды скрестились на нём.
— Я? — Вовка отступил на шаг. — Я, конечно, я. Я так и думал. Нашли козла отпущения. Я бей, а они мне в ответ. Я на хулиганьё никогда не нападал, я не умею.
— Вовка, ты должен ударить… Веснушкину, — уточнил свой ужасный план Сергей. Вот теперь все актёры были названы режиссёром.
— Ещё чего! — обиделась Веснушкина и изо всех сил притянула к себе бульдога. Тот молчал, но всё равно был грозен.
— Поймите. Нет другого выхода. Такой пакости у него наверняка. нет. Мальчики ещё таскают девчонок за косички. Но чтоб такое… Ни с того ни с сего… хорошую девчонку…
— Что?! — онемел Вовка. — Я не буду. Не буду.
И стал удаляться.
Веснушкина переводила взгляд с одного на другого. Но Сергей не знал, что ещё можно сказать, чем задержать Вовку. Ещё шаг, ещё один…
— Вова! Вова! — вырвалось у Веснушкиной. Вова остановился и подозрительно посмотрел на них. Кого теперь ему поручат бить?
— Что ещё? — угрюмо спросил он.
— Вова, я согласна, — сказала Веснушкина очень тихо. Но Вовка всё равно услышал или догадался. И он вернулся.
— Будем репетировать или сразу? — попытался пошутить Вовка. И так же шутя занёс руку, сжатую в кулак. Шайтан зарычал и тоже приготовился.
— Нет, так я не хочу, — отступил Вовка. — Он меня съест. Возьмёт и откусит руку.
— Он же в наморднике, — попытался успокоить его Сергей.
— В наморднике?! — возмутился Вовка. — Через такой намордник и я укусить могу. А тем более он.
— Серёжа, ты возьмёшь Шайтана с собой и спрячетесь там за киоском, предложила Веснушкина. А Вовка добавил:
— Только покрепче держи, а то он меня изувечит. Уколы потом от бешенства вкатают.
— Он же не бешеный! — обиделась Веснушкина.
— А как увидит драку, ещё неизвестно, что с ним будет! Держи его изо всех сил!
Трое отважных пожали друг другу руки и обнялись, как перед стартом. Они расставались ненадолго, но эти пять минут должны были решить многое.
Сергей потащил за собой упирающегося бульдога. Бульдог всё время поворачивал голову и пытался расшифровать жесты хозяйки, — или она говорила: «Иди туда», или звала: «Иди ко мне». Наконец киоск. Они вдвоём выбрали удобное место, чтобы всё видеть. Шайтан повизгивал и норовил удрать.
— Сидеть. Сидеть, — безуспешно изображал из себя бесстрашного дрессировщика Сергей. Шайтан делал, что хотел. И только поводок мешал ему полностью осуществить свои намерения.
Увидев, что всё в порядке, Веснушкина и Вовка приготовились. Сергей со страхом ждал. Даже закрыл глаза.
— Прости, Веснушкина, — расстроенным голосом сказал Вовка и поднял руку.
Веснушкина зажмурилась и сжалась в комочек. Но удара всё не было. Вовка не мог этого сделать. Не мог и всё.
— Ну что ты, давай, давай, это совсем не страшно, — наконец решилась подбодрить его она сама. Ведь когда-то надо начинать.
— Будь проклят этот день, — разом выдохнул и опустил на неё руку Вовка. Веснушкина ойкнула.
— Ты что? Ты что? — заволновался Вовка. — Ведь договорились. Сама согласилась.
— Это я нарочно. Это я нарочно, — оправдывалась Веснушкина, размазывая по лицу настоящие слезы, потому что всё же было больно. На морозе всё больнее.
— Ну всё? — с надеждой в голосе спросил Вовка.
— Эх, не всё. Нет его. Давай ещё, Вовочка, — попросила Веснушкина.
— Нет, я не могу. Хочешь, ты сама меня ударь. Ну, ударь, ударь, пожалуйста…
— Нет-нет, это уже будет по-другому. Так, как сейчас, гораздо гадостнее-пакостнее. Ну, пожалуйста, Вовочка. Можешь даже больнее. Я вытерплю.
И Вовка снова замахнулся…
Тут Сергей почувствовал, что куда-то летит. Как оказалось, недалеко на асфальт. Шайтан не выдержал такого надругательства над своей хозяйкой, истошно завыл, рванулся и вырвался. Пока Сергей поднимался с асфальта, Шайтан помчался через улицу, не глядя на машины.
Он благополучно перепрыгнул через заборчик и бросился на обидчика. Бульвар наполнился криками и лаем.
— Что делается! Что делается! — возмущались люди.
Вскоре всё стало проясняться. «Обиженная» оттягивала собаку, Вовка искал шапку, а Шайтан, выпучив глаза, отказывался что-либо понимать. «Кусать его надо, кусать. А меня почему-то не пускают».
И вот тут-то на бульваре показалась фигура одинокого старика с палочкой. Он спешил изо всех сил. Палочка его мелькала, как пропеллер.
— Чёрная папаха, чёрные усы, — ахнул Вовка. Он подмигнул Веснушкиной в сторону Ираклия Ираклиевича.
— Расходимся, расходимся. Тихо. Соберёмся возле Сергея, — прошептал он и, насвистывая песенку, зашагал навстречу Чёрным Усам. И независимо прошёл мимо.
Старичок, увидев, что всё уже завершилось, остановился. И зло застучал ногами.
Восемь пар глаз неотрывно следили за ним.
Ираклий Ираклиевич, расстроенно хмыкая, зашагал дальше. Как Мороз-воевода, он обходил свои владения. Смотрел, где можно ещё добавить гадостей-пакостей.
Палкой он застучал по забору, пока не нашёл дыру. Тут он порылся в кармане и достал гвоздь. Поднял его на свет, и гвоздь засверкал металлом.
— Что-то не то. Смотри, он ведь молодец, — удивился Вовка. — Доску прибить хочет.
— Тише, — сдавил его локоть Сергей. — Лучше смотри.
Старик приставил гвоздь к забору и палкой приколотил его так, чтобы хорошенько порвать пальто пролезающему в дыру. Потом он поплевал на палец, чтобы проверить, остёр ли гвоздь, и, отдернув руку, довольный зашагал дальше.
