Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том VII
Потом невольницы подошли к лежавшему евнуху и привели его в чувство, и евнух вскочил, испуганный, и стал искать свой меч, но не нашёл его у себя в руке, и невольницы сказали ему: «Тот, кто взял у тебя меч и повалил тебя, сидит с царевной». А царь поручил этому евнуху охранять свою дочь, боясь для неё превратностей судьбы и ударов случая.
И евнух встал и подошёл к занавеске и поднял её, и увидел, что царевна сидит с царевичем и они разговаривают, и, увидев их, евнух сказал царевичу: «О господин мой, ты из людей или джиннов?» – «Горе тебе, о сквернейший из рабов! – воскликнул царевич. – Кая можешь ты считать детей царей Хосроев нечестивыми чертями?»
И он взял меч в руку и сказал: «Я зять царя, он женил меня на своей дочери и велел мне войти к ней». И евнух, услышав от него эти слова, молвил: «О господин, если ты из людей, как утверждаешь, то она годится только для тебя, и ты имеешь на неё больше прав, чем другой». Потом евнух отправился к царю, крича (а он разорвал на себе одежды и посыпал голову землёю). И когда царь услышал его крик, он спросил его: «Что такое тебя постигло? Ты встревожил мою душу. Расскажи мне поскорее и будь краток». – «О царь, – отвечал евнух, – помоги твоей дочери: над ней взял власть шайтан из джиннов в обличий человека, имеющий образ царского сына, иди же на него!» И когда царь услышал от евнуха эти слова, он вознамерился убить его и воскликнул: «Как, ты не досмотрел за моей дочерью, и её постигла эта напасть?» А потом царь отправился во дворец, где была его дочь, и, придя туда, (нашёл невольниц стоящими.
«Что случилось с моей дочерью?» – спросил он их. И осой отвечали: «О царь, мы сидели с ней и не успели опомниться, как на нас бросился этот юноша, что подобен полной луне (а мы никогда не видели более красивого лица), и в руках у него был обнажённый меч. И мы спросили его, кто он такой, и он утверждал, что ты женил его на своей дочери. И мы ничего не знаем, кроме этого, и не ведаем, человек он или джинн, но он целомудрен и вежлив и не делает скверного».
И когда царь услышал их слова, его пыл остыл, и он стал поднимать занавеску понемногу, понемногу – и увидел, что царевич сидит с его дочерью, и они разговаривают, и образ у царевича самый прекрасный, и лицо его – как светящаяся луна.
И царь не мог удержаться из-за ревности к своей дочери, и поднял занавеску, и вошёл с обнажённым мечом в руке, и бросился на них, точно гуль, и, увидев его, царевич спросил царевну: «Это твой отец?» И она ответила: «Да…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста шестидесятая ночь
Когда же настала ночь, дополняющая до трехсот шестидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич увидал царя с обнажённым мечом в руке (а он налетел на (них, точно гуль), и спросил царевну: «Это твой отец?» И она отвечала: «Да!» И тут царевич вскочил на ноги и, взяв в руки меч, закричал на царя страшным крикам и ошеломил его и хотел броситься на него с мечом. И царь понял, что царевич стремительнее его, и вложил меч в ножны и стоял, пока царевич не дошёл до него, и тогда он встретил его ласково и спросил: «О юноша, ты из людей или джиннов?» – «Если бы я не соблюдал обязанность перед тобою и уважение к твоей дочери, я бы пролил твою кровь! Как ты возводишь меня к шайтанам, когда я из детей царей Хосроев, которые, если бы захотели взять у тебя царство, потрясли бы твоё величие и власть и отняли бы у тебя все, что есть на твоей родине!» – воскликнул царевич. И, услышав его слова, царь почувствовал к нему уважение и побоялся от него для себя зла. «Если ты из царских детей, как ты утверждаешь, – сказал он ему, – то как ты вошёл ко мне во дворец без моего позволения и опозорил моё достоинство и проник к моей дочери? Ты говоришь, что ты её муж, и утверждаешь, что я женил тебя на ней, а я убивал царей и царских сыновей, когда они сватались за неё. Кто тебя спасёт от моей ярости? Ведь если я кликну моих рабов и слуг и велю им убить тебя, они тотчас же тебя убьют. Кто же освободит тебя из моих рук?» И царевич, услышав эти слова, сказал царю: «Поистине, я удивляюсь тебе и твоей малой проницательности! Разве ты желаешь для твоей дочери мужа лучше меня? И разве ты видел кого-нибудь твёрже меня душой и обильнее наградою и сильнее властью, войсками и помощниками?» – «Нет, клянусь Аллахом, – отвечал царь, – но я хотел бы, о юноша, чтобы ты посватался за неё в присутствии свидетелей, и я бы женил тебя на ней, а если я женю тебя тайком, ты опозоришь меня с нею». – «Ты хорошо сказал, – ответил царевич, – но только, о царь, если соберутся твои рабы, слуги и войска и меня убьют, как ты говорил, ты опозоришь сам себя, и люди будут верить тебе и не верить. И, по моему мнению, тебе должно поступить, о царь, так, как я укажу тебе». – «Говори своё слово!» – молвил царь. И царевич сказал ему: «Вот что я тебе скажу: либо мы с тобою сразимся один на один, и кто убьёт своего противника, тот будет ближе к власти и имеет на неё больше прав, – либо ты оставишь меня сегодня ночью, а когда настанет утро, выведешь ко мне свои войска и отряды слуг. Скажи мне, сколько их числом?» – «Их числом сорок тысяч всадников, кроме рабов, которые принадлежат мне, и кроме их приближённых, а их числом столько же», – ответил царь. И царевич сказал: «Когда наступит восход дня, выведи их ко мне и скажи им…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста шестьдесят первая ночь
Когда же настала триста шестьдесят первая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич говорил царю: «Когда наступит восход дня, выведи их ко мне я скажи им: «Этот человек сватает у меня дочку с условием, что сразится с вами всеми.
И он утверждает, что одолеет вас и покорит и что вы с ним не справитесь». И потом дай мне сразиться с ними; и если они меня убьют – это лучше всего скроет твою тайну и сохранит твою честь, а если я их одолею и покорю – то подобного мне пожелает царь «меть зятем». И царь, услышав слова царевича, одобрил его мнение и принял его совет, хотя он нашёл его слова странными и его ужаснуло намерение царевича сразиться со всеми войсками, которые он ему описал.
И затем они посидели, разговаривая, а после этого царь позвал евнуха и велел ему в тот же час и минуту пойти к везирю с приказанием собрать всех воинов и чтобы они надели оружие и сели на коней.
И евнух пошёл к везирю и передал ему то, что повелел царь, и тогда везирь потребовал начальников войска и вельмож царства и приказал им садиться да коней и выезжать, надев военные доспехи; я вот то, что было с ними. Что же касается царя, то он не переставая разговаривал с царевичем, так как ему понравились его речи, разум и воспитанность.
И пока они разговаривали, вдруг настало утро, и царь поднялся и направился к своему престолу и велел своим воинам садиться на коней. Он подвёл царевичу отличного коня из лучших своих коней и велел, чтобы его оседлали и одели в хорошую сбрую, но царевич сказал ему: «О царь, я не сяду на коня, пока не взгляну на войска и не увижу их». – «Пусть будет, как ты желаешь», – ответил ему царь. И затем царь пошёл, а юноша шёл перед ним, и они дошли до площади, и царевич увидал войска и их многочисленность.
И царь закричал: «О собрание людей, ко мне прибыл юноша, который сватается за мою дочь, и я никогда не видал никого красивее его, и сильнее сердцем, и страшнее в гневе. Он утверждает, что одолеет вас и победит вас один, и заявляет, что, даже если бы вы достигли ста тысяч, вас было бы, по его мнению, лишь немного. Когда вы будете сражаться с ним, поднимите его на зубцы копий и на концы мечей – поистине, он взялся за великое дело!» И потом царь сказал царевичу: «О сын мой, вот они, делай с ними что хочешь». А юноша ответил ему: «О царь, ты несправедлив ко мне. Как я буду с ними сражаться, когда я пеший, а они на конях?» – «Я приказывал тебе сесть на коня, а ты отказался. Вот тебе кони, выбирай из них, которого хочешь», – сказал царь. «Мне не нравится ни один из твоих коней, и я сяду лишь на того, на котором я приехал», – отвечал царевич, «А где же твой конь?» – опросил царь. И царевич ответил: «Он над твоим дворцом». – «В каком месте моего дворца?» – спросил царь. И юноша отвечал: «На крыше». И, услышав это, царь воскликнул: «Вот первое проявление расстройства твоего ума! Горе тебе! Как может быть конь на крыше? Но сейчас разъяснится, где у тебя правда, где ложь».
И царь обратился к кому-то из своих приближённых и сказал: «Ступай ко мне во дворец и доставь то, что ты найдёшь на крыше». И люди стали удивляться словам юноши и говорили один другому: «Как спустится этот конь с крыши по лестницам? Поистине, это нечто такое, чему подобного мы не слышали».
А тот, кого царь послал во дворец, поднялся на самый верх и увидел, что конь стоит там, и он не видывал коня лучше этого. И этот человек подошёл к коню и стал его рассматривать, и оказалось, что он из эбенового дерева и слоновой кости. А один из приближённых царя тоже поднялся с ним, и, увидав такого коня, они стали пересмеиваться и сказали: «И на коне, подобном этому, будет то, о чем упоминал юноша! Мы думаем, что он не иначе как бесноватый! Но его дело станет нам ясно…»
