Виктор Кротов - Волшебный возок
– Разрешите предложить свои услуги, досточтимый милорд?
Вагик обернулся. Это был Великий Воо, который, слегка поклонившись, размахивал в знак приветствия широкой шляпой с большим страусиным пером. Перо мело по прозрачному песку, и Великий Воо был похож на какого-то диковинного дворника, потому что его изысканный наряд дополняли большие рабочие рукавицы, из-под которых торчали кружевные манжеты.
Понятно, что Вагик не отказался от услуг Великого Воо, а с удовольствием их принял.
Тем временем, услышав про привал и карнавал, из Волшебного Возка понемногу выбирались его обитатели. Вагик распряг лошадку Воленс, и она присоединилась к общей компании. И все занялись делом.
Мастерская Великого Воо
Услуги Великого Воо состояли в том, что он незамедлительно создал строительную мастерскую. Для мастерской она выглядела необычно: несколько крутящихся рабочих кресел, перед каждым из которых был пустой помост. Не было никаких материалов – досок, фанеры, железа, труб, проволоки… Но зачем перечислять, чего там не было? Ничего не было, вот и всё. Никаких материалов.
– Мы всё будем делать из фантазии, – объяснил Великий Воо. – Это самый лучший материал. И места не занимает.
– Но из фантазии всё будет выдуманное, – забеспокоился Вагик.
Великий Воо его успокоил:
– Выдумывание – это просто такая работа. А когда вещь придумана, она уже вполне настоящая, у неё уже своя жизнь началась. Может, всё, что придумаешь, даже и раньше где-то было, только мы о нём не догадывались.
И в мастерской Великого Воо забурлила работа.
Каждый, кто хотел, садился в кресло и воображал, что хотел – для общего строительства. Кто яркий кубик, кто мраморную ступеньку, кто колонну в диковинных разводах, кто узорное стекло для окна…
Великий Воо хозяйничал вовсю. Помощником у него оказался Подсознатель, почти незаметный на свету. Видно, ему тоже не хотелось пропустить карнавал, сидя в своём подполье.
Остальные переносили то, что появлялось на помостах, к месту строительства и всё как следует прилаживали.
Все, кому хотелось, напевали песенки, и песенки эти ничуть не мешали друг другу. Настроение у всех было праздничное. Карнавал понемногу начинался безо всякого специального объявления.
Восхитоша помогал Вагику руководить строительством. Вагик решал, что где надо делать, а Восхитоша советовал, как это сделать так, чтобы было красиво.
Строителей у Вагика было предостаточно. Хочунчики с Могунчиками чудесно работали на пару. Дружата дружно таскали всё подряд. Любавушки с любовью всё украшали. Сознатель работал возносителем: поднимал на высоту то, что должно быть сверху. Да и остальные находили себе занятие.
А строили они – цирк.
Свой цирк
Где же можно вволю повеселиться, как не в цирке? Где можно вволю покувыркаться, как не на манеже, устланном жёлтыми опилками? Полазить по канатам, свисающим из-под купола, пораскачиваться на перекладине, попрыгать на батуте… Правда, мало кому это удаётся, кроме цирковых артистов, но если построить свой цирк, то уж в нём-то можно повеселиться.
Вот путешественники и строили свой цирк. И уж конечно, он был совершенно необычным.
Места вокруг манежа каждый устраивал по своему усмотрению, как ему удобно. Хотя кресло Удивины, например, удобным не назвал бы никто, кроме самой Удивины. Оно стояло на высокой гибкой ножке. На этом кресле можно было как угодно крутиться и даже переворачиваться, если захочется поглядеть на представление боком или вверх ногами. Это кресло вполне можно было бы поставить внутри манежа и выполнять на нём цирковые номера.
Дружата соорудили себе длинный общий диван со спинкой, чтобы сидеть всей компанией. У Хочунчиков и Могунчиков были парные кресла. А у Жаденции к стулу был приделан сундук. Она знала, что в цирке клоуны или фокусники иногда бросают что-нибудь в зрительный зал, вот и приготовила место для возможной добычи.
Купол у цирка был прозрачным, чтобы сквозь него шёл свет Солнца, на которое можно смотреть. И стен почти не было, чтобы видно было горные просторы, а купол держался на колоннах. Только вокруг большого парадного выхода на манеж была стена, а сам выход был загорожен цветистым занавесом. Этот выход сооружал сам Великий Воо, и никто не знал, куда он ведёт.
Этого так никто и не узнал. Но вот началось представление – и занавес распахнулся!..
Нельзя сказать, что цирк был к этому моменту совсем уж достроен. Каждый продолжал достраивать то, чего ему не хватало, во время представления, да и позже во время всего карнавала. Уж очень приятно этим было заниматься.
Трудно быть зрителем
Распахнулся разноцветный занавес. По обе стороны от входа выбежали и выстроились человечки в красивых мундирах, а ещё один человечек, важный как генерал, вышел вперёд и объявил голосом, которым по радио говорят какие-нибудь особые известия:
– Представление начинается!
После этого зрители-путешественники едва успевали крутить головами.
По манежу скакали кони, показывали свои номера учёные слоны, играли в футбол медведи. С ними не было дрессировщиков. Видно было, что они выступают сами, в своё удовольствие.
Потом выбежали акробаты и запрыгали так, что уследить за ними было просто невозможно. Воздушные гимнасты летали с перекладины на перекладину. Клоуны смешили всех до слёз. Жонглёры, фокусники, силачи…
– Ты заметил, Вагик, что они все немножко прозрачные? Интересно, почему? – спросила Удивина, наклонив своё кресло и свесившись к Вагику.
– Это у Великого Воо надо спросить. Ведь он же устроил этот выход, из которого они выбегают и куда исчезают. Признавайся, Великий Воо, почему они у тебя немного прозрачные?
– Ну не надо так уж пристально вглядываться, – хмыкнул Великий Воо, который на скачущем кресле перелетал с места на место и сейчас как раз сидел возле Вагика. – Конечно, когда так много и быстро фантазируешь, некоторая прозрачность остаётся. Но разве плохое получилось представление?
– Отличное! – Вагик вскочил со своего места. – Даже самим хочется повыступать. Трудно быть зрителем. Это же наш цирк, значит мы не должны только смотреть и смотреть.
Манеж тут же опустел. Важный человечек, которого называли сложным и непонятным словом «шпрехшталмейстер», вышел вперёд и сказал:
– Представление продолжается.
Голос у него был совсем другой, очень знакомый. Вагик вгляделся. Да это же Старший Хочунчик нарядился шпрехшталмейстером.
Раз начали наряжаться – значит, уже карнавал.
А Старший Хочунчик выкрикнул:
– Выступает Вагик!
«Вот это да! – мелькнуло в голове у Вагика. – А что же я буду делать на манеже?»
– А ты вспомни, что было смешного в нашем путешествии, – посоветовал Ктоя, помогая Вагику выбраться на манеж. – Вот мы все и посмеёмся.
Пантомима
Что ж! Вагик очень любил показывать пантомиму. Иногда что-то просто само показывалось (и не всегда в подходящий момент), раньше чем Вагик успевал об этом подумать.
«Пусть само и показывается», – решил он. И стал вспоминать своё путешествие с самого начала.
Вот он сидит в саду у Копилки событий. Но банки с камушками ожили и удирают в разные стороны. Вагик попытался их поймать, но натолкнулся на волшебника Аика, и узнал, что надо идти к старой калитке.
Вот он ползёт к калитке, извиваясь, среди колючек и крапивы. И чуть не заснул, наевшись малины, но вскочил и выбрался к калитке. Чинит её, весь запутавшись в проволочках и палочках. Выходит, закрывает калитку, но боится ступить на волшебную дорожку. Всё-таки ступил – и отправился в путь. Вагик даже изобразил лошадку Воленс, которая тянет Возок, цокая копытами.
Вагик показал, как стряхнул с ноги Обидюку, как ловил лепестки у окошек в Возке и как его боднул Злёнок. Как он столкнулся с толстой тётушкой и выбил у неё из рук пёсика Тузика. Увидев эту сцену, настоящий пёсик Тузик залился восторженным лаем. А Хочунчики и Могунчики без умолку хлопали в ладоши, когда Вагик показывал, как он попался на крючок Хочунчика.
И все, совершенно все хохотали, когда Вагик показывал, как им пришлось попрыгать в Мяче Сил. Ведь каждый житель Возка запомнил случившееся тогда жизнетрясение.
Смешной показалась теперь и сцена у горы вещей в Торговых Рядах, и спасение от Кайфухи. Услышав, как кто-то из зрителей просто изнемогает от восторга, Вагик глянул в ту сторону и увидел саму Кайфуху, которая развалилась в мягком кресле и была ужасно довольна тем, что её изобразили. «Кайф! – взвизгивала она, – кайф!..»
