Михаил Ландман - Академия пана Кляксы
— А любят ли они цветы? — внезапно спросила Мультифлора.
— Еще как! Пани Несогласка каждый день прикрепляет к шляпке свежий букетик. Хоть и искусственные, но все ж таки цветы. То васильки, то фиалки, а по воскресеньям и праздникам — только розы! Клянусь! Красивее настоящих!
Тут Георгина страшно расчихалась. Капитан Тыквот сказал: «Будьте здоровы!», Вероник прервал свои излияния, зато Алойзи услужливо сообщил:
— Покидая страну Обеих Рецептурий, я прихватил с собой образцы безотказных лекарств. Тут у меня флакончик «Античихалина». После его употребления самый застарелый насморк моментально как рукой снимает.
Георгина протянула было руку за лекарством, но быстро отдернула ее и тихо сказала:
— Нет… Нет… Что скажет мой жених, если я перестану чихать? Ведь больше всего ему во мне нравится именно это. Нет, Адмирал, извините, вашей любезностью я воспользоваться не могу.
После обеда мы с паном Кляксой поблагодарили хозяев, погладили собачек и отправились восвояси. Вероник, завершивший свои дела на «Анемоновой Горбушке», пошел с нами. Он уже смахнул пыль с мебели, а заодно вымыл окна, как и положено хорошему привратнику.
В метеорологической лаборатории мы застали Лимпотрона. Он как раз устанавливал силу ветра и настраивал погоду на время торжеств по случаю королевского обручения. Мы уже направлялись в свои апартаменты, когда Лимпотрон нас окликнул:
— Тут у меня есть кое-что для вас, господа! Это награды, которыми король решил отметить ваши заслуги. Для пана профессора — Командорский Крест Золотого Петуха со звездой, для пана Несогласки — орден Куриного Пера, для пана Чистюли — медаль Экспортного Яйца. Будет лучше, если вы нынче наденете их. Еще я принес три банки парадного порошка. Посыпьтесь им согласно протоколу церемониала. А вот три золотых хронометра. Они, правда, сломаны, зато самой лучшей марки. Они взяты из королевской коллекции и обладают исключительной ценностью, поскольку их собственноручно сломал сам король Кватерностер I.
Мы поблагодарили министрона за высокие награды и удалились к себе.
— Времени остается немного, — сказал пан Клякса. — Надо переодеться для сегодняшних торжеств.
— Надо ли нам, как адакотурадцам, раздеться по пояс и посыпаться серебряным порошком? — с тревогой в голосе спросил Вероник.
— Пойдем по пути компромисса, — ответил пан Клякса. — Мирное сосуществование обязывает. Мы посыплемся этим порошком, но поверх наденем собственную одежду. И волки будут сыты, и овцы целы.
Не переставая радоваться и удивляться гениальности пана Кляксы, мы приняли его предложение, быстро переоделись в праздничное платье и украсили себя пожалованными орденами и медалями. Стоя перед зеркалом, великий ученый разглаживал свои усы, брови и бороду, как вдруг рядом с собой заметил отражение Вероника и закричал:
— Пан Вероник! Как это понимать? Уж не собираетесь ли вы явиться к королю в рабочей одежде?
— Другой у меня нет, пан профессор. Но по случаю сегодняшних торжеств я зашнуровал ботинки парадным красным проводом. Вот, посмотрите.
С этими словами он поднял ногу и продемонстрировал пану Кляксе ботинок.
— Фью-фью! — буркнул профессор. — Откуда у вас этот новенький провод? Умереть — не встать! Адакотурадки с ума посходят от восторга при виде ваших ботинок. Что поделаешь. У какого Веронька нет своего конька?
— Вы хотели сказать «Вероника», — вырвалось у меня.
— Неужто ты не понимаешь, Адась, что неладно, зато складно? — пожурил меня пан Клякса. — Если так поступает поэт такой величины, как Пиония, то мне сам Бог велел. Пойдемте, господа. За мной!
На площади уже стоял королевский фрегат во всем своем великолепии. Кордон стражников с трудом удерживал напиравшую толпу. Ровно в шесть часов адакотурадские сановники взошли на борт фрегата. Премьер Трондодентрон занял место на носу. За ним в шеренгу выстроились министроны Тромбонтрон, Лимпотрон, Тубатрон, Парамонтрон и Трубатрон. Место у штурвала занял министрон Алойзитрон, Первый Адмирал Флота в парадном мундире, шитом золотом. В отличие от остальных министронов, Алойзи не был обнажен по пояс, но эполеты его были щедро осыпаны парадным серебряным порошком. У правого борта расселось семейство Левкойников, а у левого — жены министронов.
Последним, сопровождаемый бурными и продолжительными аплодисментами, появился король Кватерностер I, ведя под руку зарумянившуюся Розу. Он величаво ступил на капитанский мостик, а Роза села в позолоченное кресло у его ног.
— Не протерли спинку трона, лодыри, — проворчал Вероник.
На голове у короля была малая дорожная корона, в правой руке он держал скипетр из золотых часов. С плеч монарха до самой земли ниспадал плащ, окаймленный разноцветными яйцами, вероятно, сваренными вкрутую, чтобы не побились. Рыжая борода короля золотилась в лучах солнца, его крупный нос чутко улавливал настроение масс, а милостивый взгляд, устремленный поверх голов подданных, различал будущее. Словом, он был мужчиной видным, крепким, осанистым и весьма красивым. Несмотря на свои сорок лет, выглядел король необычайно молодо.
Но все взгляды были обращены на будущую королеву. Обсуждали ее красоту, шепотом пересказывали друг другу сведения о семействе Левкойников и сплетничали почем зря, как всегда бывает в подобных случаях.
Роза улыбкой и взмахом руки приветствовала толпу, а личико ее светилось счастьем и доброжелательностью. Именно о такой королеве и мечтали адакотурадцы, так что неудивительно, что она стала их любимицей с первого же дня.
Роза была облачена в красивое золотистое платье, а плечи ее, как и плечи остальных дам, покрывала пелерина из петушиных перьев.
Королевский фрегат на резиновом ходу был готов к отъезду.
По знаку Адмирала спрятанный под палубой Зызик ударил в корабельный колокол, и процессия медленно тронулась с места. Фрегат тянули сто королевских самокатчиков. Из-за штиля на корме установили механические вентиляторы, наполнявшие паруса ветром не хуже морского бриза. Приглашенные следовали за фрегатом на казенных самокатах, раскрашенных в полосочку национальными красками.
Кортеж следовал между двумя рядами заполнивших улицы горожан, наполнявших воздух приветственными криками. Зрелище было поистине захватывающим. На мачте фрегата развевалось королевское знамя, корабельные снасти были украшены трепетавшими на механическом ветру разноцветными флажками. Улицы тонули в трехцветных флагах, с балконов и окон свисали гирлянды цветов. На перекинутых поперек улиц бесчисленных транспарантах были начертаны патриотические лозунги. Вот некоторые из особо запомнившихся:
Пусть звенит наш хор бодрей:Больше перьев и курей!
Все разрядники-спортсменыКур растят себе на смену!
Будь то август, будь то май —Яйцеэкспорт, процветай!
Пьет кто лактусовый сок,Тот здоров, силен, высок!
Не ударим в грязь лицом —Крепим родину яйцом!
Министрон Тромбонтрон периодически провозглашал призывы, которые народ охотно подхватывал:
— Да здравстворет третья нурга!
— Орра!
— Да здравстворет яичница!
— Орра!
— Да здравстворет таблица ормнуржения!
— Орра!
К быстро продвигавшейся процессии присоединялись все новые и новые толпы — трехногие адакотурадцы поспевали за фрегатом даже без самокатов.
Едва начало смеркаться, как в небе вспыхнули первые огни праздничного салюта, а молодежь по местному обычаю непрестанно стреляла из надутых воздухом рыбьих пузырей.
К исходу второго часа процессия оказалась у ворот Королевского Сада. На его обширной территории собралось огромное множество адакотурадцев, пришедших сюда с женами и детьми не только школьного, но и ясельного возраста, и даже с грудными младенцами.
Всех тянуло посмотреть на обручение короля, на петушиный турнир, принять участие в народных гуляньях и щедром угощении.
На газонах виднелись красочные карусели, горки, игровые площадки, ярмарки яиц, стадион для куриных бегов и множество разнообразных праздничных аттракционов.
Под деревьями выстроились длинные столы, уставленные кувшинами с лактусовым вином, подносами с фруктами, лакомствами и яйцами, сваренными вкрутую.
Король и его свита покинули фрегат и направились к смоковнице. Там стояло два вызолоченных кресла для короля и будущей королевы, а за ними находились посеребренные парадным порошком скамьи для почетных гостей.
Кватерностер I сменил дорожную корону на праздничную. Ее украшали мастерски выгравированные сцены из героического прошлого Адакотурады. Затем, отложив свой часовой скипетр, король принял из рук Тромбонтрона роскошные счеты, в которых вместо деревянных кругляшков на спицы были нанизаны куриные яйца, покрытые золотом и серебром.
