Арабские сказки - Книга тысячи и одной ночи
Потом я простился с отцом, и мы отправились и выехали из Мосула, и ехали до тех пор, пока не прибыли в Халеб, и, пробыв там несколько дней, мы выехали и достигли Дамаска и увидали, что это город с каналами, деревьями, плодами и птицами, подобный райскому саду, где есть всякие плоды. И мы остановились в одном из ханов, и мои дяди стали продавать и покупать и продали также и мои товары, и каждый дирхем принес мне пять дирхемов, и я обрадовался прибыли. И мои дяди оставили меня и отправились в Египет, а я остался после них в Дамаске и жил в красиво построенном доме, описать который бессилен язык, и плата за него была два динара в месяц. И я проводил время за едой и питьем, пока не истратил бывшие со мной деньги. И вот в какой-то из дней я сижу у ворот дома, и вдруг подходит молодая женщина, одетая в роскошнейшее платье, прекраснее которой не видел мой глаз. И я подмигнул ей, и она немедленно оказалась за воротами; и когда она вошла, я вошел с нею и закрыл за ней и за собой дверь, и она откинула с лица покрывало и сняла изар, и я нашел редкостной ее красоту, и любовь к ней овладела моим сердцем. И я встал и принес столик с лучшими кушаньями и плодами и всем, что было нужно для трапезы; и когда я принес это, мы поели и поиграли, а после игр выпили и опьянели, и потом я проспал с нею приятнейшую ночь до утра. И дал я ей десять динаров, но ее лицо омрачилось, и она сдвинула брови и рассердилась и воскликнула: "Тьфу вам, мосульцы! Ты как будто думаешь, что я хочу твоих денег!" И она вынула из-за рубахи пятнадцать динаров и поклялась мне и воскликнула: "Клянусь Аллахом, если ты не возьмешь их, я к тебе не вернусь!" И я принял от нее деньги, а она сказала: "О любимый, ожидай меня через три дня: между заходом солнца и вечерней молитвой я буду у тебя; приготовь же на эти динары такое же угощение". И она простилась со мною, и мой ум исчез вместе с нею, а когда три дня прошли, она явилась, одетая в парчу, драгоценности и одежды, более великолепные, чем в первый раз. А я приготовил для нас трапезу раньше, чем она пришла, и мы поели и выпили и проспали, как обычно, до утра, и она дала мне пятнадцать динаров и сговорилась со мною, что через три дня придет ко мне.
И я приготовил ей трапезу, и спустя несколько дней она явилась в платье еще более великолепном, чем перво и второе, и спросила: "О господин мой, не красива ли я?" — "Да, клянусь Аллахом!" — ответил я. И она сказала: "Не позволишь ли ты мне привести с собою девушку лучше меня и моложе, чем я, годами, чтобы она поиграла с нами и посмеялась и развеселилось бы ее сердце. Она давно уже скучает и просилась выйти со мною и провести со мной ночь". И, услышав ее слова, я сказал: "Да, клянусь Аллахом!" И потом мы напились и проспали до утра, и она вынула пятнадцать динаров и сказала: "Прибавь к нашей трапезе что-нибудь для девушки, которая придет со мной", — и затем она ушла. А когда наступил четвертый день, я собрал для нее, как обычно, трапезу, и после заката она вдруг явилась, и с нею какая-то женщина, завернутая в изар. Они вошли и сели, и, увидев ее, я произнес:
"Как чудно и дивно наше время, —Хулитель отсутствует, небрежный,Любовь, и восторг, и опьяненье:От части того исчезнет разум.Блистает луна за покрывалом,И ветвь изгибается в одеждах,И розы ланит ее цветущи,Нарцисс же очей ее истомен.Безоблачна жизнь, как и люблю я.И дружба с любимым совершенна!"
И я обрадовался и зажег свечи и встретил их, радостный и счастливый; а они скинули бывшие на них одежды, и новая девушка открыла свое лицо, и я увидел, что она подобна полной луне, и прекраснее ее я не видывал. И, поднявшись, я подал им еду и питье, и мы поели и выпили, и я принялся кормить новую девушку и наполнять ее кубок и пить с нею; и первая девушка втайне приревновала и воскликнула: "Клянусь Аллахом, не прекрасней ли эта девушка, чем я?" — "Да, клянусь Аллахом!" — отвечал я. И она сказала: "Мне хочется, чтобы ты проспал с нею". — "Твой приказ У меня на голове и на глазах!" — отвечал я; и она встала и постлала нам, и я пошел к девушке и проспал до утра. И я пошевелился и почувствовал, что я весь мокрый, и подумал, что вспотел, и стал будить девушку и потряс ее за плечи, — и голова ее скатилась с подушки. И ум мой улетел, и я воскликнул: "О благой покровитель, покрой меня!" И, увидев, что она зарезана, я сел (а мир сделался черен в моих глазах) и стал искать свою прежнюю подругу, но не нашел ее и понял, что это она зарезала девушку из ревности ко мне.
"Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Как мне поступить?" — воскликнул я; и, подумав немного, я встал, снял с себя одежду и, выкопав посреди комнаты яму, взял девушку вместе с ее драгоценностями и положил в яму и снова прикрыл ее землей и мраморными плитами. Потом я вымылся, надел чистую одежду и, взяв остаток своих денег, вышел из дома и запер его, и пошел к владельцу дома и, укрепив свою душу, отдал ему плату за год и сказал: "Я уезжаю к моим дядям в Каир".
И я поехал в Каир и встретился с моими дядями, и они обрадовались мне, и оказалось, что они уже продали все свои товары. "Почему ты приехал?" — спросили они. И я ответил: "Я соскучился по вас", — и не сказал им, что со мной есть немного денег. И я пробыл с ними год, любуясь на Каир и его Нил, и, наложив руку на оставшиеся у меня деньги, стал тратить их и пить и есть, пока не приблизилось время отъезда моих дядей. И тогда я убежал и спрятался от них, и они искали меня, но не услышали обо мне вестей и сказали: "Он, должно быть, вернулся в Дамаск", — и уехали. А я вышел и жил в Каире три года, пока у меня ничего не осталось из моих денег. А я каждый год посылал хозяину дома плату за него, и через три года моя грудь стеснилась (а у меня оставалась только годовая плата за дом), и тогда я поехал и прибыл в Дамаск и остановился в этом доме.
И хозяин его обрадовался мне; и я нашел все комнаты Запертыми, как и было, и открыл их и вынес вещи, находившиеся там, и нашел под постелью, на которой я спал в ту ночь с зарезанной девушкой, золотое ожерелье, украшенное драгоценными камнями. Я взял его и вытер с него кровь убитой девушки и посмотрел на него и немного поплакал, а после этого я прожил два дня и на третий день пошел в баню и переменил одежду. И у меня совсем не было денег. И однажды я пошел на рынок, и дьявол нашептал мне — в осуществление предопределенного, — и, взяв ожерелье, я отправился на рынок и отдал его посреднику. И он поднялся, и посадил меня рядом с хозяином моего дома и, обождав, пока рынок оживился, взял ожерелье и стал предлагать его украдкой, без моего ведома. И вдруг оказалось, что ожерелье ценное принесло две тысячи динаров. И тогда посредник пришел и сказал: "Это ожерелье — медная подделка, изделье франков, и цена за него дошла до тысячи дирхемов". А я отвечал ему: "Да, мы выковали его для одной женщины, чтобы посмеяться над нею. Моя жена получила его в наследство, и мы хотим его продать. Пойди получи тысячу дирхемов…"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двадцать девятая ночьКогда же настала двадцать девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша сказал посреднику: "Получи тысячу дирхемов".
И посредник, услышав это, понял, что дело с ожерельем сомнительное, и пошел к старосте рынка и отдал это ему, а староста отправился к вали и сказал: "Это ожерелье у меня украли, и мы нашли вора, который одет в одежду детей купцов".
И не успел я очнуться, как меня окружили стражники и забрали и отвели к вали; и вали спросил меня об этом ожерелье, и я сказал ему то же, что сказал посреднику, и вали засмеялся и воскликнул: "Во всем этом ни слова правды!"
И не успел я опомниться, как меня уже обнажили и стали бить плетьми по бокам, и удары жгли меня, и я сказал: "Я украл его!", думая про себя: "Лучше тебе сказать, что украл его. Я не скажу, что обладательницу ожерелья у меня убили, — меня убьют за нее".
И записали, что я украл ожерелье, и мне отрубили руку и прижгли обрубок в масле, и я лишился чувств; но мне дали выпить вина, и я очнулся и, взяв свою руку, пошел домой. И хозяин сказал мне: "Раз с тобой случилось подобное дело, уйди из моего дома и присмотри для себя другое место, так как ты обвинен в воровстве". А я отвечал ему: "О господин мой, потерпи дня два или три, пока я присмотрю себе помещение". — "Хорошо", — сказал он и ушел и оставил меня, а я остался сидеть и плакал и говорил: "Как я вернусь к родным с отрубленной рукой? Они не знают, что я невиновен! Может быть, Аллах совершит что-нибудь благое", — и я горько заплакал.
И когда хозяин дома ушел от меня, мною овладело великое горе, и я прохворал два дня, а на третий день, не успел я очнуться, как явился хозяин дома и с ним несколько стражников и староста рынка, и он утверждал, что я украл ожерелье. И я вышел к ним и спросил их: "Что случилось?" А они, не дав мне сроку, связали меня и накинули мне на шею цепь и сказали: "Ожерелье, которое было у тебя, отнесли правителю Дамаска, везирю и судье, и они сказали, что это ожерелье пропало у правителя три года назад вместе с его дочерью".
