Веркор - Сказки для горчичников
— Будьте добры, пива и ветчины, — попросил Альберик. — Однако объясните, пожалуйста, что здесь происходит? Почему вы так плачете? Почему в этом городе все плачут? И, кстати, как он называется? Я заблудился на охоте и даже не знаю, куда попал.
— Вы в Органде, — ответил хозяин, рыдая.
— Так значит я в герцогстве Органдском! — вскричал Альберик. — Ну и занесло меня! Объясните, наконец, почему вы так горюете?
— Увы, сударь, уже долгие годы страшное несчастье гнетет Органд и его обитателей.
— Какое несчастье? — удивился Альберик.
— Неужели вы никогда не слышали про Страх-о-семи-головах?
— Нет, — признался Альберик, — я живу так далеко отсюда… И что же такое этот Страх-о-семи-головах?
— Омерзительное чудовище, сударь! Оно извергает огонь и совершенно неуязвимо. Живет оно в самой чаще Органдского леса, к северу от вашего города. Величиной оно с лошадь, туловище, как у жабы, лапы драконьи, и на семи шеях, длинных, точно удавы, — семь тигриных голов с клыками, которые человека перекусывают пополам, а языки раздвоены, подобно языку гадюки. Но самое худшее, сударь, — это чудовище дьявольски смышленое: в одиночку никто не смеет приблизиться к нему, а несколько человек наделали бы много шума; к тому же его жабья шкура прочна, как сталь, хотя, возможно, какому-нибудь отчаянному смельчаку и уда лось бы отрубить ему одну голову. Но беда в том, что нужно отсечь все семь голов сразу, — иначе на месте одной срубленной головы тотчас вырастает семь новых. И каждая голова пышет огнем, представляете? За ночь оно может спалить все амбары с годовым запасом зерна и ввергнуть герцогство в голод. Потому-то, когда Страх-о-семи-головах что-либо требует, остается только ему подчиниться. К счастью, он требует всегда одно и то же, но, к несчастью, требование его — ужасно. Он повелевает, чтобы к нему приводили молодую девушку, чье восемнадцатилетие совпадает с тем днем, когда луна затмевает звезду Альдебаран. К счастью, это случается только раз в году. Но, к несчастью, бедняжку ожидает мучительная смерть. Чудовище хочет на ней жениться, а ведь оно дышит огнем, — и чуть только обнимает избранницу, как та сгорает дотла. Вот почему зверь всегда в бешенстве. Целый год ярость бродит в этом жутком котле, потом настает день затмения и нужно вести к чудовищу новую жертву, иначе, поверьте мне, весь урожай, собранный в герцогстве, превратится в золу.
Но самое горестное, сударь, случилось недавно: только что исполнилось восемнадцать лет дочери нашего герцога, прекрасной и благородной Зербине, и произошло это, когда луна затмила Альдебаран! Все мы очень любим нашего правителя. Мы избрали его единодушно — это самый умный, справедливый, самый миролюбивый человек в Органде. Благодаря ему мы не знаем войны вот уже двадцать лет! Когда стало известно, какая участь ожидает Зербину, весь город зарыдал от горя. Многие девушки вызвались вместо нее пойти к чудовищу, среди них была и моя дочь. Но ни Зербина, ни ее отец не согласились на это. Герцог превыше всего ценит справедливость, он не желает для себя никаких привилегий и хочет, чтобы все всегда совершалось по закону. Когда Зербина, надев самое нарядное платье, отправилась к лесу, все подруги сопровождали ее до опушки, но едва раздался вой чудовища, они разбежались кто куда, и дальше Зербина пошла одна.
Что ни год герцог предлагал огромную награду тому, кто убьет Страх-о-семи-головах. В этом году он объявил, что наградой будет сама Зербина: тот, кто ее спасет и принесет все семь тигриных голов, сможет жениться на принцессе. Трое рыцарей уже отправились биться с чудовищем, но ни один не вернулся. Больше никто не отважился последовать их примеру… Увы! Так уж выходит, что прекрасная Зербина должна умереть. Вот почему весь наш город в такой печали, вот почему вы видите слезы у меня на глазах…
Альберик подумал с минуту и спросил:
— Вы полагаете, она уже умерла?
— Нет, сударь, я в этом не уверен, — ответил хозяин харчевни, — ведь чудище не убивает девушек сразу. Оно извергает огонь только в ярости, если же так случится, что девушка по собственной воле пойдет за него замуж, — она не будет сожжена. Но это невозможно! Страх-о-се-ми-головах так безобразен, так злобен и отвратителен, что ни одна девушка из Органда не согласится назвать его супругом! Долгое время, день за днем, он улещивает свою жертву, уговаривает ее, поет, прихорашивается. И всякий раз надеется, что достигнет цели. Но, когда он, наконец, поймет, что все тщетно, терпение его лопается. Он бросается на девушку, извергая языки пламени длиной в целый локоть, — и испепеляет ее. И так всегда. Что уж тут поделать!
— Зербина и впрямь так хороша, как вы говорите? — спросил Альберик.
— Совершенство! — вздохнул хозяин харчевни.
— Тогда дайте вместо ветчины хороший кусок говядины, а вместо пива — бутылку доброго органдского вина. А потом я вас попрошу показать мне дорогу в лес.
— Бедный юноша! — воскликнул хозяин. — Вы не вернетесь оттуда живым! Никто никогда не возвращался из леса!
— Принесите мне вина и мяса, — ответил Альберик.
Плотно позавтракав и набравшись сил, он, в сопровождении хозяина харчевни, отправился к лесу. Здесь он вскочил на лошадь и на прощание попросил своего нового друга приглядеть за тушей кабана.
— Если же я не вернусь, — сказал Альберик, — съешьте его всей семьей в память обо мне!
И он ускакал, а хозяин харчевни махал ему вслед, горестно вздыхая.
Вскоре Альберик уже ехал по лесу, все вперед и вперед, по еле заметной тропе. Но деревья росли столь густо, что он мало-помалу заблудился в чащобе. Внезапно странный звук остановил его у бурелома. Сквозь шорох листвы доносились вздохи и всхлипы. Он объехал бурелом и увидел мальчишку, сидящего на земле, должно быть, пажа, в маленькой шапочке и гремя перьями, в коротком плаще белого шелка, подбитом горностаем, и в разноцветных чулках: один — желтый с черным, а другой — черный с фиолетовым. Все это было в грязи и в пыли. «Он, видно, тоже печалится о принцессе», — подумал Альберик и спросил:
— Что случилось, дружок?
— Случилось такое, что я не знаю, как быть, — шмыгнул носом юный паж. — Я покинул замок без позволения, а теперь не смею вернуться. Герцог уже целых два дня ждет меня, я один из пажей в его свите, — представляете, как меня накажут? Да к тому же его дочь, прекрасная принцесса, в плену у чудовища, и ее ждет верная смерть, ведь спасти ее некому.
— Мне это известно, — ответил Альберик, — но ты-то как здесь оказался?
— Я оказался здесь, потому что я трус! — вскричал мальчик, глотая слезы. — Как все пажи во дворце, я очень любил Зербину, а мне казалось, что любить — это значит быть смелым.
Так я думал, когда позавчера удрал из дворца, никому не сказав ни слова. Но чудовище как взревело — я и бросился куда глаза глядят, лишь бы уцелеть! Я так бежал, что потерял коня, и теперь еле держусь на ногах. Боже мой, — он снова вздохнул, — вот уже второй день, как меня нет во дворце! Не миновать мне темницы, это уж точно, а прекрасная Зербина погибнет!
— Не реви попусту, — сказал Альберик, — лучше покажи мне дорогу.
— Какую дорогу? — испугался паж.
— Ту, что ведет к чудовищу, — ответил Альберик.
— Оно же вас спалит, как трут!
— А вот это уж мое дело, не беспокойся.
— Я бы и рад вас отвести, да ведь оба пропадем!
— А все-таки пошли, — сказал Альберик.
В это время бедная матушка Батильда горевала, так и не дождавшись возвращения Альберика с охоты. Поначалу она беспокоилась не больше, чем всегда, когда сыновья запаздывали к ужину. Но прошла ночь, и прошло утро следующего дня, а сын все не возвращался, и она, не выдержав, отправилась к большому колодцу перед домом Альберика взглянуть на цвет воды. Вода помутнела, но, к счастью, немного. Матушка Батильда подумала, что у Альберика, видимо что-то не ладится на охоте, поскольку, рассудила она, если бы он был ранен, вода была бы мутнее. Прошло еще несколько часов. Батильда вернулась к колодцу. Вода посерела. А пока она вглядывалась в колодец, там становилось все темнее и темнее и, наконец, стало черным-черно.
Тогда она побежала так быстро, как ей позволили старые ноги, к дому Ульрика и позвала среднего сына.
Ульрик тем временем укладывал дрова на зиму, а его младший брат ему помогал.
— С Альбериком беда, — сказала Батильда, — в его колодце вода, как чернила, твоему брату угрожает смерть… Господи, — вздохнула она, — только бы свирепый зверь не ранил его на охоте!.. Седлай коня, Ульрик, да поскорей!
Ульрик, души не чаявший в старшем брате, не заставил матушку Батильду повторять дважды, вскочил на коня и поскакал на помощь Альберику. Он знал, что брат охотится в Мальвазийском лесу и надеялся отыскать его след по волосам из хвоста альбериковой лошади: хвост был такой длинный и густой, что, когда лошадь скакала по лесу, волоски всегда застревали в колючих кустах терновника.
