Елена Федорова - О чем молчат зеркала
Но дракон вовсе не собирался съедать Феофана. Наоборот, он бережно поднял его и выбросил на берег, а сам снова скрылся в холодных водах озера.
Феофан приоткрыл сначала один глаз, потом другой, сделал несколько глотков воздуха и почувствовал, что тело снова стало послушным. Несколько минут он лежал на земле, потихоньку шевеля пальцами. Наконец, убедившись в том, что долгое нахождение под водой не причинило ему никакого вреда, он вскочил на ноги и принялся петь и плясать.
Из воды высунулась страшная гигантская голова на тонюсенькой змеиной шее и с любопытством уставилась на Феофана.
– Спасибо, мой друг! – воскликнул Феофан и поцеловал дракона в скользкую пупырчатую щеку.
Яркая вспышка ослепила Феофана. В его голове что-то загудело, застонало, и он свалился на землю без чувств…
– Эй, Феофан, долго ты еще будешь валяться без дела? – вывел его из оцепенения звонкий женский голосок.
Феофан медленно приоткрыл глаза и увидел прямо перед собой золотоволосую красавицу с небесно-голубыми глазами и черными тонкими бровями изогнутыми мягкой дугой. Алые губки были чуть тронуты милой улыбкой. А нежная белая кожа девушки была похожа на цветок лотоса. На щеках играл едва уловимый румянец.
Никогда прежде Феофан не видел таких девушек в Риме. Он приподнялся на локтях, чтобы получше разглядеть красавицу. Тонкие руки с длинными красивыми пальцами. Тонкий стан, перехваченный блестящим поясом. Полупрозрачная туника, через которую просвечивается стройный силуэт…
– Нет, это не девушка, это мираж, – подумал Феофан, чувствуя, как учащенно забилось сердце, и прошептал:
– Ты кто?
– Я? – она звонко расхохоталась. – Посмотри повнимательней, милый Феофан. Неужели ты не узнаешь Лючию?
– Так ты – Святая Лючия? – выдохнул он. – Значит, я уже на небесах?
– Нет, ты пока что в Генуе, – строго сказала Лючия и топнула ножной.
– А это далеко от Северной Шотландии? – оглядываясь по сторонам, спросил Феофан.
– Далековато, – наморщив носик, ответила Лючия. – Если честно, то до Рима ближе.
Кстати, ты, Феофан Грек, обещал отвезти меня в Рим. Ты обещал, что мы будем жить в твоем маленьком домике на берегу реки Тибр. А вместо этого, ты убежал на берег Лигурского моря, разлегся на песочке, заснул и забыл про все свои обещания. Может, ты передумал идти со мной под венец?
– Под венец? – Феофан удивленно уставился на золотоволосую красавицу Лючию. Он ничего не понимал. А она сердилась и даже была готова расплакаться.
– Ты ничего не перепутала? – спросил он с опаской.
– Нет, – ответила она. – Сегодня день нашей свадьбы…
– Сегодня? – Феофан совсем растерялся.
Он медленно поднялся и пристально посмотрел в небесно-голубые глаза девушки. В этих больших миндалевидных глазах сиял далекий, загадочный свет чужой страны, чужого народа, чужой истории и какой-то пугающей тайны. Но было в этих глазах еще и что-то родное, теплое, нежное, манящее.
Феофан тронул тонкую белоснежную ручку Лючии своей загорелой большой рукой и спросил:
– А где твой замок Вэлз? Где долина Грейт-Глен? Где ковер из цветов? Где зачарованный танцующий лес? Где Ургюп? Где дракон? Как я смог вернуться из Северной Шотландии? И как я попал в Геную?
– Тебе видно приснился странный сон, милый, – ответила Лючия, улыбнувшись, – Я предупреждала тебе, что не стоит спать на солнцепеке. Пойдем скорее в храм. Сегодня до захода солнца я – Лючия де Мур-Мур должна стать женой Феофана Грека. Твоей женой, Феофан! Выбор сделан. В храме звонят колокола…
Ургюп лежал на полу в пурпурном зале Правосудия. Он стонал и бил кулаками по полу, проклиная старую колдунью Лойю, которая не сказала ему самого главного: что прекрасная Лючия де Мур-Мур превращена ею в страшное чудовище. Что живет она в водах озера Лох-Несс, в долине Грейт-Глен и наводит ужас на окружающих. Колдовские чары мог разрушить только чужестранец, который должен был нырнуть в озеро и поцеловать дракона.
Колдунья знала, что принцесса обречена провести жизнь в облике дракона, потому что никто не решался даже подходить к озеру Лох-Несс. А уж целовать монстра вряд ли нашлись бы желающие.
Старая колдунья Лойя превратилась в прекрасную девушку. Ей очень хотелось выйти замуж за бесстрашного чужестранца и стать вечной правительницей всего мира. Ургюп получил задание найти и привести юношу в замок Вэлз.
Лойя пообещала ему, что через месяц после свадьбы убьет чужеземца и тогда Ургюп займет его место. Но глупый Ургюп не захотел ждать. Он утопил юношу в озере Лох– Несс, а сам занял его место.
Когда зазвонили колокола, обман раскрылся. Красавица Лючия стала снова старой колдуньей Лойей. А Феофан – Ургюп стал Ургюпом, лишившимся своих волшебных чар. Теперь он был обречен на смерть в зале Правосудия.
А колдунья Лойя потеряла возможность выбираться из параллельного мира в мир людей, потеряла связь с отцом – хозяином корчмы Инвернесом.
Деревья в зачарованном танцующем лесу перестали двигаться, открывая проход между мирами. Теперь они лишь изгибаются и танцуют на ветру, продолжая морочить головы путникам, гуляющим по зачарованному лесу. Никто из людей не сможет похвастаться тем, что прошел через зачарованный танцующий лес, потому что это никому не удается.
– Стоило ли избавляться от барона Куранса, чтобы все потом досталось этим гнусным людишкам, которые по-настоящему не умеют распорядиться ни славой, ни богатством, ни почестями? – злобно ворчит Лойя, наблюдая из параллельного мира за Феофаном и Лючией, которые живут в маленьком домике на берегу реки Тибр и радуются каждому новому дню.
А ведь они могли бы жить во дворце. Могли бы владеть всем миром. Но вместо этого глупый Феофан малюет свои никчемные картинки, которые никто не покупает.
Его жена – Лючия де Мур-Мур – шотландская принцесса сама жарит рыбу, даже не вспоминая о долине Грейт-Глен, о своем дворце Вэлз, где мамки и няньки готовы были выполнять любой ее каприз.
Лючия восхищается картинами Феофана Грека, дарит их каждому встречному и радуется, если кто-то делает заказ, да еще и платит вперед.
Лючия гордится своим Феофаном, а Феофан гордится своей Лючией.
В их доме царят мир и любовь.
– Эй, Феофан, хочешь прославиться? – громко кричит Лойя, когда дворец Вэлз рождается из молочного тумана.
Ее голос, преодолев все расстояния, долетает до Феофана тихим, вкрадчивым шепотом:
– Хочешь славы, Феофан? Хочешь славы?
– Нет, – неизменно отвечает Феофан. – Слава не сделает меня счастливее, чем я есть!
О чем молчат зеркала
Из-за макушек высоких деревьев выглядывал нежно-голубой лоскуток неба, обрамленный белоснежными кружевами облаков. На кончике каждой елочной иглы застыли бриллиантовые капельки слез, в которых отражалась небесная синь, раззолоченная солнечным светом наступающего дня.
Временами задира – ветер вздыбливал изумрудные наряды елок, заставляя бриллиантовые слезы отрываться и медленно падать вниз, издавая мелодичное «дзинь». Елки не обращали никакого внимания на утрату драгоценностей, прекрасно зная, что все в этом мире проходящее, что не стоит расстраиваться по пустякам, потому что новый день подарит новые радости.
Красноголовые дятлы перелетали с дерево на дерева, выстукивая утреннюю песню:
– Зд-д-р-р-рав-ст-т-вуй-т-те!
– Здравствуйте, здравствуйте! – торопливо вторили им лесные пичужки.
– Здр-р-рав-ствуй-те, – отзывались вороны, высокомерно глядя вниз на преображающуюся землю.
А земля блаженно потягивалась, не решаясь еще полностью сбросить теплый снежный покров, не желая высвобождаться из крепких зимних объятий, не торопясь расставаться с блаженным ничегонеделанием и сладким сном.
Этим утром Урсула проснулась раньше всех. Она торопливо спустилась вниз в гостиную и распахнула окно, впуская в комнату свежий, морозный воздух. Старый деревянный дом недовольно заворчал, заскрипел каждой половицей. А огромное, потускневшее от времени зеркало в дорогой оправе из агатов, оникса, инкрустации из драгоценных камней вдруг протяжно застонало и плашмя рухнуло на пол. Оглушительный звон переполошил весь дом. Первой в гостиную вбежала няня и, громко вскрикнув, залилась слезами. Мама и старшие сестры поочередно вбегали в комнату и, вскрикивая, замирали на месте.
Урсула стояла у раскрытого окна, чувствуя, как морозный воздух пробирает ее до костей. В довершение ко всему, в распахнутое окно ворвался ветерок, растрепал ей волосы, закрутил батистовую ночную сорочку вокруг тела и зазвенел зеркальными осколками, рассыпанными вокруг. Урсула убрала волосы с лица и с удивлением обнаружила, что большой треугольный осколок воткнулся ей в левую ногу. Из ранки бил фонтанчик алой крови. Отраженный в зеркале, он был похож на распускающийся цветок.
– Алёра! – шепнул ветерок и умчался прочь.
