Ирина Краева - Тим и Дан, или Тайна «Разбитой коленки»
Бугристые стены сплошь облепили крошечные злыдни, похожие на растолстевших тараканов. Распорядитель бала — важный черт с огромным животом, посеребренными рогами и колокольчиком на корне хвоста, зажал в кулаке первого попавшегося злыдня:
— Если кто-то из твоей банды опять колокольчик на моём хвосте отвяжет — ты три часа вокруг меня стоять будешь. Ни поесть, ни потанцевать, так и знай.
— Я от стыда глазами покраснел! Полный порядок будет, комар носа не обмочит! — клятвенно прижимая лапки к груди, верещал маленький злыдень, и в то же время косил глазом на находчивого приятеля, который выводил майонезом на мохнатой спине Распорядителя надпись «Триглав — обжора». Некоторые из собравшихся толпились у белых статуй гадюк, крокодилов и волков. Как только гость подкидывал в воздух отчаянно визжащую мышь (которую можно было тут же недорого купить), скульптура оживала и молниеносно проглатывала жертву, а потом вместо благодарности распахивала пасть уже на того, кто её покормил. Визг, вой, восторг! Острые ощущения собравшейся публике пришлись по нраву.
Появилась бригада Пёсиглавцев. На их толстых шеях, обвязанных крепкими цепями, торчали здоровенные собачьи головы с вываленными длинными языками. Заметив бильярдные столы, Пёсиглавцы, урча, тут же направились к ним. Но вскоре выяснилось, что они не в состоянии понять даже элементарные правила игры. Поломав за ненадобностью кии — «Такими палками только кур гонять!» — они принялись лупить друг в друга звериными черепами, заменяющими здесь биллиардные шары. Меткостью Пёсиглавцы не отличались, и вскоре от хрустальных ваз, салатников и рюмок на столе осталось не больше половины, а их толстые пёсьи физиономии расцвели синими, красными и жёлтыми синяками.
Бесшумно вполз Аспид, важно пожимая двумя хоботами лапы самым именитым злодеям. Маленькая Кикимора при виде него тут же свалилась в обморок, рассчитывая на щедрые чаевые за демонстрацию восхищения, но Аспид только протащил мимо своё длинное тело со сложенными крыльями, больно отдавив девушке голову. Сегодня он питал надежды на благосклонность дам высшего круга. Чего стоила, например, мёртвенно-бледная Морена — Хранительница Смерти, которую доставили в зал на золотых носилках скелеты, щёлкая челюстями в такт каждого шага. Внешний вид Морены «оставлял желать лучшего», как сказал бы весьма воспитанный человек. Но для всех собравшихся она была эталоном красоты и образцом для подражания. Кости просвечивали через её немытую сморщенную кожу, липкие волосы на голове были растрепаны в прическу под названием «Полный кошмар». В ушах догнивали бананы, на шее болталось ожерелье из протухших сосисок… К ней тут же подошел Позвизд, насылатель Непогоды, и вручил давно увядшие цветочные стебли, добытые на городской свалке.
— О, смердящая из смердящих, — произнес он, выдохнув кислый туман. — Я премило потрудился для вас вчера, наслав на Европу и Америку наводнения! Новых утопленных подданных вы получили сполна! На эти слова Морена откликнулась затуманенным взглядом.
— Ах вы, шалунишка, — хрипло сказала она, распространяя запах тлена. — А я рассчитывала, что вы потопите и Китай.
— Да вы ненасытны, дорогая!!! — Скорчил обиженную гримасу Позвизд, подставляя под бороду ведро, потому что с нее стекали проливные дожди. — Может быть, мы всё-таки станем мужем и женой, организуем совместное предприятие «Горькая парочка»? Сколько блистательных убийств можно провернуть, прикрываясь только погодными условиями! А потом, моя гадость, мое ненаглядное безобразие, этот трон будет наш! — И Позвизд исподтишка указал на огромный чёрный трон господина Ния.
Морена не удостоила ответом повелителя гиблой погоды, она уже спала в носилках, которые по-прежнему держали щёлкающие челюстями скелеты.
Среди званых гостей оказался и Переруг, очень похожий на египетскую мумию, потому что был сплошь завернут в бинты — из-под повязки у него выглядывал только один глаз. Медицинский бинт вместо одежды он вынужден был носить уже давно — по его телу набухали фурункулы величиной со спелый чернослив. А все потому, что он, когда не было под рукой кого-нибудь другого, щипал себя сам, чтобы ссориться и ругаться хотя бы с собой. Следом за ним, сметая на своем пути чертей, столы и даже потоптав свалившуюся на пол соню-Морену, появился Триглав с золотой повязкой на каждой из трех пар глаз. Все головы его остервенело ругались и даже пытались укусить друг друга — он постоянно хотел есть, потому что головы не могли решить, какая из них будет есть первой и что именно.
То там, то тут слышалась возня, чавкающие звуки, болезненные вскрики, брань и визг. Ни одна из игр, предложенная гостям, их не увлекла. Деревянные шахматы Аспид сжёг горячим дыханием на первой же минуте партии. Шашки Триглав перепутал с пирожными и съел. Морена, Позвизд, Аспид сели было играть в карты, но после первой же партии выяснилось, что в колоде восемь тузов вместо четырёх, причём почему-то пять из них козырной масти. После этого никто не захотел брать в руки карты, способные к саморазмножению. Здесь каждому приходилось держать ухо востро, чтобы не стать предметом чьих-нибудь развлечений — собрались профессионалы чёрного зла, лучшие из лучших, то есть худшие из худших. Все ненавидели всех до такой степени, что уже начали сверкать злобные молнии, по стенам побежали первые трещины, то там, то здесь взрывались стаканы. В перенасыщенной злобой, ненавистью, грубостью и глупостью атмосфере Тронного зала запахло неизбежным природным катаклизмом.
— Послушайте, в конце концов, где же этот малолетний злоденец, которого все ждут? — Спросил какой-то мелкий бес у только что появившегося в зале Лиходеича. На что Лиходеич лишь криво усмехнулся и махнул рукой. Выглядел он плохо. Постарел, осунулся, позеленел почти, как Морена. Руки и ноги его дрожали, и от волнения он не мог ни говорить, ни стоять. Пятясь задом, он нашел в Тронном зале самый тёмный угол и повалился туда кулем, обхватив руками свою лохматую голову. И почти в тот же миг застучали барабаны. Оркестр волков маршировал по залу, отбивая такт лапами по животам. Грохот был так силён, что Лиходеичу казалось — то кувалды бьют по его бедной голове и сжавшемуся в иглу сердцу. На потолке открылись невидимые прежде люки, и на гостей посыпались блестящие блошки, очень голодные и потому кусачие. Народ отчаянно хлопал себя, стараясь прибить вредных насекомых, — это и были своеобразные аплодисменты, под шум которых входил в Тронный зал господин Ний.
Каждый увесистый шаг железного великана сопровождался устрашающим лязганьем — так скрипели его стальные суставы. Гремела и бухала мантия — она состояла из множества плеток и цепей, которыми он ради профилактики избивал по субботам своих подданных. Всегда неподвижное лицо, на котором застыла гримаса отвращения, было раскалено. Свинцовая корона на его голове плавилась и с неё срывались капли, насквозь прожигая тех, кто осмеливался слишком близко подходить к самому беспощадному из злопыхателей. В руках Ний держал чугунные скипетр и меч. Наконец он дошел до трона и, лязгая страшным железом, грохнулся на него.
— Черти, злодеи и бесы! — Рявкнул он. — Оборотни, поклонники смрада и зла! Виртуозы обмана, мастера каверз! Господа кровопийцы, джентльмены-душегубы! К вам обращаюсь я, ваш Повелитель! Сегодня у нас большая ночь! Сегодня мы принимаем в свои ряды злоденцев-профессионалов человеческое дитя — мальчика по имени Тимофей! Для нас это большой праздник! Уже несколько долгих лет наши ряды не пополнялись человеческой кровью. Продолжение чёрного дела оказалось под вопросом. Вы измельчали. Погрязли в мелких дрязгах. Сколько раз говорил об этом, но вам хоть колом на голове чеши! Вы меня в упор не слышите! Нет дерзновенных проектов, которые могли бы перевернуть вверх тормашками весь мир. Где новые болезни, эпидемии, голод и мор? Где похищения президентов, звёздные войны и разрушительные землетрясения?! Я, Ний — самый справедливый, Ний — карающий, требую этого от вас! Запомните: справедливость — это наказание. Запомните, иначе вы будете ознакомлены с моим другом по имени Кара, — и он угрожающе взмахнул загнутым мечом. — Мне нужен живой мозг человеческого детеныша. Чтобы он неустанно изобретал новое зло! Двенадцать лет мальчишке прививал азбуку лихого ремесла один мой знакомый леший. Эй, Лиходеич, — Ний махнул рукой в сторону угла, где хоронился леший, — ты отдал мне мальчишку, а теперь отдай мне его бессмертную душу! — К Лиходеичу подбежали бесы и, обшарив, вытащили из-за пазухи изумрудный флакончик. И он тотчас же засверкал в руках Ния. — Ага, — продолжил тот, взболтав содержимое склянки, отчего голова у Лиходеича почему-то закружилась. — Теперь я волен делать с Тимом всё, что угодно. Как и с каждым из вас. У меня большая коллекция таких милых флакончиков, в которых киснут ваши душонки. Помните об этом и бойтесь! — Ний спрятал флакон на груди и тут же, взмахнув тяжеленным скипетром, запустил его в Распорядителя бала. Тот покорно дождался, пока до него долетит смертоносный предмет и пал с проломленной головой. Полежав немного, он ползком доставил скипетр назад Нию и с выражением гордости (поскольку был отмечен вниманием самого высокого начальника) отдал концы. — А теперь приветствуйте короля этого бала!
