Луи Бриньон - Ангел по имени Ваня
Он…внезапно осознал, что кто — то сидит на кровати и стучит рукой по…его голове.
Осознав это, Митятюля распахнул глаза и тут же сморщился, словно от зубной боли.
Рядом с ним на кровати…сидел…мальчик лет десяти. Из одежды на нём была только одна рубашка с короткими рукавами. Полы рубашки доставали до колен ребёнка. Ноги его были обуты в плетённые золотистые сандалии, которыми он размахивал взад вперёд. Мальчик был маленького роста с забавными, крошечными ушами, которые всё время шевелились. Нос был немного вздёрнут. Глаза были светло–голубого, небесного цвета. Они постоянно щурились, лучились и…смеялись! Мальчик был коротко острижен. И эта стрижка ещё больше подчёркивала его маленькие уши.
— Опять ты?
— А ты тёщу ждал? — раздался заливистый смех.
— Так вы её сюда привели? — Митятюля мгновенно принял сидячее положение и начал испуганно озираться по сторонам.
— Она ещё жива, Митятюля. И ты тоже!
— Выходит, ты не ангел?
Мальчик тяжело вздохнул и, укоризненно качая головой, ответил:
— Я — ангел! А ты жив, Митятюля! Ты не на небе. Это я спустился на землю. Сколько раз тебе повторять одно и то же!
— Так не бывает, — возразил Митятюля, не спуская взгляда с мальчика, — ангелы не
приходят на землю. Они не разговаривают с людьми. Это я точно знаю.
— Ну, а кто по твоему тебе кирпич на голову сбросил?
— Так это был ты?
— Я конечно. Я ещё чуть подтолкнул тебя, когда ты падал. Ну, чтобы ты головой куда надо стукнулся. А потом, ещё и одному человеку подножку подставил. Он кувалду из рук выпустил…прямо тебе по башке. Здорово получилось! Обожаю такие штучки, —
мальчик, щуря глаза, весело засмеялся.
Митятюля угрюмо смотрел на его веселье. Он вначале молчал, а потом не выдержал.
— Ты не ангел! Ангелы…так плохо не поступают. Они…добрые…
— Добрые? — мальчик показал язык Онаилу. — А ты думаешь, за что меня дедушка выгнал? Ладно, поговорили, и хватит. Вставай, Онаил. Делами надо заниматься.
— Какими ещё делами? — возмутился Митятюля. — Ты что не видишь, я болен.
— Ты не болен! — выговорив эти слова, мальчик взялся за бинты и начал быстро их развязывать.
— Ты что делаешь? — Митятюля начал было сопротивляться, но услышал предостерегающий голос ангела.
— Перестань сопротивляться, иначе я не смогу тебе помочь!
— А-а, — протянул Митятюля. Он был приятно удивлён этими словами. Он перестал сопротивляться, предоставляя мальчику делать всё, что он посчитает нужным.
Мальчик, быстро размотал бинты, затем отсоединил капельницу, потом все приборы.
Проделав всё это, он подошёл к Митятюле и протянул розовую пилюлю.
— Что это?
— Выпей и все боли пройдут…сразу.
Митятюля проглотил пилюлю. Он сразу почувствовал облегчение. Голова перестала болеть. Всё тело стало наполняться каким–то очень странным, но приятным ощущёнием. Он почувствовал необычную лёгкость и с благодарностью посмотрел на мальчика.
— Это волшебная пилюля?
— Ещё чего? — последовал ответ. — Я её в аптеке взял. Даже не знаю, что это такое…
— Как не знаешь? — Митятюля сразу почувствовал себе плохо. — Может это убьёт меня?
Ты об этом подумал?
— Подумал! — мальчик с очень серьёзным видом кивнул, и тут же не выдержав, снова весело рассмеялся. — Не бойся, Онаил, ты будешь жить. Ты мне нужен.
— А для чего я тебе нужен?
— Потом, — мальчик махнул рукой в сторону двери и сказал, — там твоя жена идёт…с тёщей.
— Опять она! — Митятюля оглянулся по сторонам, пытаясь найти место, где бы можно было спрятаться.
— И этот придурок доктор…тоже идёт. А вот дети не пришли. У них сегодня в школе собрание…это они так твоей жене сказали, а на самом деле…пошли на тусовку.
Говорят, классная тусовка будет. Может, и я схожу. Люблю такие дела! — мальчик подмигнул Митятюле и добавил: — Кстати, там твоя жена несёт пирожки. Пахнут…
здорово. Ты пять штук можешь съесть, не больше. Два мне оставь. Я обожаю пирожки с яйцом, — мальчик потянул носом, а потом улёгся рядом с Митятюлей и, подложив руку за голову начал что–то насвистывать. Митятюля невольно отодвинулся от него.
— Дай–ка сюда! — мальчик забрал у Митятюли одеяло и накрыл себя.
— Я же в трусах сижу, — возмутился, было, Митятюля, но мальчик приложил палец к губам. В этот момент…дверь открылась, и в палату вошли вчерашние посетители.
Врач, жена и тёща. Едва они оказались в палате, как раздался донельзя довольный голос тёщи:
— Я тебе говорила, Леночка, ведь говорила? Посмотри на него…сидит в одних трусах.
Одеяло накрыл рядом с собой. Смотрит так, словно ни разу в жизни нас не видел.
Конченый человек. Надо его в дурдом сдать. Самое подходящее место для него.
— Заткнись, стерва!
Все трое изумленно уставились на Митятюлю. Тот аж позеленел от страха. Митятюля начал отрицательно качать головой и показывать вправо, на одеяло.
— Это не я сказал. Правда,…не я. Это…Ваня. Он нарочно делает. Это он мне кирпич на голову сбросил,…а потом кувалдой…
— Почему вы сняли бинты? Да ещё и приборы отключили? — доктор на этот раз решил сохранить дистанцию между собой и больным.
— Это не я…
— Ваня?
— Да!
— Понятно!
Доктор наклонился и зашептал на ухо обеим женщинам, которые настороженно оглядывались на Митятюлю.
— Помните мой диагноз? Галлюцинации…создание виртуального мира?
Женщины закивали головами.
— Диагноз полностью оправдался! — доктор с довольным видом посмотрел на женщин, но тут же опешил от прозвучавшего голоса.
— Шёл бы ты со своим диагнозом…
Все трое снова повернулись к Митятюле. Тот снова отрицательно качал головой.
— Честное слово, это не я…
— Ваня? — в один голос воскликнули все трое.
— Да. Я не знаю, почему он это делает, но хочу сразу заявить, что не имею ничего общего с этими словами. Ничего! — Митятюля развёл руками в обе стороны от себя.
Только он закончил, как опять раздался голос тёщи.
— Леночка, давай напишем заявление. Пусть заберут в дурдом. Он же полный псих. Это без очков видно.
— Я тебе покажу дурдом, толстая…
— Видишь, видишь? — тёща вышла вперёд и указала пальцем на Митятюлю, который сидел в трусах с весьма жалким видом и не смел поднять глаза на тёщу. — Видишь, как он со мной говорит. А ведь рта не смел раскрыть…
— Может стукнуть её вазой, чтобы заткнулась…
— Ой, — тёща отскочила в сторону и, спрятавшись за спиной доктора, закричала, — псих, дегенерат…
Митятюля повернул голову в сторону мальчика. Тот заливался смехом и, по всей видимости, собирался ещё что–то сказать. Митятюля умоляюще сложил руки.
— Не надо, Ваня…прошу тебя не надо…корова жирная, свинья грязная, кляча старая…я тебе покажу дегенерата…вот выброшу тебя в окно…
— Ой,…ой…убивают! — тёща, оттолкнув врача, в мгновении ока выскочила из палаты. В коридоре начали раздаваться вопли.
— Спасите,… убивают!
Митятюля был в ужасе от происходящего. А мальчик заливисто смеялся. Он то и дело бросал взгляд на Митятюлю, а потом снова раздавался взрыв смеха.
Елена Митятюля обратилась к доктору с просьбой оставить их с мужем наедине.
Доктор, предупредив её о возможных последствиях такого без преувеличения сказать рискованного решения, покинул палату. Жена, чуть помедлив, подошла к кровати.
Мальчик сразу же спрыгнул с кровати и, встав за её спиной, начал строить гримасы
Митятюле. Тот переводил растерянный взгляд с мальчика на жену.
— Что с тобой, Онаил? — негромко спросила госпожа Митятюля. Она с глубокой озабоченностью смотрела на своего мужа. Прежде чем ответить, Митятюля натянул на себя одеяло.
— Я тебе всё объясню, Ленусь. Всё. Дело в том…села бы на кровать…поцеловала бы больного мужа…
Митятюля застыл с открытым ртом. Он уже собирался сказать, что это не он, однако…в это время раздался голос жены.
— Прости, Онаил!
Она села на кровать и с нежностью прикоснулась губами к его щеке. Отстранившись, жена заметила, что у мужа удивлённый взгляд и направлен он непонятно на кого. На неё, во всяком случае, он не смотрел.
— Онаил! — одёрнула она его.
— Да, Ленусь! — Митятюля словно очнулся и бросил на неё извиняющийся взгляд.
— Ты говорил о том, что собираешься всё объяснить! — напомнила она.
— Да, конечно, — Митятюля согласно закивал головой. — Видишь ли, это не плод моего воображения. Я понимаю,…вы все меня за сумасшедшего считаете, но…этот мальчик…Ваня…он на самом деле существует. Я не обманываю, Ленусь. Я тебя никогда не обманывал.
— Онаил, — мягко начала жена, но он перебил её…
— Я знаю, ты мне не веришь, но я могу доказать. Только как? Как? Как? Вот как! — из груди Митятюли вырвалось радостное восклицание.
