Корнелия Функе - Повелитель драконов
— Видите, как у него уши подрагивают? — сказала она, отправляя в рот пригоршню риса. Рис был с изюмом, сладким миндалем и пряностями — это было так вкусно, что Серношерстка впервые за свою долгую жизнь не могла оторваться от человеческой еды.
— Когда у Лунга так вот подрагивают уши, — прочавкала она, — это значит, что ему не терпится, сильно не терпится. Видите, как он наморщил нос? Я вам точно говорю — больше всего на свете ему хочется вскочить на ноги и улететь сию же минуту.
— Скоро он сможет это сделать, — сказала Зибеида Халиб, садясь рядом с ней. В руке у нее был флакон из красного стекла, отливавший серебристым свечением. — Я собрала все до капли с драконьих цветов. К сожалению, это все, что я могу для вас сделать. Вот, Повелитель драконов, — она отдала флакон Бену, — береги хорошенько! Пусть лучше роса вам не понадобится, но я уверена в том, что она может помочь в случае нужды.
Бен кивнул и спрятал флакон с лунной росой в рюкзак, где уже лежала карта крысы. Он обсудил с Барнабасом Визенгрундом указания джинна. Профессор объяснил Бену, что замок, отражавшийся в глазу джинна, может быть только монастырем, который Визенгрунды видели в одну из прошлых поездок. Он находится недалеко от того места, где русло Инда поворачивает на восток, высоко в Гималаях. На карте Гильберта Серохвоста в этой области было много белых пятен.
— Как ты думаешь, специалистка по драконам, — спросила Серношерстка, стряхивая с шерсти зернышки риса, — можно голодному кобольду захватить с собой немного человеческой еды в дорогу?
Зибеида Халиб рассмеялась.
— Конечно, — сказала она. — Мы ведь все заинтересованы, чтобы ты не ослабела. Кто знает, сколько заколдованных воронов тебе еще придется прогнать.
— Да, кто знает, — пробормотала Серношерстка, взглянув на небо. Ее острые глаза не могли различить среди звезд ни единой черной точки, но она не доверяла своему зрению. Ночь — слишком хорошее укрытие для черных перьев.
— Эй, Мухоножка, — сказала она, потянув его за рукав. — Подыщи себе какую-нибудь лужу. Пора тебе поговорить с хозяином.
Мухоножка, мечтательно смотревший с колен Бена на человеческий праздник, испуганно вздрогнул:
— Что ты сказала?
— Крапивник! — нетерпеливо повторила Серношерстка. — Твой старый хозяин. Ты должен выяснить, в пустыне он еще или нет. Мы скоро вылетаем.
— Ах да, — Мухоножка сразу сник.
— Пойти с тобой? — спросил Бен.
— Вы правда готовы на это, юный господин? — Мухоножка благодарно посмотрел на мальчика.
— Конечно, — Бен посадил гомункулуса себе на плечо и поднялся. — Но если ты еще раз назовешь меня «юный господин», я уйду, и разговаривай тогда со своим чудовищем сам!
Мухоножка кивнул, прижавшись к его свитеру.
— Ладно, вы там разберитесь с этим делом, — крикнул Барнабас Визенгрунд им вслед, — а мы с Зибеидой пока освободим Лунга от его поклонников.
Бен пошел с Мухоножкой к участку с драконьими цветами. Там возле изгороди был вкопан в землю небольшой таз с водой, из которого Зибеида поливала цветы, когда их листья поникали от жары. Он был закрыт черной полиэтиленовой пленкой, чтобы драгоценная вода не испарялась на солнце.
Бен поставил Мухоножку на землю, отодвинул пленку и прислонился к изгороди. Драконьи цветы широко раскрыли голубые чашечки, а их колючие листья поблескивали в темноте.
— А если он и правда до сих пор в пустыне? — спросил Бен. — Он все равно сможет ответить?
Гомункулус отрицательно покачал головой:
— Нет, без воды это у него не получится. Но я не думаю, что Крапивник до сих пор в пустыне.
— Почему?
— Я чувствую, — пробормотал Мухоножка, поднимая с земли камушек. Бен нервно пошатывал изгородь.
— А если Крапивник все же появится, — сказал он, — он сможет заметить меня отсюда, как ты думаешь?
Мухоножка отрицательно покачал головой. У него подкашивались ноги, когда он подходил к воде. Его отражение было бледнее луны. Но аромат цветов, наполнявший темноту, успокаивал его бешено бьющееся сердце.
— Останься темной, — шептал гомункулус, — останься темной, вода!
Он кинул камешек. Плюх! По воде побежали мерцающие круги. Мухоножка затаил дыхание. В темной воде появилось отражение. Но это был не Крапивник.
— Галькобород! — от неожиданности Мухоножка отпрянул.
— Мухоножка, ну наконец-то! — гном сдвинул на затылок свою огромную шляпу. По его носу стекали крупные слезы. — Хозяин, его золотое сиятельство, — он всплеснул короткими ручонками и беспомощно опустил их, — он… он… он…
— Что? Что… что с ним? — с трудом выговорил Мухоножка. Бен у изгороди напряженно вслушивался.
— Его занесло! — простонал Галькобород. — Песком! Раз — и его не стало! О-о! — он закатил глаза и продолжал хрипло:
— Это было та-а-ак ужасно, Мухоножка! Скрип, шуршание песка, а потом вдруг… — гном так наклонился вперед, что казалось, нос его сейчас высунется из воды, — все стихло. Совсем стихло, — он снова выпрямился и пожал плечами:
— Что мне было делать? Я не мог его откопать. Я слишком мал для этого!
Мухоножка пристально посмотрел на всхлипывающего гнома. Он не мог поверить рассказу Галькоборода. Может ли быть, что все их заботы и вправду занесены песком далекой пустыни?
— А где ты сейчас, Галькобород? — спросил Мухоножка сморкающегося гнома.
— Я? — Галькобород утер нос рукавом. — Мне повезло. Мимо проходил караван, как раз там, где его золотое сиятельство… — он снова всхлипнул, — где его занесло. Я уцепился за ногу верблюда и так добрался до города, человеческого города, полного золота и драгоценных камней. Это удивительное место, скажу я тебе, просто потрясающее.
Мухоножка кивнул, задумчиво глядя на воду.
— А ты? — спросил Галькобород. — Ты сейчас где?
Мухоножка открыл было рот, но в последний момент проглотил слова, которые готов был произнести.
— Мы, — сказал он вместо этого, — тоже только вчера выбрались из пустыни. Драконов мы там не нашли, как и вы. Этот подлый джинн обманул нас.
— Да. Вот подлец, клянусь свинцом и медью! — Галькобород смотрел на Мухоножку, но гомункулус не мог разобрать выражения его глаз — их скрывала тень от огромной шляпы.
— А что вы теперь собираетесь делать? — спросил Галькобород. — Куда теперь направляется серебряный дракон?
Мухоножка пожал плечами и изобразил самую равнодушную мину, какую мог:
— Не знаю. Он что-то совсем сник. А ты воронов не видел в последнее время?
Галькобород покачал головой:
— Нет, откуда? — он огляделся. — Мне пора идти. Будь здоров, Мухоножка. Может, еще увидимся.
— Может быть, — пробормотал Мухоножка, пока отражение Галькоборода медленно расплывалось в темной воде.
— Ура-а-а! — Бен подскочил к Мухоножке, поднял его высоко в воздух, посадил себе на голову и прошелся в танце вокруг драконьих цветов. — Мы от него избавились! — пел он. — Мы от него изба-а-а-ви-и-и-лись! Он лежит в песочке, он дошел до точки. Сладкие денечки! Нет его, нет его, чудища нелепого! Ах ты господи! — он со смехом прислонился к изгороди. — Слыхал? Я настоящий поэт. Эй! — он снял Мухоножку со своей макушки и поднес его к лицу. — Что же ты молчишь? И вид у тебя несчастный. Может быть, ты все же был к нему привязан, к этому драконьему убийце?
— Нет! — Мухоножка возмущенно потряс головой. — Просто… — он почесал свой острый нос. — Это слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой, понимаете? Я столько бесконечных лет мучился с ним и боялся его, века напролет, а теперь… — он взглянул на мальчика, — а теперь его просто занесло песком? Нет! — он покачал головой. — В это я не могу поверить.
— Да брось ты! — Бен похлопал его пальцем по узкой груди. — Не похоже было, что гном лжет. А в пустыне полно барханов. Я видел по телевизору. Такой бархан заносит верблюда в одно мгновение, как мошку. Правда!
Мухоножка кивнул:
— Да-да, я тоже слыхал про такое. И все же…
— Никакого «все же», — сказал Бен, сажая его на плечо. — Ты всех нас спас! Ведь это ты отправил его в пустыню. Представляешь, какое будет лицо у Серношерстки, когда мы ей это расскажем! Я прямо не могу дождаться, — и он побежал со всех ног обратно на берег моря, чтобы сообщить друзьям добрые вести.
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
— Молодец! — прорычал Крапивник. — Отлично сыграл, гном! Паученожка тебе поверил!
Он поднял морду из воды и, пыхтя, втащил на сушу все свое огромное тело. Туча птиц с громкими криками поднялась в ночное небо. Галькобород, уцепившись за рог хозяина, озабоченно смотрел вниз, где чернела большая река, омывая панцирь Крапивника.
— А как насчет небольшого вознаграждения? — спросил он. — Теперь вы мне дадите золотую пластину из вашей чешуи?
— За чуточку вранья? Вот еще. Помолчи! — рявкнул Крапивник. Галькобород обиженно уткнулся в свою бороду.
— Сейчас я возьму его след! — прорычал Крапивник.
