Юрий Магалиф - Сказки
А над входом во Дворец Культуры висел плакат. Катя не торопясь, прочитала: «Соревнования штангистов. Открытый чемпионат города».
Возле стеклянной двери висела небольшая табличка: «Вход свободный».
«Ну, раз вход свободный, — подумала Катя, — зайду, посмотрю поближе на этих силачей, мама на работе, дома меня никто не ждёт».
В гардеробе Катя аккуратно сняла пальто, шапку-ушанку, осталась в школьной форме с белым бантом на голове (он, к сожалению, слегка смялся под шапкой). Она оставила в гардеробе мешочек со сменной обувью, хотела оставить и ранец, но вовремя вспомнила про пенал с успех-травой.
— Можно, я возьму ранец с собой? — спросила Катя у гардеробщицы.
— Можно, детка, можно, — гардеробщица ласково посмотрела и тоже спросила: — У тебя, должно быть, старший братишка выступает на соревнованиях?
— Нет у меня никакого братишки… А разве школьникам нельзя просто так посмотреть? Написано: «Вход свободный»…
— Посмотри, детка, посмотри. Только тебя это нисколько не касается. Ты — девочка, еще маленькая. А там мужики такие тяжести ужасные поднимают — во сне увидишь, испугаешься.
— Не испугаюсь… — небрежно сказала Катя. И по широкой лестнице поднялась в зрительный зал.
Можно подумать, что весь город собрался сегодня здесь, в зале, чтобы посмотреть соревнования сильнейших силачей-штангистов. Все места были заняты, сесть было некуда, и Катя остановилась в боковом проходе, прижавшись к стенке. Отсюда всё было хорошо видно: и сцена, и зал. Катя могла одновременно наблюдать, что происходило на сцене и что делали зрители в зале.
На сцене был сооружён невысокий деревянный помост, и на нём лежала тяжеленная стальная штанга. В глубине сцены загорались цифры, показывавшие, сколько сейчас весит штанга. И если спортсмен поднимал её удачно, вспыхивала яркая надпись: «Вес взят!»
Перед сценой, за длинным столом сидели строгие судьи. Они внимательно следили за тем, чтобы каждый спортсмен поднимал штангу по правилам. Часто судьи советовались о чём-то друг с другом, кивали головами и важно, строго смотрели на участников соревнований.
Штанга лежала себе на помосте, как барыня. Она гордилась собой — ведь без неё не было бы этих соревнований и никто не пришёл бы сегодня днём во Дворец Культуры. На неё были направлены лучи прожекторов. Силачи подходили к ней осторожно, вежливо кланялись ей и, нагнувшись, нежно обхватывали её могучими пальцами. Некоторые поднимали её молча, а некоторые вначале что-то долго шептали ей, а потом с коротким криком вскидывали вверх и держали над головой, на вытянутых руках, пока не загорались буквы: «Вес взят!»
Штанга с грохотом плюхалась на помост. А зрители оглушительно хлопали в ладоши, и кто-то басом кричал по слогам: «Мо-ло-дец!», а кто-то тут же бежал на сцену с цветами.
Силач улыбался, махал зрителям огромной рукой и уходил за кулисы враскачку, как моряк — будто шёл не по твёрдой сцене, а по мокрой качающейся палубе. Силача окружали люди с записными книжками, с фотоаппаратами и кинокамерами. И всем было весело, празднично, как в кино.
Глава девятая
АВТОГРАФ
Главный судья объявил в микрофон:
— На помост вызывается чемпион нашего города, мастер спорта Жорик Сафьян!
Ах, какой красавец выбежал из-за кулис! Курчавая голова на широких плечах, могучая грудь, крепкие ноги. Чёрные глаза смотрели уверенно и победительно. Ещё бы! Жорик знал, что он здесь самый сильный, — ещё никто в городе не смог победить его!
Жорик был в ярко-красном трико, и широкий белый пояс сверкал под лучами прожекторов.
В зале оглушительно захлопали, когда Жорик шёл к помосту. В зале хором кричали «Мо-ло-дец!», хотя Жорик ещё и не взглянул на барыню-штангу. Но вот он нагнулся над нею, что-то ей прошептал, присел, широко раздвинул колени и легко кинул штангу себе на грудь.
— Ах, пожалуйста, не уроните её, дорогой Жорик! — раздался в зале тревожный женский крик, и Катя сразу же узнала Эвелину Сидоровну — учительницу физики в старших классах.
От волнения Эвелина Сидоровна вся вытянулась и наклонилась вперёд, словно хотела помочь Жорику…
А он, напрягая все силы, распрямился, поднял штангу над своей курчавой головой и держал её так до тех пор, пока главный судья не зажёг надпись «Вес взят!»
— Новый рекорд! — крикнула раньше всех Эвелина Сидоровна. — Он установил новый рекорд!
И все закричали: «Рекорд!.. Рекорд!..»
Кате тоже захотелось крикнуть «Рекорд!», но в этот момент она услышала совсем рядышком тоненький скрипучий голосок:
— Ну, это ещё не рекорд. Рекорд впереди… О-хо-хо-хо-хо-хохонюшки!..
Катя оглянулась, посмотрела вверх, вниз, но никого не увидела.
Мимо неё, по боковому проходу, бежали на сцену десятки людей. Они толкали друг друга и кричали: «Жорик, автограф! Просим автограф!..»
Катя не знала, что такое автограф, и ничего не могла понять, потому что росточком была ещё невелика, а взрослые дяди и тёти совсем притиснули её к стене, и ей ничего не было видно…
А там, на сцене, замечательный силач Жорик держал в огромной руке перо и быстро писал свою фамилию на разных бумажках, которые протягивали ему восторженные люди. «Сафьян…»,
«Сафьян…», «Сафьян…» — писал Жорик на память людям, чтобы они запомнили эту минуту и его самого — сильного и красивого.
— Девочка! А ты что тут делаешь? — перед Катей возвышалась счастливая Эвелина Сидоровна. — Ты ведь, кажется, наша школьница? Твоя фамилия, кажется, Конфеткина? Ты видела, как он поднял штангу? Нет никого сильнее его!.. Посмотри, Конфеткина, какой автограф оставил мне на память наш чемпион! — и она гордо протянула Кате блокнот, где через всю страницу громадными буквами было нацарапано: «Сафьян» — не правда ли, какая прелесть? Ах, как я обожаю сильных людей!
— Я не Конфеткина, а Карамелькина, — серьёзно сказала Катя. — Я тоже могу оставить вам автограф. И напишу аккуратнее, чем Жорик. Хотите?
— Может быть, ты и штангу сможешь поднять? — засмеялась Эвелина Сидоровна. — Глупенькая девочка, ничего ты не понимаешь!
Ох, напрасно Эвелина Сидоровна опять назвала Катю глупенькой. Не любила Катя, когда её так называли. Она рассердилась и, расталкивая взрослых, побежала к сцене.
Её худенькие ножки быстро топали: топ-топ-топ! Ранец шлёпал по спине: хлоп-хлоп-хлоп! А в ранце постукивал пенал: тум-тум-тум!
И опять неизвестно откуда услышала Карамелькина скрипучий голосок:
— А ну, Катька, покажи-ка им нечистую силушку! Покажи-ка им рекордик!
Глава десятая
ЖЁЛТАЯ ТРАВИНКА
— Девочка, ты куда? — закричал главный судья, увидев, что Катя мчится к помосту, где лежала барыня-штанга.
Но замечательный силач Жорик Сафьян подхватил Катю под мышки, подбросил в воздух и засмеялся:
— Какая лёгонькая! Хочешь автограф?
Но Карамелькина прищурилась и вдруг неизвестно почему подмигнула Жорику — словно он сидел рядом с нею в одном классе.
— А можно мне потрогать вашу штангу? — спросила она.
— Почему нельзя, дорогая? Трогай сколько желаешь!
Тут Катя быстренько раскрыла ранец, вынула оттуда пенал, достала жёлтый стебелёк успех-травы, моментально разжевала и проглотила его. Силач Жорик Сафьян смотрел на неё с удивлением, он не понимал, зачем эта незнакомая девочка жуёт какую-то травку.
— Ребёнок проголодался, — сказал он. — Надо отвести ребёнка в буфет.
— Отведите кто-нибудь ребёнка в буфет! — крикнули судьи.
— Не хочу в буфет, — ответила Катя. — Хочу потрогать штангу!
Она спокойно взошла на помост, взялась обеими руками за штангу, присела, как это делал Жорик, и прошептала:
Успех-трава —Рука-голова —Чудное делоПоехало смело!
И вдруг легко кинула тяжеленную штангу себе на грудь. Потом медленно, как это делал Жорик, распрямилась, поставила ноги вместе и без всяких усилий подняла штангу над головой.
Все замерли.
Все онемели.
Никто ничего не мог понять. Тишина стояла во Дворце Культуры такая, что слышно было, как поскрипывает помост под Катиными ногами.
— Ну! — крикнула судьям Катя Карамелькина. — Вес взят или ещё не взят?
— Ах, простите, я позабыл… — главный судья покраснел и немедленно зажёг яркую надпись «Вес взят!»
— То-то!.. — сказала Катя и бросила штангу на помост. Штанга громыхнула так, словно с неба свалилась. А Катя спрыгнула с помоста, подхватила свой ранец и зашагала по сцене враскачку, как моряк по мокрой палубе корабля.
Что тут началось! Щёлкали фотоаппараты, жужжали кинокамеры. Зрители бросились на сцену, оттолкнув несчастного Жорика Сафьяна, который смотрел, смотрел и вдруг заплакал…
