Альберт Иванов - Золотая лихорадка Хомы и Суслика
— Ну да, — ничего не понял Суслик. — Я недавно в ручье медный винтик нашёл.
— Но почему? — свистящим шёпотом оказал Хома Ежу. — Почему ты выкинул?..
— Так надо, — твердо заявил старина Ёж. — Я не знаю точно, что ты нашёл. Но и нам самим уж лучше считать медью, а не золотом.
— Конечно, — вновь поддакнул Заяц-толстун. — Мы же не проверяли.
— Ты серьёзно? — уставился на Ежа Хома. Во все глаза.
— А ты представь, что здесь начнётся, когда узнают про золото, — горячо сказал Ёж. — Конец тогда всем и всему!
Хома беспокойно задумался.
Он внезапно, словно воочию, увидел грохочущие тракторы, бульдозеры и экскаваторы. Сотни кричащих, дрожащих от золотой лихорадки людей с большими тазами. Грязный песок. И…
— Ужасно, — пробормотал он.
— Видишь? — веско заметил Ёж. — Картина, не достойная художника Шишкина.
У него дома, на стене, висел в рамке разглаженный конфетный фантик. С картинкой «Утро в сосновом лесу».
— Запомните, — сказал старина Ёж. — От золотой лихорадки люди звереют, а звери…
— Людеют, — подсказал Суслик.
— Лютеют, — поправил Ёж. — Нам это ни к чему.
Так и не стали Хома и его друзья богачами.
«Рылом не вышли», — как любил говаривать пришлый Кабан. По любому поводу.
Нет, не довелось им разбогатеть. Пустые мечты…
Но и то здорово, что Хома от золотой лихорадки излечился. А ведь она уже и на Суслика чуть ли не всерьёз перекинулась.
Но всё-таки и по сей день сомневается Хома. Может, и вправду он медные опилки нашёл?!
И верно, лучше не знать.
Как Хома дверь на пуговицу застёгивал
Найти можно что угодно. В роще, на лугу, в поле. От золотого кольца до пуговицы.
Ну, золотое-то кольцо Хома находил. В далёком детстве. Его у него тогда Ворона отняла.
А вот пуговиц он раньше ни разу не находил. Хотя мог. Наверняка, видел, но значения не придавал. Да и нагнуться лень. Не брал.
А тут он вдруг увидел в траве особенную пуговицу, перламутровую. С серебристым ободком!
И главное, большая пуговица. Для Хомы почти как тарелка!
Заяц-толстун так и сказал:
— Вместо тарелки будет.
— Протечёт, — возразил Хома. — Дырочки видишь?
А Суслик с завистью посоветовал:
— На спину её привяжи. Красиво! Или на нитке крути над головой, чтобы свистело во все четыре дырочки!
Нет уж. Отказался Хома. И долго думал, что с нею делать. Куда приспособить.
И додумался. Пуговицу к двери своей норы прикрепил. Тонкой проволочкой. А на дверном косяке петлю прицепил из верёвочки.
И стал закрывать — вернее, застёгивать! — дверь в нору на пуговицу.
Замков-то на норах нигде не было. Ни у кого. Крупный враг и так не пролезет. А двери просто прикрыты. От дождя, от ветра. И чтобы мусор не залетал — своего хватало.
А тут у Хомы, всем на зависть, дверь, застёгнутая на пуговицу.
И до чего же удобно! Подходишь к дому с прогулки, сразу видно — никого чужого дома нет. На пуговицу дверь заперта. Изнутри ведь не застегнёшь.
А раньше, бывало, домой вернёшься, а там, к примеру, Суслик затаился. Для смеха. И ка-а-к пугнёт! Суслик-то ладно, да мало ли кто. А с такой дверью куда как спокойней.
И зажил Хома припеваючи. С дверью на пуговице. И удобно, и красиво.
Он ту пуговицу берёг: полировал сухой тряпочкой, от дождя лопушком прикрывал.
Многие приходили и прилетали, чтобы только посмотреть, как Хома выходит и закрывает дверь на пуговицу.
Он застегнёт. А все ахают от восторга. Отойдёт Хома от двери. Хлопнет себя по лбу: забыл, мол, что-то. И домой возвращается. Нарочно, конечно. Красуется.
Отстегнёт пуговицу, войдёт и вскоре снова выйдет. И опять закроет дверь на пуговицу. И все опять восхищённо ахают!
Даже из Дальнего леса прибегали звери — полюбоваться на необычную дверь.
Подражатели вскоре, говорят, появились. Какой-то дятел, не из их рощи, тоже стал запирать своё дупло на пуговицу. Солдатскую. С двуглавым орлом. Правда, сам того орла иногда пугался!
Да только не прославился дятел тот. Эка невидаль — солдатская пуговица. И вообще, двуглавых орлов не бывает! Враньё для воронья.
Однако недолго длилось Хомино торжество.
Много в мире несправедливости. Однажды Лиса эту пуговицу — цап! — и себе забрала. Нахально оторвала и на юбку пришила. На виду!
И теперь Хома, завидев Лису, лишь горько вздыхал.
— С моей пуговицей дверной ходит.
Друзья ему сочувствовали. Недруги злорадствовали.
— Ты ещё и дверь мою на себя нацепи! — кричал Хома Лисе. Понятно, издали.
А как раньше здорово было! Ушёл, застегнул. Пришёл, отстегнул. А сейчас…
— Эх, ты, — упрекал его лучший друг Суслик. — Надо было твою пуговицу вместо берета носить, с тесёмкой на шее. Всегда при тебе.
— Вместе с головой Лиса оторвала бы, — возражал Хома.
А старик Ёж мудро заметил:
— Никогда не выделяйся!
Точно сказал. Не привлекай внимание. Ни к себе, ни к норе своей. Не сверкай. Живёшь и живи. Тебе же лучше.
Как Хома о собачьем хвосте задумался
Не давало покоя Суслику буквально всё. Всякие глупости беспокоили. Обо всём знать хотел. И почему ветер дует, и зачем солнце светит, и отчего дождь идёт… Но кому это нужно?!
А вот Хому интересовало только самое важное. Его уже давно разбирало любопытство: почему собаки крутятся, гоняясь за своим хвостом?
Важный вопрос! Ведь собака по праву считается умнейшим животным. После человека. Ну и после хомяков, конечно. Зазря она ничего делать не станет. Умна собака!
Трудная задачка. Впрямую у них самих не спросишь. Облают! Злы собаки в деревне и скрытны.
Видать, боятся, что поумнее кто-то найдётся и тоже пристроится возле людей. На всём готовеньком.
Нет, свои секреты они никому не выдают. Мнительные очень.
Попробуй угадай, отчего они иногда за своим хвостом крутятся.
Суслик же враз ответил:
— Они потому за своим хвостом гоняются, что…
И умолк. Надолго.
— Что? — раздражённо спросил Хома.
— Может, у них блохи на хвост перебрались, — промямлил Суслик, — а поймать их трудно.
На это Хома сказал:
— А крутятся зачем? Проще бы лечь, положить хвост перед собой и зубами клацать, выщёлкивать! Нет, тут совсем другое.
Вновь задумался Суслик. И на третий день признался:
— Не знаю.
— Тогда и молчи! — вспылил Хома.
— Я и молчал. Два дня, — оскорбился лучший друг.
Заяц-толстун тоже ответ не нашёл. И неудивительно. Зайцы вообще пытливым умом не отличаются. Им бы лишь морковку побольше.
Даже старина Ёж не мог ничего путного сказать. А ведь пожил на свете немало. Лет шесть или семь. Так много, что и сам не помнит точно.
Правда, Ёж неуверенно заметил:
— Возможно, собаки крутятся, чтобы согреться. Потому и гоняются за собственным хвостом.
И сам же себя опроверг:
— Но они и в жару, бывает, крутятся.
Наверно, Хома никогда бы не решил эту загадку. Если б не случай.
Однажды Лиса чуть не сцапала Хому. В роще. Он туда за орехами ходил.
Ох, и досталось ему на орехи! Погоняла она его вволю. Вконец растрясла. Он все орехи, до последнего, из-за щёк выбросил. Убегать легче. С грузом побегай!..
Нажимает Хома вовсю. Удирает, мечется. Больше и выбрасывать нечего. Он даже пожалел, что побольше орехов не нарвал.
Но тут удача вдруг привалила. В погоню ввязалась случайная собака. К счастью, откуда-то её принесло. И за Лисой — вдогон!
Все знают, что собаки охочи до кошек. Но как они охочи до лис! Мало кто знает.
Интересно, если разом выпустить перед собакой лису и кошку, за кем она погонится? Наверняка, собаки на кошках тренируются, чтобы при случае на лисах себя показать.
Короче, бросилась за Лисой собака!..
Теперь и отдохнуть можно. Замер Хома под деревом. Дышит. А Лиса и собака вокруг дерева носятся. То справа налево, то слева направо.
Тут-то Хома и разглядел невольно, насколько хитра рыжая. Что вытворяет!..
Хвост у Лисы чуть ли не больше её самой. Куда махнёт хвостом, туда собака и кинется. А сама-то Лиса совсем в другую сторону мчится.
Вот и выходит, что собака не за Лисой гонится, А за её хвостом! Хвост направо, Лиса — налево. Хвост — налево, Лиса — направо. С ног собака сбивается. Хрипит от ярости.
Поморочила собаку Лиса и кинулась прочь. А хвостом на прощание на колючий куст показала. Ухнула туда собака с налёта!.. А когда выбралась, взвыла от унижения. И в досаде завертелась волчком — в погоне за хвостом своим.
Понял, наконец, Хома, в чём дело.
И домой потихоньку. Бочком, бочком… И рысью!
Собрал дома друзей. И рассказал, что видел.
— Собака что, своему хвосту отомстить хотела? — по-глупому спросил Суслик. Лучший друг.
А Заяц-толстун, тоже тугодум, наморщил лоб одной морщиной. Но глубокой.
Зато мудрый Ёж метко оказал:
