Василий Жуковский - Стихотворения. Баллады. Сказки

Библия

Кто сердца не питал, кто не был восхищенСей книгой, от небес евреем вдохновенной!Ее божественным огнем воспламенен,Полночный наш Давид на лире обновленнойПророческую песнь псалтыри пробуждал, —И север дивному певцу рукоплескал.Так, там, где цвел Эдем, на бреге Иордана,На гордых высотах сенистого ЛиванаЖивет восторг; туда, туда спеши, певец;Там мир в младенчестве предстанет пред тобоюИ мощный, мыслию сопутствуем одною,В чудесном торжестве творения Творец…

И слова дивного прекрасное рожденье,Се первый человек; вкусил минутный сон —Подругу сладкое дарует пробужденье.Уже с невинностью блаженство тратит он.Повержен праведник – о грозный Бог! о мщенье!Потоки хлынули… земли преступной нет;Один, путеводим предвечного очами,Возносится ковчег над бурными валами,И в нем с Надеждою таится юный свет.Вы, пастыри, вожди племен благословенных,Иаков, Авраам, восторженный мой взглядВас любит обретать, могущих и смиренных,В родительских шатрах, среди шумящих стад;Сколь вашей простоты величие пленяет!Сколь на востоке нам ваш славный след сияет!..Не ты ли, тихий гроб Рахили, предо мной?..Но сын ее зовет меня ко брегу Нила;Напрасно злобы сеть невинному грозила;Жив Бог – и он спасен. О! сладкие с тобой,Прекрасный юноша, мы слезы проливали.И нет тебя… увы! на чуждых берегахСыны Израиля в гонении, в цепяхСкорбят… Но небеса склонились к их печали:Кто ты, спокойное дитя средь шумных волн?Он, он, евреев щит, их плена разрушитель!

Спеши, о дочь царей, спасай чудесный челн;Да не дерзнет к нему приблизиться губитель —В сей колыбели скрыт Израиля предел.Раздвинься, море… пой, Израиль, искупленье!Синай, не ты ли день завета в страхе зрел?Не на твою ль главу, дрожащую в смятенье,Гремящим облаком Егова низлетел?Скажу ль – и дивный столп в день мрачный, в ночь горящий,И изумленную пустыню от чудес,И солнце, ставшее внезапно средь небес,И Руфь, и от руки Самсона храм дрожащий,И деву юную, которая в слезах,Среди младых подруг, на отческих горах,О жизни сетуя, два месяца бродила?..Но что? рука судей Израиль утомила;Неблагодарным в казнь, царей послал Творец;Саул помазан, пал – и пастырю венец;От племени его народов Искупитель;И воину-царю наследник царь-мудрец.Где вы, левиты? Ждет божественный строитель;Стеклись… о, торжество! храм вечный заложен.Но что? уж десяти во граде нет колен!..

Падите, идолы! Рассыпьтесь в прах, божницы!В блистанье Илия на небо воспарил!..Иду под вашу сень, Товия, Рагуил…Се мужи Промысла, предвечного зеницы;Грядущие лета как прошлые для них —И в час показанный народы исчезают.Увы! Сидон, навек под пеплом ты утих!..Какие вопли ток Евфрата возмущают?Ты, плакавший в плену, на вражеских брегах,Иуда, ободрись; восходит день спасенья!Смотри: сия рука, разитель преступленья,Тирану пишет казнь, другим тиранам в страх.Сион, восторжествуй свиданье с племенами;Се Эздра, Маккавей с могучими сынами;И се младенец-Бог Мессия в пеленах.

Моту

Здесь Лакомкин лежит – он вечно жил по моде!Зато и вечно должен был!А заплатилОдин лишь долг – природе!..

Хромому

Дамон покинул свет:На гроб ему два слова:Был хром и ковылял сто лет!Довольно для хромова.

Грамотею

Здесь Буквин-грамотей. Но что ж об нем сказать?Был сердцем добр; имел смиренные желанья…И чести правила старался соблюдать,Как правила правописанья!

Песня

Где фиалка, мой цветок?Прошлою весноюЗдесь поил ее потокСвежею струею?..Нет ее; весна прошла,И фиалка отцвела.

Розы были там в сениРощицы тенистой;Оживляли дол ониКрасотой душистой…Лето быстрое прошло,Лето розы унесло.

Где фиалку я видал,Там поток игривыйСердце в думу погружалСтруйкой говорливой…Пламень лета был жесток;Истощенный, смолк поток.

Где видал я розы, тамРощица, бывало,В зной приют давала нам…Что с приютом стало?Ветр осенний бушевал,И приютный лист опал.

Здесь нередко по утрамМне певец встречался,И живым его струнамОтзыв откликался…Нет его; певец увял;С ним и отзыв замолчал.

Славянка[1]

ЭЛЕГИЯ

Славянка тихая, сколь ток приятен твой,Когда, в осенний день, в твои глядятся водыХолмы, одетые последнею красойПолуотцветшия природы.

Спешу к твоим брегам… свод неба тих и чист;При свете солнечном прохлада повевает;Последний запах свой осыпавшийся листС осенней свежестью сливает.

Иду под рощею излучистой тропой;Что шаг, то новая в глазах моих картина;То вдруг сквозь чащу древ мелькает предо мной,Как в дыме, светлая долина;

То вдруг исчезло все… окрест сгустился лес;Все дико вкруг меня, и сумрак и молчанье;Лишь изредка, струей сквозь темный свод древесПрокравшись, дневное сиянье

Верхи поблеклые и корни золотит;Лишь, сорван ветерка минутным дуновеньем,На сумраке листок трепещущий блестит,Смущая тишину паденьем…

И вдруг пустынный храм в дичи передо мной;Заглохшая тропа; кругом кусты седые;Между багряных лип чернеет дуб густойИ дремлют ели гробовые.

Воспоминанье здесь унылое живет;Здесь, к урне преклонясь задумчивой главою,Оно беседует о том, чего уж нет,С неизменяющей Мечтою.

Все к размышленью здесь влечет невольно нас;Все в душу томное уныние вселяет;Как будто здесь она из гроба важный гласДавно минувшего внимает.

Сей храм, сей темный свод, сей тихий мавзолей,Сей факел гаснущий и долу обращенный,Все здесь свидетель нам, сколь блага наших дней,Сколь все величия мгновенны.

И нечувствительно с превратности мечтойДружится здесь мечта бессмертия и славы:Сей витязь, на руку склонившийся главой;Сей громоносец двоеглавый,

Под шуйцей твердою сидящий на щите;Сия печальная семья кругом царицы;Сии небесные друзья на высоте,Младые спутники денницы…

О! сколь они, ввиду сей урны гробовой,Для унывающей души красноречивы:Тоскуя ль полетит она за край земной —Там все утраченные живы;

К земле ль наклонит взор – великий ряд чудес;Борьба за честь; народ, покрытый блеском славным;И мир, воскреснувший по манию небес,Спокойный под щитом державным.

Но вкруг меня опять светлеет частый лес;Опять река вдали мелькает средь долины,То в свете, то в тени, то в ней лазурь небес,То обращенных древ вершины.

И вдруг открытая равнина предо мной;Там мыза, блеском дня под рощей озаренна;Спокойное село над ясною рекой,Гумно и нива обнаженна.

Все здесь оживлено: с овинов дым седой,Клубяся, по браздам ложится и редеет,И нива под его прозрачной пеленойТо померкает, то светлеет.

Там слышен на току согласный стук цепов;Там песня пастуха и шум от стад бегущих;Там медленно, скрыпя, тащится ряд возов,Тяжелый груз снопов везущих.

Но солнце катится беззнойное с небес;Окрест него закат спокойно пламенеет;Завесой огненной подернут дальний лес;Восток безоблачный синеет.

Спускаюсь в дол к реке: брег темен надо мной,И на воды легли дерев кудрявых тени;Противный брег горит, осыпанный зарей;В волнах блестят прибрежны сени;

То отраженный в них сияет мавзолей;То холм муравчатый, увенчанный древами;То ива дряхлая, до свившихся корнейСклонившись гибкими ветвями,

Сенистую главу купает в их струях;Здесь храм между берез и яворов мелькает;Там лебедь, притаясь у берега в кустах,Недвижим в сумраке сияет.

Вдруг гладким озером является река;Сколь здесь ее брегов пленительна картина;В лазоревый кристалл слиясь вкруг челнока,Яснеет вод ее равнина.

Но гаснет день… в тени склонился лес к водам;Древа облечены вечерней темнотою;Лишь простирается по тихим их верхамЗаря багряной полосою;

Лишь ярко заревом восточный брег облит,И пышный дом царей на скате озлащенном,Как исполин, глядясь в зерцало вод, блеститВ величии уединенном.

Но вечер на него покров накинул свой,И рощи и брега, смешавшись, побледнели;Последни облака, блиставшие зарей,С небес, потухнув, улетели.

И воцарилася повсюду тишина;Все спит… лишь изредка в далекой тьме промчитсяНевнятный глас… или колыхнется волна…Иль сонный лист зашевелится.

Я на брегу один… окрестность вся молчит…Как привидение, в тумане предо мноюСемья младых берез недвижимо стоитНад усыпленною водою.

Вхожу с волнением под их священный кров;Мой слух в сей тишине приветный голос слышит;Как бы эфирное там веет меж листов,Как бы невидимое дышит;

Как бы сокрытая под юных древ корой,С сей очарованной мешаясь тишиною,Душа незримая подъемлет голос свойС моей беседовать душою.

И некто урне сей безмолвный приседит;И, мнится, на меня вперил он темны очи;Без образа лицо, и зрак туманный слитС туманным мраком полуночи.

Смотрю… и, мнится, все, что было жертвой лет,Опять в видении прекрасном воскресает;И все, что жизнь сулит, и все, чего в ней нет,С надеждой к сердцу прилетает.

Но где он?.. Скрылось все… лишь только в тишинеКак бы знакомое мне слышится призванье,Как будто Гений путь указывает мнеНа неизвестное свиданье.

О! кто ты, тайный вождь? душа тебе вослед!Скажи: бессмертный ли пределов сих хранительИль гость минутный их? Скажи: земной ли светИль небеса твоя обитель?..

И ангел от земли в сиянье предо мнойВзлетает; на лице величие смиренья;Взор к небу устремлен; над юною главойГорит звезда преображенья.

Помедли улетать, прекрасный сын небес;Младая Жизнь в слезах простерта пред тобою…Но где я?.. Все вокруг молчит… призрак исчез,И небеса покрыты мглою.

Одна лишь смутная мечта в душе моей:Как будто мир земной в ничто преобратился;Как будто та страна знакомей стала ей,Куда сей чистый ангел скрылся.

Песня