Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Золотая Пиявка
– Так, значит, та Танька Гроттер, которая суперски играла в тухлобол, была не ты? – разочарованно подытожил Ванька, когда она закончила.
– Нет, я Таня... Но не та... Или та же, но в других обстоятельствах... Тело то же, но душа... – путано объяснила она.
Ягун насмешливо уставился на нее.
– Душа, говоришь? Чтобы поверить в твой рассказ, надо быть полным бредозавром! Ну, полнейшим! – сказал он.
– А я верю, – отчего-то страдая, сказал Ванька.
– И неудивительно. Ты, маечник, всегда был клиническим бредозавром, – веско заявил Ягун. Он сделал паузу и с грустью добавил: – Скверно другое. Скверно, что я тоже верю! Такая вот мы спятившая парочка бредозавров, которые шаркают по своим делам с лапшой на ушах!
Ванька ободряюще хлопнул его по плечу.
– Ладно, недруг мой бредозавр! Поправь лапшу, и потопали! Слышишь, как дрожат стены? Черепашке все порядком надоело! Я её прекрасно понимаю. Только она, бедняжка, заснула, продрыхла какой-то ничтожный миллиончик лет, а тут её – хлобысь! – разбудили! Ну как тут не озвереешь?
Слушая оживленную болтовню Ваньки, Таня почувствовала себя счастливой. Они снова были вместе, снова заодно. Ребята тронулись было к мосту, но тут за поворотом кто-то скрипуче заныл:
– Новый башмак опять нашпиговаль мне нога! Я буду пуф-пуф тот, кто наколдоваль мне такой кошмарный мозоль!
Баб-Ягун подкрался и пугливо выглянул, стараясь держаться в тени.
– Ни за что не догадаетесь, кто сюда прется! – прошептал он.
– Профессор Клопп? – улыбнулась Таня, Такие ослы, как профессор Клопп, остаются неизменными во всех реальностях.
– Он самый! Откуда ты знаешь, кто это, если ты не наша малютка Гроттер? – с подозрением поинтересовался Ягун.
– Да ваша я, ваша! И вообще, ещё раз назовешь меня «малюткой», переименую тебя в «крошку Ягунчика»! Усек? – пригрозила Таня.
Кивнув, Ягун деловито осмотрелся и метнулся в узенький, кривой коридорчик.
– Сюда! Через подъемный мост нам не пройти! Там Клопп! Значит, выбираемся на стену! – распорядился он и, забрав у Ваньки перстень, что-то торопливо забормотал.
– Ты что делаешь?, – спросила Таня.
– Не мешай! Пытаюсь вызвать на «Хап-цап» мой пылесосик! У меня всегда были трудности с пространственными заклинаниями, – отмахнулся Баб-Ягун.
Снова потянулись сырые коридоры. Бесконечные лестницы Большой Башни внезапно переходили в готические галереи. Некоторые выводили к стенам, но большинство стараниями Чумы-дель-Торт и нежити обрывались в никуда и могли сопроводить лишь на кладбище.
Таня едва узнавала Тибидохс. Куда делись все картины, богатырские кольчуги, древние лари и бухарские ковры? Едва ли скрипучие виселицы и украшенные темным бархатом плахи сделали школу волшебников привлекательнее. Впрочем, дизайнерское воображение Чумы-дель-Торт навечно зависло где-то в секторе гробовой атрибутики.
Когда, наконец, лабиринты благополучно закончились и впереди, в узком светлом проеме выхода, показались зубцы и бойницы, Таня едва не завопила от восторга. Пылесос Ягуна уже ждал их, притулившись в глубокой выбоине от каменного ядра и призывно поблескивая трубой.
Увидев его, Баб-Ягун схватился за голову и застонал так мучительно, словно у него разом заболели все зубы. Многочисленные коридоры и тысячи ступеней, по которым пришлось прокатиться его летательной машине, не прошли для неё даром. Корпус треснул.
Турбонасадка отвалилась. От хромированного обода остался тонкий грязноватый след. Труба чихала русалочьей чешуей. Из трех колесиков уцелело лишь одно – и то можно было назвать колесом лишь при наличии воображения.
– По-моему, талисманов было больше... Или мне только так кажется? – поинтересовался Ванька.
Издав печальный вопль, Ягун метнулся проверять полетные талисманы.
– Ох, мамочка моя бабуся! Можно подумать, моим пылесосом лопухоиды двадцать лет чистили ковры! Ничего не может быть оскорбительнее для благородной магической машины!.. Теперь втроем нам точно не улететь. Он и одного-то еле-еле дотащит... Тань, давай я полечу вместо тебя?
– А ты знаешь, где искать Золотую Пиявку?
– Не-а. Я её даже от дождевого червяка не отличу.
– Вот тебе и ответ! Пока, Ягунчик!
Таня забралась на пылесос и взяла в руки трубу. Прежде ей всего пару раз приходилось летать на пылесосах. Воспоминания были не из приятных. Вот и сейчас девочка вновь ощутила себя верхом на ведре да ещё с помелом в руках.
Ягун торопливо проверил талисманы и завел пылесос. Двигатель зачихал. Из трубы полетела русалочья чешуя. Завоняло рыбой.
– Все нормально. Вроде долетит, – без особой уверенности сказал Ягун.
– Тогда я не разобьюсь. Вроде, – передразнила Таня, подходя к краю стены и выглядывая вниз. «Ну и высота! Костей не соберешь! Хотя чего их собирать? Я же их не коллекционирую», – подумала она.
– Тань, послушай!.. – снова подал голос Ягун.
– Чего тебе?
– Ну... Просто ради интереса. В той твоей реальности я был какой? Лучше, чем сейчас? Таня задумалась.
– Как тебе сказать? В той реальности ты часто бывал противным, Самовлюбленным таким типчиком, нагловатым, но добрым и отходчивым. Во всяком случае, с тобой было не скучно, – призналась она.
Ягун фыркнул.
– Давно мне так не хамили! Просто обложили с головы до ног: «добрым, отходчивым!» Ты ещё скажи, что я умный! Ладно, брысь отсюда, малютка Гроттер! И попытайся окончательно не раскокать мой пылесосик. Хоть трубу оставь на память!
Ванька протянул Тане свое магическое кольцо.
– Держи! Пригодится при посадке! – сказал он. Голос у него дрогнул. Таня невольно вспомнила зачеркнутые строки из его письма. Но это было уже в другой реальности. В реальности, за которую надо было ещё сражаться. Она вздохнула. Тащиться на разбитом пылесосе да ещё и в раскаленный огонь – это мало у кого могло вызвать здоровый энтузиазм! Девочка выпустила искру.
– Пилотус камикадзис!
Труба ходуном заходила у неё в руках. Пылесос стремительно сорвался с места. Таня пронеслась между башнями Тибидохса и оглянулась. Баб-Ягун и Ванька махали ей вслед.
– Ни пуха ни пера! Или как там у вас? Пуха и пера? – крикнула Таня.
– Ну вот, она опять ругается! Целый день сегодня ругается, я зверею! А раньше такая примерная была! – сказал Ваньке Ягун.
Внук Ягге ожидал одобрения, но Валялкин не ответил. Он смотрел на Таню.
Малютка Гроттер вцепилась в трубу, уворачиваясь от навеса над подъемным мостом. Когда она вновь повернулась, Ягуна уже было не различить. Лишь желтая майка Ваньки мелькнула на миг яркой запятой. Потом пропала и она.
* * *У Тани с самого начала было предчувствие, что неуклюжая машина Баб-Ягуна подложит ей свинью, Так и произошло. Пылесос, некоторое время размышлявший, где ему заглохнуть, заглох, когда она пролетала над серединой заболоченного озера.
Врезавшись в воду, пылесос раскрылся. Из бака посыпалась чешуя и мелкий мусор.
«Ягун просто как подзеркалил. Труба уцелела. Правда, теперь за ней придется нырять», – подумала Таня, успевшая повиснуть на платке-парашюте.
Хотя и не так стремительно, как пылесос, она тоже продолжала падать. Кожу ей обожгло тысячами ледяных искр. Девочка попыталась удержаться на поверхности, бестолково разбрызгивая и вспенивая воду, но неведомая сила влекла её вниз. Глубина давила на уши. Изредка перед глазами проносилась серебристая рыбешка.
«Ну все! Я утонула! Жаль, Пипа так и не узнает. Хоть бы кто-то порадовался!» – подумала Таня.
Несколько мгновений спустя её ноги мягко спружинили о тину. Скалы и дно, заросшие похожими на грязные мочалки водорослями, разливали мягкое зеленоватое сияние. На камнях сидели водяной и русалка и играли в шашки. Шашками им служили живые улитки, переползавшие с клетки на клетку.
– О, новенькая утопленница! Будем выуживать или оставим как есть? – поинтересовался водяной, похожий на наполненный тиной полупрозрачный бурдюк.
Слова выскакивали у него изо рта разноцветными пузырьками. Пузырьки складывались в цепочки букв, как это обычно изображают на карикатурах.
– Да ну! С каких это пор нежить должна заботиться о магах? Они нам только вредят! Давай сперва доиграем! – отмахнулась русалка, передвигая улитку.
– Э, нет! Пока мы будем доигрывать, она захлебнется! А все новые утопленницы становятся русалками.
– Ну и что?
– Как ну и что? Зачем нам ещё одна русалке.? Здесь и так этого добра навалом, – заявил водяной выпуская новую партию пузырьков.
– Не хочешь играть – так и не играй! Все равно партия моя! – возразила хитрая русалка.
– ЧТО? Ах ты, селедка говорящая, опять лишних улиток на доску подпустила! – рассвирепел водяной и вцепился русалке в волосы.
– Не ври! Они сами наползли! – завопила русалка, колотя водяного хвостом.
Доска перевернулась. Водяной и русалка перестали драться.
– Ну вот! В шашки так и не доиграли. Давай хоть девчонку спасем, – предложил водяной.
