Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Золотая Пиявка
– Я скажу? Как ты могла такое подумать? Я же твой недруг! И потом, разве не с тобой мы выпустили из клетки жертвенных голубей! – воскликнул он.
Таня благодарно посмотрела на Ягуна. Ей почудилось, что с души у неё упали точно такие же мешки с кирпичом, как те, от которых она только что освободила конька.
– Прости, Ягун. Я сама не знаю, что на меня нашло. Может, я и правда стала какая-то чокнутая, – сказала она.
– Забудь об этом! Не бери в голову! Но как ты Поклепа искрой шарахнула! Я глазам своим не поверил. Недаром этой белой магии так все боятся! – успокаиваясь, с восхищением повторил Баб-Ягун.
Заметив на лестнице слетевший с Поклепа плащ, Таня подняла его, решив, что он может ещё пригодиться, Неожиданно снизу донесся вопль – кошмарный, злобный вопль. Похоже, Поклеп только что завершил свой экстремальный спуск и теперь спешил наверх в поисках, кого поблагодарить за незабываемый маршрут. Он явно использовал одно из скоростных заклинаний черной магии, потому что поднимался стремительно, перескакивая через несколько ступеней и оставляя в сером предрассветном воздухе огненный след.
Таня поняла, что им не уйти, Поклеп приближался слишком быстро. Девочка вскинула руку с кольцом, собираясь крикнуть «Искрис фронтис», но тут Конек-горбунок заржал и нетерпеливо ударил копытцем.
– Смотри! Он приглашает, чтобы мы на него сели! – шепнул Баб-Ягун.
Внук Ягге запыхался. Он сталкивал вниз мешки, решив поиграть с завучем в интересную народную игру «убеги от кирпича!». Взбешенный Поклеп решал проблему просто: испепелял катящиеся сверху камни раскаленным взглядом.
– Я уже на коньке! – крикнула Таня, отрывая Ягуна от его увлекательного занятия.
Она забралась на горбунка и крепко ухватила его за длинные уши. Ягун запрыгнул сзади. И откуда только у конька взялись силы! Выбивая копытцами искры, он помчался по каменным ступеням. В ушах у девочки засвистел ветер, Ощущения были те же, что при игре в драконбол, Вот только в драконболе контрабас летел обычно ровно, конек же то ухал вниз, то совершал очередной головокружительный прыжок. Да, это была незабываемая джигитовка!
– Я с-с-сей-ч-ч-час шы-ш-шы-ле-е-пнусь! – Ягун сидел на крупе конька, поэтому и тряски ему перепадало побольше.
Если он пока удерживался, то лишь потому, что клещом вцепился Тане в пояс. Перспектива прослыть отважным джигитом явно не казалась бедолаге привлекательной.
– Будь мужчиной!
– П-п-при чем т-т-ту-ут э-э-т-то? М-может, п-пе-е-е-реся-я-дешь? – раздраженно донеслось сзади.
Предложение было чисто риторическим. Ягун отлично знал, что пересесть на такой скорости невозможно. Внезапно конек остановился как вкопанный, Потрескивающие впереди черномагические заклинания мешали ему скакать дальше.
– Ага! У буренки кончился бензин! Дальше она не едет, – прокомментировал Ягун.
Оглядевшись, Таня поняла, что они ухитрились пересечь весь Тибидохс и теперь находятся в самой старой его части, у лестницы, ведущей в подвалы. Острый овечий запах выдавал близкое присутствие циклопов.
Ягун, пошатываясь, слез с горбунка.
– Тьфу ты ну ты! Словно в миксере меня перемололи! – ворчал он. – Ни скорости, ни удобств – одна тряска! Жаль, в Тибидохсе блокируются полетные заклинания. Иначе я ни за что не взгромоздился бы на этого осла!
Конек-горбунок быстро повернулся к нахалу задом, Прежде чем ребята успели сообразить, что он затевает, Ягун охнул и сложился пополам. Конек оглянулся и весело заржал. Потом, выбивая из камня искры, он оттолкнулся задними копытцами и ускакал.
– Вот тебе ещё одно очко в пользу пылесосов: пылесосы так не лягаются! – заявил Ягун, озабоченно ощупывая место ушиба.
Сложно лавируя между черномагическими заклинаниями, Таня и Баб-Ягун пробрались к подвальной лестнице. Почти у самой лестницы была караулка. А возле нее, опираясь на секиру, дремал здоровенный циклоп в бараньей шкуре. Набрякший фингал под его глазом ясно свидетельствовал, что Усыня, Горыня и Дубыня существуют и в этом мире.
Незамеченными прошмыгнув мимо циклопа, друзья шагнули на темную лестницу – сырую и узкую. По влажным стенам ползали белые слизняки, а в глубоких расщелинах копошились жуки-вонючки. Ягун зажег фонарь, предусмотрительно захваченный из магпункта. Луч выхватывал то часть стены, то белую сосульку сталактита, то островок синеватого мха, в котором шевелились черви.
«Известное местечко! В прежней реальности профессор Клопп отправлял меня сюда собирать червей и жуков-вонючек для грифонов!» – вспомнила Таня.
Чем ниже они спускались, тем холоднее становилось. Черномагические заслоны уже нельзя было обойти, как наверху. Они мерцали впереди негаснущими завесами. Причем, если у караулки завесы были фиолетовыми, то эти отливали уже лиловым.
Ягун остановился.
– Я не знал, что их здесь натянули. Эти куда противнее фиолетовых. Придется возвращаться, – сказал он виновато.
– Возвращаться? Почему? – не поняла Таня. Вместо ответа Ягун снял со стены жирного червяка и бросил его сквозь завесу. Пролетев вспыхивающий лиловый барьер, червяк на миг окутался плотным сиянием. Когда же он упал на ступени с другой стороны, Таня увидела большого скорпиона.
– Ты видела? – спросил Ягун.
– Ага!
– То-то и оно. Действует не только на червей. С нами произойдет то же самое. Даже похлеще. Один парень из четвертого класса назначил свидание, заблудился, пошел ночью в обход по запрещенному коридору и врезался в такое заклинание, – пояснил Ягун.
– И что?
– Ничего.
– Ничего не случилось? – не поняла Таня. Ягун хмыкнул.
– Ничего не осталось.
Неожиданно Таня обнаружила, что продолжает нести что-то в руках. Плащ Поклепа. А что, если?.. Решение было простым и успокаивающе привычным. Минуту спустя, закутавшись вместе с Ягуном в плащ, она уже благополучно дурачила все заклинания. Лиловые и фиолетовые барьеры гасли один за другим и вспыхивали вновь, лишь пропустив их.
Баб-Ягун не верил своим глазам.
– Как у тебя это выходит, малютка Гроттер?
– Это твой фокус. Ты меня когда-то ему научил. Правда, ты обычно пускал плащ плыть вперед, но, по-моему, это неважно, – сказала Таня.
– Я пускал плащ плыть вперед? – недоверчиво переспросил Ягун.
Таня сообразила, что в этом мире он не был знаком ни с книгой Гуго Хитрого, ни с самим неунывающим магом. Девочке оставалось только посочувствовать Ягуну.
Лестница внезапно завершилась низкой дверцей, окованной листовым железом. Из узкого зарешеченного окошка, в которое ничего невозможно было разглядеть, доносились неясные звуки.
«Туманус прошмыгус» здесь не срабатывал и, применив его, Таня лишь больно ударилась о дверь затылком и плечом.
– Странная штука! Обычно у меня получалось, – удивилась она.
Ягун недоверчиво толкнул дверь ногой и внезапно улыбнулся.
– Ага, я понял! Вот уж точно адская хитрость! Только Поклеп и Чума-дель-Торт могли додуматься до такой мерзости.
– До какой? – с ужасом спросила Таня.
– А до такой! Здесь установлен универсальный отвод от всей магии. А это значит, дверь можно открыть только самым нелепым и невероятным из всех способов, – с возмущением сказал Ягун.
– Каким?
– Как каким? – удивился Ягун. – Ты что, не жила у лопухоидов? Ключом, разумеется! А я ещё думаю, зачем он болтается на боку у циклопа! А ну-ка дай сюда плащ!
Забрав у Тани плащ, Ягун накинул его и метнулся к лестнице.
Фонарь он унес с собой. Таня осталась одна в тупике у железной двери. Светлячки ехидно мигали зеленоватыми спинками, Потрескивала последняя из лиловых завес. С потолка шлепались тяжелые капли. Таня неосторожно шагнула к лестнице. Под ботинком хрустнул жук-вонючка. Едва не задохнувшись, девочка зажала нос пальцами.
Тянулись минуты, тягучие, как приставшая к подошве жвачка. Тане казалось, что за это время можно уже десять раз обернуться туда-обратно. Где же Ягун? А что, если он попался или вернется с циклопами?
Когда, наконец, на лестнице послышались торопливые шаги и показался Ягун, Таня едва не бросилась к нему на шею.
– Прости, что долго. Циклопы сменились. Вместо того с ключом уже другой сидит. Пришлось дожидаться, пока дверь караулки приоткроется, а потом уже применить «хап-цап», – пояснил внук Ягге.
Ключ со скрежетом повернулся в замке. Низенькая дверца открылась. Шагнув внутрь, Таня оказалась в тесном каменном мешке. На стенах лежала изморозь. Пахло гнилой древесиной.
Примерно четверть каменного мешка занимала ржавая клетка, в которой, ссутулившись и обняв свои колени, сидел худой старик. Лишь по усам и бороде, которые стали теперь ещё длиннее, Таня смогла узнать академика Сарданапала.
– Ну вот он, убийца! Можешь над ним глумиться, – сказал Баб-Ягун.
В голосе у него, однако, не слышалось уверенности. Да и вообще внук Ягге старался держаться ближе к дверям.
Тронутая жалостью, Таня шагнула к клетке. Десять лет заточения! Как не был этот Сарданапал похож на того цветущего, крепкого академика, которого она видела совсем недавно – перед матчем с невидимками! Глаза у неё подозрительно защипало.
