Ролан Быков - Заколдованная принцесса
– Хочешь, я откушу тебе нос?
– Нет, – ответила Джоан, помолчав. Она пожала плечами и, сдержавшись, сказала:
– Холодно, правда?.. Я пойду в каюту.
Но до каюты она не добежала и разрыдалась еще до того, как исчезла в дверях.
– Не обращай внимания, – говорил Дион. – Она ребенок.
– Я вовсе не обращаю на нее внимания, с чего ты взял? Просто я действительно откушу ей нос.
Дионелла сделалась мрачнее тучи, и Дион попытался отвлечь ее:
– Как твой новый воздыхатель?
Но это еще больше испортило Дионелле настроение – сын повелителя насмерть влюбился в нее, и это ее раздражало:
– Какой нудный, – сказала она Диону. – Он уж двадцать раз сказал, что отравится, и десять раз, что повесится. В первом же порту куплю ему яд и веревку. Раньше такой жених быстро бросился бы у меня в море.
Дион молчал.
– А тебе не надоела эта рыжая карлица? – ревнуя, спросила Дионелла. – Поверь, я не ревную и не стану откусывать ей носа, я ее просто придушу.
Дион молчал.
– Ты понимаешь, что я каждую ночь там… в трюме?
– Осталось недолго.
– И что будет? Ты освободишь меня от заклятия? А дальше?
Дион молчал.
– Ты зачем хочешь сделать это? Чтобы из благодарности я стала твоей женой?
Дион продолжал молчать.
– А если я не люблю тебя?
– Тогда я уйду, и ты никогда больше обо мне не услышишь, – ответил Дион.
– Чего же ты не уходишь? – смеялась ему в лицо Дионелла. – Потом ты скажешь, что так влюблен, что не в силах уйти, и умрешь у меня на глазах.
– Может быть, и так, – сказал Дион.
– Не умрешь! Любая девица, да хоть эта рыжая карлица, сможет сделать с тобой все, что захочет – пара ласковых слов, лживая нежность рук – и ты останешься жить.
Дионелла вдруг остановилась и оглянулась:
– Нет, я все-таки откушу ей нос.
На палубе снова появилась Джоан. Следом шла черная рабыня с подносом, на котором стояли бокалы с вином.
– Давайте пить шампанское! – сказала Джоан как ни в чем не бывало.
На ее лице были видны следы слез, но глаза, устремленные на юношу, сияли.
– Дионелла должна отдохнуть, – ответил Дион, глядя с тревогой на заходящее солнце.
– Нет уж, мы выпьем! – сказала Дионелла.
Она подняла бокал и выпила его одним глотком. Потом с улыбкой она так же эффектно выпила один за другим все остальные.
– Несите еще! – хлопнула в ладоши Дионелла. – Катите бочку!
– Дионелла, идем! – Дион пытался взять ее за руку.
– Не прикасайся ко мне, раб.
– Раб? – ахнула Джоан.
– Да – это сбежавший раб! – сказала Дионелла, явно получая удовольствие, и обратилась к Диону. – Правда?
– Это правда? – спросил правитель.
– Правда, – ответил Дион.
– Как романтично! – воскликнула Джоан, всплеснув руками.
– Несите вино! – кричала Дионелла.
– Вина! – вторила Джоан, ни в чем не желая уступать сопернице.
Матросы катили бочонок.
– Солнце заходит, – шептал Дион.
Дионелла в упор смотрела на юношу – в ее глазах горел зеленый огонь, а на лице была написана отчаянная решимость.
Она зубами вырвала из бочонка деревянную пробку, сделала два больших глотка, и в это время погас последний луч солнца. Руки девушки опустились, и вино из бочонка полилось по палубе:
– Пить! Пить! – Диона приникла к бочонку.
– Не смотрите! – закричал Дион. – Уйдите! Покиньте палубу! Все!..
Но было поздно. Дионелла пила из бочонка, не останавливаясь. Она на глазах раздувалась. Растягивались и рвались до крови ее прекрасные губы, нежная кожа сжималась, покрывалась морщинами, бородавками и бурой слизью. У всех на глазах Дионелла превратилась в уродливую и страшную жабу.
Дион подошел к ней и хотел поднять, но она отпрыгнула и, квакая, поползла прямо к Джоан и прыгнула к ней на колени.
Джоан застыла от ужаса, а пьяная Дионелла-жаба все пыталась подпрыгнуть и схватить ее бородавчатыми губами за нос. Она срывалась, падала, заваливалась набок и все квакала своим отвратительным голосом. Наконец, она утомилась, улеглась у ног Диона и захрапела.
С Джоан случился обморок, влюбленный сын правителя пытался убить себя столовым ножом, его связали и увели. Все разошлись. На палубе остались Дион с Дионеллой-жабой у ног и седовласый правитель.
– Благородный юноша… – начал было правитель.
– Извините нас! – сказал Дион. – Пусть она поспит на воздухе, она задыхается там, в трюме.
Седой правитель помолчал.
– Царь-колдун очень стар, – снова заговорил он. – В последнее время он колдует редко, мало что помнит из черной магии, да и белую, говорят, забыл. Может смешать не те смеси, спутать заклинания, и что у него получится, он и сам не знает. Сейчас мало кто рискует обращаться к нему. Хочу вас предупредить: он коварен и глуп, на старости лет его любимое занятие – бессмысленные и жестокие казни.
– Буду надеяться на случай, – тихо сказал Дион.
– Я понимаю вас, но послушайтесь моего доброго совета! – с волнением заговорил седой повелитель. – Решительность – не жестокость. Бросьте несчастную в волны. Не раздумывайте. Сейчас же. Нельзя так мучить ее и себя. Вас полюбила моя дочь…
– Если вам дорога жизнь и ваши близкие, уходите! – с трудом сдержав гнев, ответил Дион. – И лучше всего вам всем не показываться на палубе до самого берега.
Над морем стояла светлая ночь. Парусник ходко шел навстречу волнам. Одинокая фигура Диона до утра оставалась на мостике. Дионелла-жаба храпела рядом, растянувшись на палубе.
Ранним утром корабль причалил к берегу.
Джоан и сын седовласого правителя на палубе так и не появились. Седой правитель и его жена, грустные и подавленные, смотрели вслед уходящему Диону, который под руку вел Дионеллу. Она шла нетвердой походкой, то и дело спотыкаясь и падая.
Дул сильный ветер, столбами поднимая песок.
Они прибыли на остров, где правил царь-колдун. Надеясь найти у него секрет спасения Дионеллы от заклятия, юноша задумал во что бы то ни стало попасть во дворец.
Дион решил надежно спрятать Дионеллу далеко за городом. Она чрезвычайно страдала от выпитого накануне вина, не могла идти, все время падала, и юноше снова пришлось нести ее на руках.
– Ты слишком крепко обнимаешь меня, – говорила Дионелла заплетающимся языком. – За это царь-колдун казнит тебя.
Дион нашел тихое укромное место в зарослях, где протекал ручей, и уложил Дионеллу спать. Она лепетала что-то о том, что никогда не простит измены Диона с рыжей карлицей, и уснула. Дион отправился в город.
Над приземистым глиняным городом, огороженным высокой стеной и глубоким рвом, возвышался дворец царя-колдуна. Утверждали, что властелин острова умеет превращать своих врагов в пыль, и оттого над королевством часто проносятся пыльные бури. Как видно, такая буря только что кончилась – повсюду горели костры, стучали барабаны и слышались крики глашатаев:
– Наш великий из великих, мудрейший из мудрых превратил всех врагов в пыль, спас всех нас от смерти, грабежа и бесчестья! Несите несравненному повелителю подарки! – кричал тощий глашатай высоким голосом.
– Торопитесь, чтобы он не прогневался и не превратил всех вас в мышей и лягушек! – хриплым басом выкрикивал толстяк.
Дион огляделся и спросил у проходившего мимо старика:
– Если он умеет превращать людей в лягушек, значит, он и лягушек может превращать в людей?
– Верь, сын мой, всему, что говорится, да не забывай, что о многом и лгут, – ответил старик.
– Запомню, – улыбаясь, ответил Дион. – А не знаете ли вы, добрый человек, как попасть во дворец?
– Не торопись умирать, юноша! – ответил старик и растаял в облаке пыли.
На площади Дион увидел толпу, собравшуюся у лобного места, где царь-колдун любил вершить казни. Дион пробрался поближе и стал внимательно наблюдать за происходящим. На голову приговоренного был надет мешок. В котле кипела смола. Палачи бросили несчастного в котел, взлетел столб пламени, и все кончилось.
Толпа быстро разошлась. Дион подошел к воротам дворца.
– Что тебе нужно, чужестранец? – спросил стражник.
– Я странствующий поэт и пришел к великому царю спеть гимн в честь его великих подвигов.
Диона провели в уютный дворик пред окном за золотыми решетками, дали лютню и приказали начать.
Дион запел.
Он пел старинную песню о подвигах, но смысл песни был в том, что любой подвиг совершается ради любви. Юноша всматривался в темное окно. Ему мерещились танцующие девы и бледное лицо Дионеллы за золотыми решетками. Он не видел, как в кустах к нему подкрались стражники и неожиданно набросили ему на голову мешок.
Дион не сопротивлялся. Его подняли на руки и потащили чрез глубокий ров с быстрой рекой, по лестницам наверх, потом вниз, он услышал звон ключей и скрип отпираемых затворов. Наконец его бросили на холодный каменный пол, и Дион, ударившись головой, потерял сознание.
