Сказки Бурого Медведя - Лепешкин Михаил

Но — дубы долго растут, а потому отец Мигобий на эту ересь внимания не обращал. На его век и Дуба, от грехов людских подломившегося, хватит, а дальше пусть другие думают, какую новую религию создать. Ведь и на самом деле, разве не грех, когда люди, избаловавшиеся чужим покровительством, погрязшие в лени и в стремлении к наживе, уничтожающие всё вокруг, не себя совершенствуют, а всё готовое выпрашивают, да коли что не по ним, на других ответственность перекладывают? Разве не грех, когда они, выпрашивая и выклянчивая для себя какие-то блага, унижаются, своё человеческое достоинство теряя и добровольно в рабство идя?

Но через несколько лет отец Мигобий всё же решил навести порядок в тех дремучих лесах. Уверил князя в необходимости этого похода, собрал войско во главе с воеводой и бодро выступил из города. Но как только войско подошло к тем местам, начались дожди, размывшие все дороги. Идти стало трудно, реки вышли из берегов. Лошади тревожились, провиант портился, оружие ржавело, одежда рвалась, в общем начались сплошные несчастья. Войско устало, начало роптать да назад поглядывать.

Однажды дождливым утром, лишь только рассвело, отец Мигобий отошёл от лагеря и остановился на дороге, уходящей в лес. Почему-то перед глазами встала Ясна будто живая. Захотелось узнать, где она сейчас? Что делает? Он в шутку поднял вверх руки, и обратив взор в то место, где должно быть солнце, с пафосом произнёс:

— О великая Ясна! Где ты сейчас? Отзови-ись!

И вдруг в дождливых облаках, заполонивших всё небо, образовалась небольшая прореха, открыв солнце, и его лучи ослепили отца Мигобия! Он невольно закрыл глаза руками.

— Неужели ты меня слышишь? — испуганно воскликнул он.

Солнечное пятно всё так же светило на то место, где стоял отец Мигобий, хотя было видно, что тучи движутся.

— Тогда скажи, куда мне идти? Вперёд или назад? Светлое пятно сразу двинулось назад, прошло по лагерю и скрылось в направлении, откуда пришло войско. Отец Мигобий следил за ним широко распахнутыми глазами и не сразу пришёл в себя.

Вернувшись в лагерь, он сказал воеводе:

— Поднимай людей! Возвращаемся.

Дождь прекратился сразу, как только армия повернула обратно. Воины шли с облегчением, изредка поглядывая на отца Мигобия, а тот ехал на своей смирной лошадке, о чём-то крепко задумавшись, и иногда на его лице появлялась улыбка. Тогда оно преображалось и становилось непривычно добрым.

— Наверное вспоминает о чём-то хорошем, — негромко говорили друг другу воины и тоже улыбались, вспоминая что-то своё.

Сказка 5. Ворон

Зачин Сказки

— Татьяна!.. Таня!.. Здравствуй! И тебе, Максимка, здравия!

— О-о, Лика! Приве-ет!

— Здрасте, тёть Лик!

— Давно вас не видно было, как переехали в другой район, так и пропали совсем.

— Да вот, Максимку к бабушке на выходные привозила, обратно возвращаемся.

— Нравится у бабушки-то, Максим?

— Нравится.

— Это правильно, бабушки, они интересные. Лучше, чем с мамой?

— Лучше. Маме всё время некогда. Она то на работе, то делает что-то дома, то сериалы свои смотрит.

— А папа-то у вас бывает?

— Иногда бывает… только от него тоже толку мало.

— Всё пьёт, Тань?

— Пьёт. Думаю уже и не пускать совсем, но вот сыну хоть какой отец, да нужен. Тебе повезло, Вася твой правильный, сильный.

— Сильный, да вот всё по командировкам месяцами пропадает, так что сын часто тоже на мне.

— Зато когда возвращается, весь ваш.

— Да уж, тут мы все неразлучны.

— А ты не боишься за него, когда он там воюет?

— Нельзя нам бояться, Тань. Страх дети чувствуют, и вообще — чего боишься, то и призовёшь. Я его жду. Всегда. И Вовка ждёт. И он, там, это знает, и весь Мир это знает, а значит, бережёт.

— Да, когда отец есть, хорошо. И научит, и подскажет по-своему, по-мужски. Мы-то всё с заботой, да лаской стараемся, и дети так же делают, да вот не всё оно так в жизни получается. Максимка вон добрый, да в школе бьют его кто хочет, а он и сдачи дать не может…

— А чего так, Максим?

— Но ведь драться же нехорошо, тёть Лик!

— Даже если обижают тебя и твою маму?

— Нет, за маму я буду драться… вот только не умею я.

— А учиться не пробовал?

— Нет, мне больше нравится с животными возиться да в парке гулять, с деревьями разговаривать.

— Хотела я его в какое-нибудь каратэ отдать, да не хочет.

— Значит, мало тебя пока ещё обижают. Вот когда сильно обидят, будет и нужно, и интересно. Всему своё время, только не упусти его.

— Слушай, Лик, а может, ты ему какую сказку расскажешь? Помнишь, из тех, что тебе вроде как Медведь в лесу рассказал? Ты ведь мне как-то рассказывала про стариков, я тогда долго в себя прийти не могла, всё думала, думала — как же мы их не понимаем, а они же наши! Они же столько знают всего да помочь хотят, а мы не слушаем! Не поверишь, я с мамой своей тогда помирилась, и сейчас друг другу помогаем и живём душа в душу. А другие посмотришь — то ссорятся, то судятся! Жуть! Я никому про это не говорила, не знаю почему, может стеснялась, а может из-за того, что именно сказка помогла. Расскажешь?

— А что? Можно и рассказать. Максим, ты к сказкам как относишься?

— Нормально, только неправда это всё.

— Сказка — ложь, да в ней намёк. Кто познал — тому урок. Это значит, что кто-то прослушал, а кто-то понял.

— А что в ней можно понять?

— В ней, как правило, каждый своё понимает, потому что она многомерна. С одной стороны смотришь — одно видишь, с другой — другое, с третьей — третье, и так до тех пор, пока оно всё в один большо-ой Мир не объединяется.

— Слушай, а ты не занята?

— Нет, вечер у меня свободный, а Вовка эти сказки по сто раз слушает, и не надоедают они ему. Пойдёмте к нам, есть одна сказка, которая к вашему случаю подойдёт:

Ворон

Не зря говорят, что купальские ночи полны тайн и чудес. Именно в одну из этих ночей ходил я по папоротнику, цвет искал да вдруг ворону увидел, что на суку сидела. Её силуэт чернел прямо на фоне круглой луны. Я ещё подумал, что ночью вороны не летают, да вот же она, сидит как ни в чём не бывало да говорит со мной. Вроде и на своём языке, а понятно всё. Ответил ей, она опять раскаркалась, ну говорю ж, на Купалу необычная ночь. Разговорились, а потом о сказках речь зашла, она обрадовалась да эту вот, про Ворона, чуть было князем у людей не ставшего, мне и поведала. Цветок папоротника, как известно, клады указывает, только разными они бывают, мой вот сказкой обернулся. А сказку в себе таить негоже, потому я с вами сим кладом и поделюсь, чай, от него не убудет

Давным-давно жил-был на свете Ворон. Был он уже старым, за две сотни лет перевалило, и последние лет пятьдесят почти никуда не летал с Дуба, на котором привык сидеть. Дуб был ещё старше, но стоял, крепко ухватив корнями землю, а его крона раскинулась так широко, что под ней мог поместиться почти целый род людей, которые приходили спрашивать у него совета и просить помощи. Ворон тоже помогал людям. Он предсказывал им будущее и говорил о прошлом. За это люди уважали старого Ворона и кормили разными вкусностями. Зачем ему было куда-то летать? Людей много, три больших рода вокруг живут. Все они из одного корня вышли, из одного места, потому роднёй считаются. Была сперва одна вервь, на малом притоке, да много людей стало, а земля, она до безконечности кормить не может, так её истощишь запросто. Вот лет двести назад, Ворон тогда ещё совсем малым был, и отделились несколько семей, что помастеровитей, да ушли вниз по притоку к большой реке. Там путь на север идёт, из стран южных, да обратно ладьи ходят. Новости со всего света туда попадают. Товар кое-какой прикупить можно. Да своё, что негоже, продать сподручней. Чем не житьё? А поскольку вниз по притоку да на реке поселились, то и назвали их Речные выселки — или Нижние.