Ольга Озаровская - Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской

— Царь, вольней целовек! Григорей Высота оцень блаhодарит, не даїте-ли цетверика серебро мерить?

— Хто такой Григорей Высота, што такой Григорей Высота? Слыхом не слыхать, видом не видать! Слуги, возьмите цетверик, намажьте смолой, дайте ей. Како тако серебро цетвериками мерит!

Лиса серебрушку на дно улепила, побежала к царю, спасибо дала, в лес побежала, согнала зверей стадо:

— Медведи, волки, куны, соболи, белки, зайци! У царя свадьба! Быка пеценого дают. Пойдем веема на свадьбу!

Стадо стоїт у ворот. Лиса пришла к царю.

— Царь, вольней целовек! — я от Григорея Высоты! Привела стадо. Отпирай ворота, запускай їх.

— Што такой Григорей Высота? Ну, как не принеть? Отпирайте, слуги, ворота.

Ну, и свататься лиса пошла.

— Царь, вольней целовек! Григорей Высота послал меня за добрым делом, за сватасьвом!

— Приежжай, вези жониха. Покажи, какой Григорей Высота!

Лиса hде-то рубашку достала, прямо в ногах выползала, Григорея Высоту в рубашку одела, — красивой стал.

— Да, как я, Лиса, в одной рубашки?

Повела к реки:

— Вымойсе, в кусьях сиди, мене дожидайсе!

Оставила да наперед побежала к царю:

— Царь, вольней целовек! Мы ехали мостом. Мос-от подломило. Мы упали, разбойники коней угнали, всю одежу обрали. Сидит наш жоних в кустышках в одной рубашецьки…

— Довольно у нас золотых корет да коней, золотой бархатной одежи. Берите золоту корету, самолучших коней, везите жониха!

Привезли. Ах, какой жоних! Красивой, нарядной!

Царевны пригленулсе Григорей Высота.

— Папа, дай слово молвить. Оддашь — пойду, и не оддашь — пойду!

Григорея Высоту средили, наредили, как надо быть.

Все срежаются из-за столов ехать к молодому, а он:

— Как жа, Лиса? Ужели в борову избушку? Куда я с молодой?

— Молци!

Лиса наперед побежала. Бежала, бежала, пастыри овец пасут.

— Пастыри, пастыри! Цьї вы пастыри?

— Мы пастыри Змея Лютого!

(А это был целовек, только звали Змеем, царь был такой.)

— Не говорите так! Едет царь с громом, царица с молоньей, вас жгать будут! Говорите, што Григорея Высоты!

Дале бежит, видит пастыри коней пасут.

— Пастыри, пастыри! Цьї вы, пастыри?

— Змея Лютого!

— Не говорите так! Едет царь с громом, вас убьет, царица с молоньей — обожгет! Говорите, што Григорея Высоты!

Дале пастыри коров пасут.

— Пастыри, пастыри, цьї вы пастыри?

— Змея Лютого!

— Не говорите так! Едет царь с громом, — вас убьет, царица с молоньей, — обожгет. Говорите, што Григорея Высоты!

Бежала, бежала, к Змею Лютому прибежала.

Дом большой, пребольшой. В дому, што угодно есь (штож царь! Змей Лютой звали, а царь!)

— Царь Змей! Ты што знаешь?

— Што, Лиса? Ницего не знаю!

— А вот, што я тебе скажу. Едет царь с громом, царица с молоньей, тебя сожгать хотят.

— Што ты, Лиса! Я куда денусь-то?

— А вот видишь, дуб-от под окошком у тебя. Возьми и сядь в дуб-от, в дуплё-то!

Он и сел.

Вот едут, едут с колоколами, гремят, шумят, звенят! Невесту везут!

Привезли, за столы сели. И пир пошел. Сидят, пируют.

— Што такое? Как я не люблю этот дуб! Григорей Высота! Сожгать его надо, сожгать! Да штоб не выскочил нихто!

И сожгли.

А Григорей Высота остался жить в осударсьви Змея Лютого.

Царь из избушки боровой, грезной, што глядеть-то страшно!

Дождавшись своей очереди, Скоморох, уверенный в успехе и подогретый действием рассказанной сказки, начал.

30. Волшебное кольцо

Жили Ванька двоїма с матерью. Житышко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месец ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этима деньгами, видит, — мужик собаку давит:

— Мужичек, вы пошто шшенка мучите?

— А твое како дело? Убью вот, телячых коклетов наделаю.

— Продай мне собачку.

За копейку сторговались. Привел домой:

— Мама я шшеночка купил.

— Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собак покупат!

Через месяц Ванька пенсии две копейки получил. Идет домой, а мужик кошку давит.

— Мужичек, вы пошто опеть животину тираните?

— А тебе како дело? Убью вот, в ресторант унесу.

— Продай мне.

Сторговались за две копейки. Домой явился:

— Мама, я котейка купил.

Мать ругалась, до вечера гудела.

Опеть приходит время за получкой итти. Вышла копейка прибавки.

Идет, а мужик змею давит.

— Мужичек, што это вы все с животными балуїте?

— Вот змея давим. Купи!

Мужик отдал змея за три копейки. Даже в бумагу завернул. Змея и провещилась человеческим голосом:

— Ваня, ты не спокаїссе, што меня выкупил. Я не проста змея, а змея Скарапея.

Ванька с ей поздоровался. Домой заходит:

— Мама я змея купил.

Матка язык с перепугу заронила. На стол забежала. Только руками трясет. А змея затенулась под печку и говорит:

— Ваня, я этта буду помешшатьсе, покамес хороша квартира не отделана.

Вот и стали жить. Собака бела, да кошка сера, Ванька с мамкой, да змея Скарапея.

Мать этой Скарапеї не залюбила. К обеду не зовет, по отчесву не величат, їмени не спрашиват, а выйдет змея на крылечке посидеть, дак матка Ванькина ей на хвост кажной раз наступит. Скарапея не хочет здеся жить:

— Ваня, меня твоя мама очень обижат. Веди меня к моєму папы!

Змея по дороги и Ванька за ей. Змея в лес — и Ванька в лес. Ночь сделалась. В темной дебри стала перед їма высока стена городова с воротами. Змея говорит:

— Ваня, я змеіного царя дочерь. Возьмем извошшыка, поедем во дворец.

Ко крыльцу подкатили, стража чесь отдает, а Скарапея наказыват:

— Ваня, станет тебе мой папа деньги наваливать, ты ни копейки не бери. Проси кольцо однозолотно, волшебно.

Змеїной папа не знат, как Ваньку принеть, куда посадить.

— По настояшшему, говорит, вас, молодой человек, нать ба на моей дочери женить, только у нас есь кавалер сговореной. А мы вас деньгами отдарим.

Наш Иванко ничего не берет. Одно поминат кольцо волшебно. Кольцо выдали, рассказали, как с їм быть.

Ванька пришел домой. Ночью переменил кольцо с пальца на палец. Выскочило три молодца:

— Што, новой хозеин, нать?

— Анбар муки нать, сахару-да насыпьте, масла-да…

Утром мати корки мочит водой да сосет, а сын говорит:

— Мама, што печка не затоплена? Почему тесто не окатываш? До ночи я буду пирогов-то ждать?

— Пирого-ов? Да у нас год муки не бывало. Очнись!

— Мама, обуй-ко глаза-те, да поди в анбар!

Матка в анбар двери розмахнула, да так головой в муку и ульнула.

— Ваня, откуда?

Пирогов напекли, наелись, в город муки продали, Ванька купил себе пинжак с корманами, а матери платьё модно со шлейфом, шляпу в цветах и в перьях, и зонтик.

Ах, они наредны заходили: собачку белу, да кошку Машку коклетами кормят.

Опять Ванька и говорит:

— Ты што, мамка, думаш, я дома буду сидеть да углы подпирать?.. Поди, сватай за меня царску дочерь.

— Брось пустеки говорить. Разве отдадут из царского дворца в эдаку избушку?!

— Иди сватай, не толкуй дале.

Ну, Ванькина матерь в модно платье средилась, шляпу широкоперу наложила и побрела за реку, ко дворцу. В полату зашла, на шляпы кажной цветок тресется. Царь с царицей чай пьют, сидят. Тут и дочь невеста придано себе трахмалит да гладит. Наша сватья стала середи избы под матицу:

— Здрасте, ваше велико, господин амператор. У вас товар, у нас купец. Не отдаїте-ли вашу дочерь за нашего сына взамуж?

— И кто такой ваш жоних? Каких он родов, каких городов и какого отца сын?

Мать на ответ:

— Роду кресьенского, города вашего, по отечесьву Егорович. Царица даже чай в колени пролила:

— Што ты, сватья, одичала?! Мы в жонихах как в сору каком роемся-выбираем, дак подет-ли наша девка за мужика взамуж?

— Пускай вот от нашего дворца да до вашего крыльца мост будет хрустальной. По такому мосту приедем жанихово житье смотрять.

Матка домой вернулась невесела: собаку да кошку на улицу выкинула. Сына ругат:

— Послушала дурака, сама дура стала. Эстолько страму схватила…

— На! Неужели не согласны?

— Обрадовались… Только задачку маленьку задали. Пусь, говрят, от царского дворца да до жанихова крыльца мост будет хрустальной, товда придут жанихово житье смотрять.

— Мамка, это не служба, а службишка. Служба вся впереди.