Николай Наволочкин - Как лечили Деда-Мороза
А Сиверко издали отвечает:
— Давай, шевелись, не отставай! Дед-Мороз вылечился. Сейчас он нам задаст. Да быстрей ты, надо где-нибудь в овраге спрятаться.
— Братец Сиверко, — скулит Позёмка, — не бросай меня, я боюсь!
Отшумели ветры и улетели. И когда опять наступила тишина, услышали ребята звон бубенцов. Сначала одного, потом двух, трёх, четырёх. А потом столько бубенчиков зазвенело, что уже и не сосчитаешь.
Что такое? Что это так звенит?
— Смотрите, смотрите! — закричал Наймука. — Олени скачут. Сто оленей! Тысяча оленей!
— А на санях ёлки, ящики, коробки, мальчишки! — крикнул Вова.
— На первых-то санях сам Дед-Мороз! — ахнула Маша. — Я его сразу узнала.
— И я, и я узнала!
Вы уже догадались, это крикнула Наташа. Сестры всегда кричали вместе.
— Ура! — воскликнул Вова, а за ним Петя и Наймука. — Ура! Сани к нам поворачивают!
И верно. Развернулись передние олени, а за ними остальные — и прямо к ребятам.
— Стой, Ветвистые Рога! — крикнул Дед-Мороз своему оленю. — Здравствуйте, ребята! Вы тоже меня лечить идёте?
— Да, Дедушка-Мороз, к вам! А вы уже выздоровели?
— Что ж вы нас не подождали? — немножко обиделся Петя Башмачков.
— Вылечили меня, вылечили, — отвечает Дед-Мороз. — Спасибо, друзья!
А Петя спрашивает:
— Вы и мороженое всё съели, целую тонну?
— Всю тонну употребил! — улыбается Дед-Мороз. — А ну садитесь скорее на свободные сани. Торопиться надо, Новый год не за горами. Садитесь, садитесь. Я уже подобрал четыреста девяносто пять мальчиков и сто тридцать пять девочек.
Забрались ребята на сани, а Дед-Мороз вынул из-за пазухи будильник, посмотрел на него, бороду погладил и говорит:
— Э, нет, так не годится. Так я вас до Нового года по домам развезти не успею. А вам ещё надо кому ёлку украшать, кому маски доделывать, кому весёлые стихи учить. Да мало ли дел у ребят перед Новым годом.
— А мне, — говорит Петя, — на репетицию надо.
— И нам, — крикнули Маша и Наташа, — тоже на репетицию!
— Задача! — промолвил Дед-Мороз и опять погладил бороду. — Ну что ж, раз я Дед-Мороз и бываю только в сказках, то мы и сделаем по-сказочному. А ну-ка, друзья, закрывайте глаза, да покрепче. И не открывайте, пока я не скажу «три!» А как я скажу «три!» — вы все окажетесь там, где вас ждут. Ребята зажмурили глаза, и Петя Башмачков вместе со всеми.
— Раз! — сказал Дед-Мороз. — Два! — сказал Дед-Мороз. — Два с половиной! Три!!!
Что-то зашумело, что-то засвистело, и Петя подумал, уж не вернулись ли Сиверко с Позёмкой. Ещё сильнее зажмурил он глаза и вдруг слышит голос режиссёра Ивана Ивановича. Да, да, голос режиссёра Ивана Ивановича:
— Башмачков, что же ты? Уснул, что ли? Твои слова.
Открыл Петя глаза, смотрит — стоит он в сорок четвёртой комнате Дворца пионеров на репетиции. Режиссёр на него смотрит, весь хор на него смотрит, а он стоит и молчит…
Иван Иванович поднял руки и говорит:
— Отлично. Идём дальше. Петя просто задумался, это бывает. Маша и Наташа, начинайте третий куплет. А ты Петя, приготовься.
Режиссёр, конечно, не знал, где только что находился Башмачков.
Маша и Наташа хитро улыбнулись Пете и запели:
А медведь сидит и плачет…
Иван Иванович махнул рукой, и Петя, как будто это не он только что путешествовал по дремучей-предремучей тайге, запел слова медведя-засони:
Отлежал я все бока.Из-за вас на ёлке, значит,Не сплясал я гопака.
Иван Иванович взмахнул руками, и хор грянул:
Ты всю зиму спал,Новый год проспал.Не рычи ты на ребят,Сам, засоня, виноват.
И дальше всё пошло, как по маслу. Удивительно похожие друг на друга Маша с Наташей пропели последний куплет:
Зря ты плачешь, зря ты стонешь.Мы под Новый год придём,Растолкаем мы засонюИ на ёлку уведём.
А Петя пел вместе со всем хором припев.
Вот и закончилась наша новогодняя история про Петю Башмачкова, Машу, Наташу, Вову и Наймуку, про доброго филина Светофора, Деда-Мороза и Кудыкины горы. Что касается братцев Сиверки и Позёмки, то о них мы вспоминать не будем. Что с них возьмёшь — хулиганы.
