Эрин Хантер - Огонь и лед
Звездный Луч что-то тихо говорил Когтю. Слов не было слышно, но по склоненной голове предводителя племени Огнегрив догадался, что Звездный Луч благодарит Грозовое племя за спасение. Коготь сидел прямо и принимал благодарность с высоко поднятой головой. Огнегрив невольно скривился, возмущенный высокомерием глашатая. Он знал, что никогда не простит Когтю, что тот стоял и смотрел, когда Оцелотка рвала его в клочья.
— Это тебе! Тихий голос Синеглазки прервал его мысли. Кошка стояла рядом, держа полную пасть целебных трав. Огнегрив смущенно поблагодарил, и Синеглазка начала выжимать сок прямо в глубокие следы от укусов, покрывавших его спину и плечи. Сок сильно щипал, но его запах мгновенно перенес Огнегрива в прошлое, в те времена, когда Пестролистая была рядом. Много-много лун назад она давала ему те же травы, чтобы лечить раненую Щербатую. Аромат трав стал сильнее, и Огнегрив вспомнил сон, который приснился ему прошлой ночью. Берегись воина… Пестролистая предупредила его об опасности. Но о каком воине шла речь?
Страшная догадка мелькнула в мозгу Огнегрива, и его бросило в дрожь. Опасаться надо было не Крутобока, а Когтя! Как он мог заподозрить друга, когда знал, на что способен глашатай племени?! Теперь Огнегрив понял, что Горелый говорил чистую правду. После того как вел себя Коготь сегодня, Огнегрив больше не сомневался в том, что он мог убить Ярохвоста и спокойно вернуться в лагерь, не испытывая ни малейшего сожаления о содеянном.
Ты славно сражался, Огнегрив! — вывел его из задумчивости веселый голос Ветрогона. Бурый кот дружелюбно улыбнулся Огнегриву и пообещал: — Я обязательно расскажу об этом Синей Звезде!
— Конечно! — поддержала Синеглазка. — Ты отличный воин, Огнегрив. Звездное племя может гордиться твоей отвагой.
Огнегрив посмотрел на товарищей и пошевелил ушами от удовольствия. Он был польщен и растроган. Как приятно вновь ощутить себя частью родного племени!
Внезапно шерсть у него на спине встала дыбом. Через всю поляну к Когтю спешил Частокол. Он уселся возле глашатая и, дождавшись, когда Звездный Луч отойдет, что-то жарко зашептал ему на ухо, не сводя глаз с Огнегрива.
«Он все видел, — понял Огнегрив, холодея от страха. — Он видел, как я отпустил Серебрянку».
Ты в порядке? — встревожилась Синеглазка. Огнегрив понял, что дрожит с головы до лап.
А? Да… конечно… Просто немного задумался. Коготь уже шел к нему, и глаза его горели мрачной радостью.
— Ну смотри. Если ты в порядке, я побегу посмотрю, как там остальные, — мяукнула Синеглазка.
— Конечно! — обрадовался Огнегрив. — Спасибо тебе! Синеглазка подхватила свои травы и побежала прочь. Ветрогон бросился за ней следом. Коготь прижал уши к голове и выгнул нижнюю губу в грозном шипении.
— Частокол говорит, что ты дал уйти кошке из Речного племени!
Огнегрив понял, что пропал. Как бы ни был виноват Крутобок, он не мог предать его Когтю. Он снова вспомнил, как Коготь молча стоял и смотрел, когда глашатай Речного племени едва не убила его. Он мог бы сказать об этом, но кто ему поверит? Частокол тихо приблизился и встал позади Когтя. Если бы здесь была справедливая и мудрая Синяя Звезда, она заступилась бы за Огнегрива! Но Синяя Звезда была далеко, в лагере.
Огнегрив набрал в легкие побольше воздуха, готовясь к ответу. Коготь зловеще сощурил глаза. И тут Огнегрив понял, что глашатая тревожит вовсе не его возможная измена племени. Великий воин ненавидит его отнюдь не за это! Коготь все еще опасается, что Горелый мог рассказать Огнегриву о гибели Ярохвоста. Однако Огнегрив не собирался отступать, как отступил Горелый! Смело взглянув в глаза Когтю, он громко сказал:
— Что с того, что кошка убежала?! Метеор ведь тоже удрал от тебя, Коготь! Ты не убил его, так почему же я должен был убивать кошку? Коготь хлестнул хвостом по холодной земле.
— Частокол говорит, что ты даже не поцарапал ее! Огнегрив пренебрежительно пожал плечами.
— Откуда ему знать? Пусть догонит ее и посмотрит, прежде чем говорить! Частокол взвился на месте, но промолчал, а Коготь задумчиво проговорил:
— Частоколу нет необходимости делать это. Он видел, что твой друг бросился следом за этой кошкой, как только ты выпустил ее. Возможно, он и расскажет нам, как сильно ты ее поранил!
Впервые с начала битвы Огнегрив почувствовал на коже холодный ветер. В глазах Когтя светилась откровенная угроза. Неужели он все-таки догадался о том, что Крутобок влюблен в Серебрянку?
Огнегрив продолжал обдумывать слова глашатая, когда увидел и Крутобока, протискивавшегося сквозь заросли утесника, ограждавшего вход на поляну.
— Смотрите-ка, кто идет! — прошипел Коготь. — Не хочешь спросить у друга, как себя чувствует серая кошечка? Не торопись. Я могу угадать, что он нам скажет. Он сообщит нам, что, к сожалению, не смог ее догнать! Какая жалость! Коготь с откровенным презрением посмотрел на Крутобока и отошел, сопровождаемый Частоколом.
Огнегрив посмотрел на друга. Крутобок был мрачен от усталости и тревоги. Огнегрив пошел ему навстречу. Он не знал, перестал ли Крутобок злиться на него за былое недоверие. Может быть, он уже никогда не простит ему нападения на Серебрянку? Или все-таки поблагодарит за то, что он позволил ей убежать?
Крутобок стоял, повесив лобастую голову. Огнегрив вытянул шею и ткнулся носом в его холодный серый бок. Тот заурчал и поднял голову. Глаза его были грустны, но в них не было и следа былого гнева и раздражения.
— Она в порядке? — еле слышно спросил Огнегрив.
— Да, — ответил Крутобок. — Спасибо, что дал ей уйти. Огнегрив смущенно заморгал.
— Я рад, что она не пострадала. Крутобок посмотрел на него и прошептал:
— Ты был прав, Огнегрив. Все очень плохо. Битва была тяжелой. Я чувствовал, что сражаюсь не с врагами, а с собратьями Серебрянки, — он пристыжено опустил глаза. — И все же я не могу отказаться от нее! Огнегрив похолодел от дурного предчувствия, но жалость к другу пересилила опасения.
— Ты должен сам разобраться в этом, — просто сказал он. — Не мне судить тебя. — Крутобок поднял глаза, а Огнегрив продолжал: — Знай одно, Крутобок — что бы ты ни решил, я всегда останусь твоим другом.
В глазах Крутобока он увидел облегчение и благодарность. Не говоря ни слова, воины легли на поляну чужого лагеря, прижавшись носами друг к другу. Впервые за много лун они вновь были вместе. Засыпанный снегом утесник на время укрыл их от бури, бушующей над головами.
