Анжелина Войниконис - Звездочки в траве
– Держись, Вихрь! – подбодрил мурр. – Ты должен продержаться ещё пару часов.
– Не обещаю, – прохрипел сокол. Но изо всех сил замахал крыльями, чтобы подняться повыше.
Тоурри выжимал себя до последнего. Вспышки становились всё ярче и мощнее. Жители леса с удивлением наблюдали, как звёзды средь бела дня падают с неба на землю и гасгут в траве.
Преследователи однако тоже устали. Они уже почти бросили попытки атаковать и просто летели рядом, дожидаясь, когда израненный сокол рухнет наземь. Время от времени то один, то другой из них получал в лоб причитающуюся ему искру и камнем падал вниз.
…Когда на землю опустился вечер, из всех коршунов остался лишь один. Грроггинс не собирался так просто сдаваться. Перья на голове его были всклокочены, крыло и бок обожжены, но взор горел опасным огнём, который ещё мог поспорить с молниями, метаемыми мурром.
А молний становилось всё меньше. Измученный мурр едва держался. Шерсть его слиплась клочьями, улыбка на лице сменилась выражением боли и страшной усталости. А яркие вспышки сменились лишь слабыми искрами.
Дело, считай, было сделано. Тоурри посмотрел вокруг себя сквозь застилавшую глаза пелену: коршунов почти не осталось. Он на секунду прикрыл глаза. Только на секунду – чтобы стряхнуть пелену… Сознание предательски покидало мурра…
В следующую секунду страшный удар сотряс тело сокола. Это Грроггинс толкнул его своим клювом. Вихрь стал быстро снижаться. Навстречу полетели мохнатые верхушки елей.
– Не падать, Вихрь! – крикнул Тоурри, снова придя в себя.
Птица кружила над лесом неровными зигзагами.
– Тоурри! Давай! В последний раз! – взволнованно кричал Том. Стрелы у него давно уже все кончились.
Сделав круг, Грроггинс снова приближался смертоносной чёрной стрелой.
Стрелой?..
Мурр протянул руку и медленно стащил со спины подарок госпожи Неттхаубе. Старинный эльфийский лук и старинная стрела. Чересчур большие по размерам, они были предназначены, конечно, не для простой охоты. А на какого-то крупного зверя, наверное…
Тоурри оценивающе взглянул на Грроггинса. Да, пожалуй, как раз на такого.
Длинная стрела послушно приладилась к луку. Дрожащими от слабости руками Тоурри натянул тетиву.
– Спокойно, Вихрь… Не падай пока… – прошептал он. Прицелился…
Пущенная на волю, старинная стрела с радостным свистом ринулась вперёд.
Мгновение спустя ночная тишина огласилась безумным воплем. Пронзённый в грудь обер-коршун перекувыркнулся в воздухе и исчез среди густых елей.
* * *Тусклый свет звёзд едва проникал сквозь тучи в ночном небе. Тяжёлое тело сокола покоилось на земле: глаза закрыты, клюв уткнулся в землю. Непонятно было, мертва ли уже птица или просто крепко спит.
Рядом на траве неподвижно лежал мурр. Под влажным, слипшимся клочьями мехом манишки едва угадывался слабый стук сердца. Плотно сомкнув веки, еле дыша, мурр не откликался на зов детей.
В ночной тьме голоса детей звучали глухо:
– Его нужно напоить. Ты слышишь?.. Тут где-то есть ручей.
Катарина сбегала к журчавшему неподалёку ручью и принесла воды. Сокол приоткрыл глаза и жадно выпил всё.
Но мурр не пил. Вода ручейками стекала с его губ и уходила в землю. Катарина заплакала от отчаяния. Похоже было, что их друг прощался с жизнью.
Не зная, что ещё сделать для своих спасителей, мальчик с девочкой натаскали ворох листьев и тепло укрыли ими Вихря с Тоурри.
Затем усталость взяла свое, и дети прикорнули рядом.
Всю ночь Тому снилась стая кричащих чёрных птиц, хищно круживших над ними и норовивших клюнуть в лицо. Наутро его разбудил странный шорох над ухом. Том приподнялся на локте… и обомлел.
Свежий и выспавшийся, Тоурри стоял рядом на коленях и деловито рылся в дорожном мешке Тома. Шелковистая шёрстка красиво лоснилась на солнце. Заметив, что мальчик проснулся, мурр лукаво покосился:
– Ты что, обжора, слопал вчера всю кушунью? Я не нашёл ни крошки!
4. Эльф
Хоть был ещё совсем не вечер, но в глухой лесной чаще, среди мощных деревьев и густой травы, стояли сумерки. Сквозь буйно разросшиеся травы упорно продирался приземистый человечек с окладистой бородой. Он шёл и разговаривал, похоже, сам с собой:
– … и всё же я в двадцатый раз вам повторяю, дорогая эльфина: самое лучшее, что вы могли бы сделать – это переложить скрипку из моего мешка в ваш и – вперёд, по воздуху! До цветочного города на ваших крыльях долететь, поверьте, вдвое быстрее, чем так тащиться, как мы сейчас. …Опять же, в двадцатый раз пытаюсь вам объяснить, что чем быстрее эта штуковина окажется у цветочных эльфов, тем больше шансов…
– А я вам в двадцатый раз повторяю, милый Тропотор, – раздался откуда-то сверху из ветвей весёлый звонкий голос, – что по воздуху лететь гораздо опаснее, чем пробираться вот так вот лесами. В траве нас никто не заметит, а в воздухе меня увидит каждый! Вспомните хотя бы этих противных Умортовых коршунов! Да и летучие мыши частенько нарушают законы – нападают на эльфов… И потом, все мои крылышки истрепались, и у меня осталась последняя пара. А во всём этом дремучем лесу я до сих пор ни разу не встретила ни одной хоть самой захудалой лавки, где продавались бы эльфийские крылышки. Сами понимаете – я должна их беречь!
Диана лукавила: ей просто ни за что не хотелось расставаться с таким симпатичным ей гномом.
В ответ на это Тропотор только философски развёл топором с дорожной палкой и, вздохнув, продолжал путь. Весёлое сопротивление Дианы не особенно его огорчало. Если честно, то ему было приятно всю дорогу слышать у себя над головой беспечный голосок, а на привале глядеть в смеющиеся голубые глаза эльфины.
– О ужас! – вдруг воскликнула Диана, залетевшая далеко вперёд.
– Что там такое? – полюбопытствовал её товарищ.
– Кто-то подстрелил коршуна! …Ах, бедняга!
– Коршуна? – озаботился гном. – Вы уверены, что он мёртв, дорогая Диана? Лучше не подлетайте к нему близко!
– Ах, что вы! Стрела торчит прямо из горла… Левее, ещё левее, Тропотор… Он здесь, прямо подо мной… Лежит в траве, как будто спит!
– Интересно, – бормотал гном, пробираясь в направлении, указанном Дианой, – кто мог отважиться подстрелить коршуна?
Тут громкий вскрик эльфины заставил его встревожиться не на шутку.
– О все волшебники! – звучал крайне взволнованный голос Дианы из травы. – Да что же это такое?!
Гном заспешил.
То, что он увидел, когда выбрался на небольшую полянку, представляло собой действительно волнующее зрелище.
Диана стояла на коленях перед неподвижно сидевшим под деревом эльфом.
Подойдя ближе, гном понял, что вызвало возмущение Дианы: руки эльфа были жестоко скручены за спиной, а сам он – так крепко привязан к широкому стволу дерева, что не мог сделать ни движения. Он, видно, уже долго просидел в такой неудобной позе, потому что одежда его была влажной от прошедшего ночью дождя. Чёрные волосы слиплись на бледном лбу, лицо с закрытыми глазами застыло в мучительной гримасе.
Эльф не подавал признаков жизни. Но когда ручка эльфины участливо тронула его за плечо, чёрные ресницы дрогнули, и из-под них взглянули живые чёрные глаза.
– Ах, друг мой, скорее освободите его от этих… – Диана тронула верёвки у того на руках. Эльф немедленно застонал от боли.
Не мешкая, Тропотор опустился перед связанным на колени и перерубил путы. Потом подставил плечо и помог подняться. Освобождённый с трудом распрямил затёкшие ноги и прислонился к дереву. Со стоном облегчения растирал он руки с багровыми следами от грубых верёвок. Потом взглянул на эльфину и улыбнулся:
– Благодарю за спасение.
– Благодарить нас не за что. Лучше скажите, кто же вас так связал? – воскликнула эльфина. – За что?
Эльф опустил глаза.
– То были тролли, – сказал он, помедлив. – Они собирались зажарить меня на обед, но у них не оказалось с собой огнива.
– Какой кошмар! – ужаснулась девушка.
– А коршун неподалёку? – полюбопытствовал Тропотор. – Его они тоже собирались зажарить?
– Коршун? – Эльф пытливо взглянул на гнома. – Я не видел никакого коршуна.
– Значит, они подстрелили его до вас, – сделала вывод Диана. – Но скажите, как давно они вас здесь оставили? Вы же насквозь промокли и можете простудиться!
Эльф задумался на миг.
– Два дня назад, – ответил он.
– Два дня?! – изумились спасители. – Вы просидели так целых два дня?! Но тогда вы должны умирать от голода и жажды!
И не мешкая больше, они принялись за дело. Пока гном разжигал костёр, эльфина напоила спасённого из фляги и разложила перед ним фрукты. Мокрый его плащ и камзол она развесила над костром, чтобы поскорее высохли. Эльф с наслаждением грелся у костра.
Уже совсем стемнело, и огонь в ночи ярко освещал раскрасневшиеся от тепла лица оживлённо болтавших эльфов и сидевшего в сторонке гнома. Спасённый довольно быстро пришёл в себя и оказался весёлым и приятным собеседником.
