Энрико Новелли - Чуффеттино
— Я уже сказал: не пойду. Ни за что не пойду.
— Берегись! Смотри, придет к тебе волк-оборотень.
— Не пойду, не пойду. Ни за что.
— Еще простудишься.
— Все равно. Прощай.
Джино удалился, посвистывая. Чуффеттино остался один.
Он стоял посреди залитой луной полянки, смотрел на усеянное звездами небо и тихо бормотал себе под нос:
— Вот и полагайся на друзей. Да, если бы я во-время послушался папы и нашего учителя, то был бы теперь дома, сидел бы сейчас за ужином и ел бы вкусную похлебку из бобов, и закусывал бы хлебом, густо намазанным маслом…
— Мама всячески ласкала бы меня, а папа рассказывал бы интересные истории из тех времен, когда Коччапелато осаждали разбойники… Ох, лучше уж об этом не думать… А дядюшка-то Теодор, мой хозяин!.. Собственно говоря, если бы даже он меня и побил, то был бы вполне прав! Воображаю его ужас, когда он вернулся и все это увидел!!. Весь этот разгром! Мне кажется, что я отсюда слышу его крики: «Разбойник! грабитель!..» Разумеется, он тотчас же бросился к отцу:
— Берите назад своего сына! — Как? Почему? — Он меня разорил — понимаете? На тысячу лир, по крайней мере!.. Вы должны мне их выплатить! — Я? Что вы!? Да если бы даже я стал чинить сапоги в течение ста лет сряду, то и тогда не выработал бы такой суммы. А, негодяй, мошенник… тысячу лир! — Не тысячу, — больше. Две тысячи!.. Сто тысяч!.. И, в конце концов, выпустил мою кошку…
— Как, еще и кошку?! Ну, вернись-ка ты только сюда… Попробуй… вернись!.. Я тебя угощу как следует… Как ты заслужил… Только вернись…
— А я не возвращусь… Я здесь, в лесу… Один. Мне хочется спать… Я голоден… мне страшно!.. т.-е. не то, чтобы очень страшно, а так… неприятно… мне не хотелось бы встретиться с этим волком…
Чуффеттино с невольной дрожью оглянулся и стал прислушиваться. Все было тихо. Только издалека доносились слабые звуки удалявшихся шагов Джино. — Скотина, — проговорил по его адресу Чуффеттино, — Когда вернусь в Коччапелато, я покажу ему. Все это в сущности его вина. Разве без него мне пришло бы в голову дотронуться до этого жаркого и до картофеля?.. А какой он был вкусный, этот картофель!.. Соус был с чесноком!.. Лучше об этом не думать… Нужно сейчас лечь и постараться заснуть… Спать очень хочется… только вот, если бы не этот проклятый волк-оборотень… Чуффеттино опять боязливо оглянулся и прислушался. Потом энергично тряхнул головой и проговорил бодрым голосом: — Стыдись, Чуффеттино! Что с тобой сегодня? Да если бы даже ты и повстречался с волком, то что же тут такого особенною? Ты сделал бы ему низкий поклон, и сказал бы: «Добрый вечер, господин волк! Как вы себя чувствуете? Хорошо? В таком случае, пожалуйста, доставьте мне удовольствие, — уйдите отсюда… Я совсем не знаю, как обращаться с волком… так что если не уйдете вы, то придется уйти мне»… И я уверен, что волк был бы настолько любезен, что ответил бы мне: «Нет, нет, господин Чуффеттино, что вы?.. Зачем?.. Не беспокойтесь… я знаю приличия, я сейчас сам уйду. Спокойной ночи».
Так бормотал Чуффеттино и то время, как мастерил себе постель из сухих листьев и травы. Бросившись на нее, он крепко зажмурился и зажал уши. Ему стало вдруг так жутко, что если бы это было возможно, он залез бы не только под листья, но под толстый слой земли. В лесу становилось совсем уж темно и было тихо-тихо. Не слышно было ни шелеста листьев, ни шума ломающихся веток, ни крика ночной птицы. Ничего. Чуффеттино было страшно. Он дрожал. И чтобы придать себе немножко бодрости, он опять начал бормотать, разговаривая сам с собой.
— Я уверен, что, если бы и пришел сюда волк, он ровно ничего бы мне не сделал… Вес это только сказки, которыми пугают маленьких детей… Глупые сказки!..
Не успел Чуффеттино договорить последних слов, как чье-то грозное ворчанье раздалось где-то совсем близко за его спиной… Наш герой весь съежился и еще глубже закопался в сухие листья… Ворчанье повторилось и тотчас же вслед за ним раздался страшный громовой голос:
— Чуффеттино! Я — волк-оборотень! Вставай и иди со мной.
Глава шестая, в которой волк прячет Чуффеттино в мешок и уносит в свою хижину
Чуффеттино лежал, не шевелясь, задерживая дыханье.
— Тебе говорят, вставай! — еще громче продолжал волк-оборотень. — Уже поздно, а дорога нам предстоит длинная.
Чуффеттино продолжал не подавать признаков жизни.
— Странно, — пробормотал волк. Он нагнулся, приподнял одну ногу мальчика и снова опустил ее. — Странно, — повторил волк. — Он совсем не шевелится. Точно умер… — Он еще ниже нагнулся и прокричал над самым ухом нашего героя:
— Да ну же, Чуффеттино, вставай! Если устанешь быстро, я в первой же харчевне, мимо которой мы пойдем угощу тебя макаронами с сыром и потрохами!
— И с томатами? — воскликнул неожиданно наш герой.
Нужно сказать, что макароны с сыром и томатами были его самым любимым блюдом; у него дома оно обыкновенно подавалось только в первый день Нового Года, а так как первый день Нового Года бывает, к сожалению, только один раз в году, то ждать этой прелести ему приходилось подолгу.
Не сумев во́-время сдержаться и произнеся эти роковые слова, Чуффеттино снова весь съежился и притворился мертвым. Но было уже поздно.
С радостным ворчаньем волк загреб его в лапы, запрятал в мешок, который у него висел за пленами, и, поднявшись на задние лапы, пошел, опираясь на толстую суковатую дубинку, с своей ношей в глубь леса. По временам он зычно покрякивал и будил этими звуками ночную тишину.
Прошло несколько минут. Чуффеттино, расхрабрившись, решил высунуть голову в отверстие мешка и после некоторого размышления, робко спросил:
— Извиняюсь… господин волк, но мне бы хотелось узнать, далеко еще итти?
— А, противная обезьяна, нашел теперь небось голос! Куда ты его запрятал раньше? Отчего так долго ничего не отвечал?
— Извиняюсь, повторил мальчик. Господин волк, пожалуйста, не сердитесь… Скажите только, далеко ли итти?
— Ну, это смотря как, — ответил волк насмешливым тоном: — Для меня — недалеко. Миль с сорок, должно быть…
— 40 миль! Это немыслимо! Я не в состоянии…
— Ничего не поделаешь, милейший мой Чуффеттино…
— А почему вы знаете, что меня зовут Чуффеттино?
— Потому что я слышал, что так называл тебя твой приятель.
— А! Джино… А вам нельзя было взять его с собой?
— Если бы я взял его, то не мог бы взять тебя.
— А разве вам так уж непременно нужно было брать именно меня?
— Да, потому что ты мне симпатичен.
— Очень вам благодарен, но сделать 40 миль я все-таки не в состоянии.
— Да кто ж тебя заставляет, глупец? Эти все мили сделаю я.
— Но дело в том, что меня мой папа очень ждет дома.
— Подождет.
— И мама тоже…
— Подождет и она…
— Да… но видите ли… остынет суп…
— Ну и пусть его остывает…
— А вы, наверно, дадите мне обещанные макароны с сыром и с томатами?
— Обязательно, увидишь, что это за прелесть. А теперь — молчи, или, еще лучше спи.
— Мне не хочется больше спать.
— В таком случае советую посчитать блох, которые прыгают сейчас в этом мешке.
— Да… вот кстати о мешке. Я хотел спросить вас, не позволите ли мне идти своими ногами. Это не потому, что ваш мешок мне не нравится, а потому, что я лучше себя чувствую, когда я на ногах… Свободнее…
— Неужели?! Скажите пожалуйста! Это для того, чтобы тебе удрать!.. Я еще с ума не сошел!..
— Но ведь если бы я побежал, вы все равно меня бы, ведь, поймали.
— А если бы, вдруг, тебе вздумалось влезть на дерево? Тогда что? На деревья карабкаться я не охотник… Нет, лучше слушайся моих советов: молчи и спи.
— Ну и тип же вы!
— Тип или не тип, советую тебе замолчать.
— Но мне есть хочется!
— Что?!? Тебе есть хочется! — заорал волк, и глаза его при этих словах метнули молнии. — Подожди, я такого задам тебе: «есть»… Сейчас замолчать у меня, — слышишь?..
— Я хочу к папе…
— Поздно, мой милейший. Думал бы раньше. Хорошие дети не гуляют в лесу по ночам…
— Но, ведь, я раскаиваюсь…
— И это тоже — поздно. Теперь уж кончено.
— Неправда. Нет!
— Не нет, а да!
Взбешенный упрямством мальчика, волк судорожно куснул палку и сломал себе два зуба.
— Этакая тварь, — злобно прошипел он, — вот подожди у меня — я тебе дам отвечать!..
— Если бы только мне удалось выскочить из мешка, — прошептал мальчик, но волк эти слова услышал:
— Что?! — Страшным голосом закричал он: — Ты надеешься выскочить из мешка! Попробуй!!!
И, доведенный до последней степени бешенства, волк пустился бежать с неимоверной быстротой, делая такие огромные прыжки, что мили мелькали, как минуты. Встречный воздух дул в лицо Чуффеттино с такой силой, что у него захватывало дыханье, точно он ехал на быстро мчавшемся локомотиве. Все продолжая свою бешеную скачку, волк добежал до открытого поля, пересек его, вбежал в другой лес, пробежал и его, выбежал на другое поле, опять в лес, и все это не умеряя быстроты своего бега. Ему хотелось попасть домой до рассвета. Усталости он не чувствовал, но голод начинал его мучить. По временам, он зевал во весь рот и так громко и зловеще, что бедный Чуффеттино трясся от страха. Понемножку от пережитых волнений и усталости, мальчик начал терять ясное сознание окружающего, и, в конце концов, крепко заснул. Сначала ему снилось, что он дома, со своими, что все сидят за ужином, мать подает его любимые макароны с томатами и жирно намазывает ему маслом ломтики хлеба… А под столом Джиджи, которому он дает здорового пинка… А потом ему снилось, что он в театре марионеток, и после представления они его пригласили на богатую свадьбу Флориндо и Розавры. И он был на этой свадьбе и сидел рядом с самой своей большой симпатией, с Арлекином, и ему было так смешно и весело…
