Брайан Джейкс - Непобедимая Моди
Горас почувствовал доверие к старому барсуку. Он рассказал все о себе, о своей жизни. Горас говорил, а взгляд его то и дело перебегал к Саликсе. Она все время молчала, и даже очертания ее терялись в темноте, однако Горас чувствовал ее доброжелательность. Табура слушал с закрытыми глазами, не перебивая. Даже когда Горас закончил рассказ, Табура некоторое время не открывал глаз, оставался бездвижным.
— Скажи мне, Горас, примешь ли ты мою помощь? Вижу я, что тебе еще многое нужно узнать, многому научиться. Табура мог бы стать твоей опорой. Поразмысли, а утром дашь ответ.
Горас не знал других барсуков, кроме своих деда и бабки. Конечно же, его сразу потянуло к родственникам, хоть и очень дальним.
— Табура, — ответил он, — ты ко мне очень добр. Помощь твоя весьма кстати. Говори, что мне делать.
Старый барсук едва заметно улыбнулся:
— Мы с Саликсой собираемся посетить аббатство Рэдволл. Много я слышал об этом месте. Ты уже знаком с жителями аббатства и мог бы нас представить.
Горас поднялся, показывая на темный силуэт на востоке.
— Конечно, буду рад. Сейчас же и пойдем, тем более что идти недалеко. Уверен, что они нам обрадуются.
Табура вытянул вперед лапу:
— Дай мне твое оружие, я буду на него опираться, как на посох. Саликса, иди с Горасом вперед, я за вами, без спешки.
Они спокойно пошли через равнину, Табура чуть позади. Горасу показалось, что тот не хотел мешать более юным. Саликса, однако, шла молча, и Горас решил проявить инициативу:
— Вы с Табурой родственники? Он твой дед?
Барсучиха нагнулась, сорвала мелкий цветок, понюхала его:
— Скабиоза. Говорят, от сыпи помогает. Мне цветочек нравится, особенно сиреневый. Нет, Табура мне не родня, но он добр и мудр, он мне вместо отца. Учит меня целительству. Я выучила множество растений, даже древесную кору и корни.
Горас принял от нее цветок.
— Как вы познакомились?
Саликса обернулась, убедилась, что старик не слышит.
— Я знаю только то, что он мне сказал. Я тогда была слишком мала. Осталась сиротой, без родственников. Как-то Табура столкнулся с мелкой шайкой бродяг. Они звали меня полосатой собакой и держали на веревке. Табура дал мне имя Саликса. Так называется ива на древнем наречии. Он сказал, что я стройная, как побег ивы.
Горас кивнул:
— Спасибо ему. Знаю я, каково все время слышать: «полосатый пес, полосатая собака». А бродяги?
— Я спрашивала его. Но он не ответил и попросил больше об этом не заговаривать. Потому что он отослал их туда, где они не смогут больше причинить вреда ни одному живому существу.
На этот раз Горас повернул голову к Табуре. Странным ему казалось, что такой спокойный, кроткий барсук мог кого-нибудь уничтожить. Саликса сорвала еще какое-то растение:
— Горечавка полевая. Цветочек маленький, синенький, звездочкой. Отвар хорошо лечит раны.
В этот момент Горас понял, почему так поступил кроткий Табура. Он почувствовал, что и сам поступил бы так же со всяким, кто попытался бы причинить вред этому нежному созданию.
Осбил и его землеройки заметили со стены приближение незнакомцев.
— Эй, кто идет, друг или враг, остановись, назовись! — крикнул Осбил.
— Лог-а-Лог Осбил! Здесь Горас, со мной двое друзей.
Осбил, разумеется, обрадовался, услышав свой новый титул из уст барсука. Он тут же отправил двух землероек встречать Гораса и его товарищей. Сам он подождал, пока путники подойдут поближе, и полушепотом предложил им пройти к северной калитке, так как с юга разбит лагерь бурых крыс.
У дверей Большого зала Гораса и его друзей радушно встретил сам аббат:
— Горас! Рад видеть. Прошу вас и ваших друзей, входите, входите. К сожалению, добрыми новостями порадовать не могу, однако проходите сразу в кухню. Брат Хондрус поприветствует вас ужином, а там и побеседуем.
Им подали овощной суп со свежими пирожками в похрустывающей корочке. Горас представил своих друзей. Услышав имя старого барсука, аббат поднял брови:
— Очень рад, сэр. Ученым известно, что титул Табура носят лишь мудрейшие из мудрых барсуков. Для нас большая честь приветствовать вас в аббатстве. Позвольте узнать, что вас к нам привело?
Табура вежливо поклонился аббату.
— Ученым вообще мало что известно. Вам, однако, отец настоятель, очень много известно об истории и традициях барсуков. А среди причин, приведших меня под ваш гостеприимный кров, не последнее место занимает желание отведать великолепной кулинарии брата повара.
Хондрус заулыбался и поклонился.
Старый барсук сжал лапу аббата.
— С первого взгляда на вас, отец настоятель, я понял, что на ваши плечи давит куда более серьезный груз проблем, нежели мои. Поэтому давайте сначала обсудим то, что мучит вас, подумаем, что предпринять в сложившейся ситуации.
Аббат принялся рассказывать о напастях, свалившихся на аббатство, а Горас смотрел на Саликсу. Его очаровало это стройное, нежное создание. Казалось, она лучилась покоем и добротой, смотрела на мир с любовью ко всему живому. Горас даже про ужин забыл.
Посторонний наблюдатель мог бы подумать, что Табура заснул. Он смежил веки, дыхание его затихло, на окончание рассказа не реагировал ни движением. Все хранили почтительное молчание, пока старец наконец не открыл глаза.
— Уже поздно. У иных из вас и дела неотложные… Отдыхайте, занимайтесь своими делами, а я посижу здесь, поразмышляю.
Командор забеспокоился:
— Но вам тоже нужен отдых, сэр. В таком почтенном возрасте…
Старый барсук покачал головой:
— Тело и разум мои повинуются дисциплине. Беда к вам нагрянула. Гибель друга, пропажа драгоценного меча, орды нечисти под стенами аббатства, — что в сравнении с этим заботы старого барсука? Идите, идите, оставьте меня.
Аббат Даукус, однако, проводил Табуру в Пещерный зал.
— Располагайтесь в этом удобном кресле у очага. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Кстати, если не секрет, какие мысли тревожат вас?
Табура потрепал лапу аббата, хрипло хохотнул:
— Мысли о моей воспитаннице Саликсе да о молодом Горасе. Заметили, как он на нее смотрел и как она на него поглядывала? Солнце и луна, бушующее пламя и тихое озеро. Судьбы их сплетены, я вижу это и стараюсь уберечь от невзгод.
Аббат вспомнил пару молодых барсуков, их взгляды. Он улыбнулся:
— Воистину вы мудрейший из мудрейших, дорогой Табура.
Табура одарил аббата одной из редких своих улыбок:
— Спокойной ночи, отец настоятель. Встретимся, когда солнце взойдет.
29
Моди, Рангвал и Орквил свисали с нижней ветви платана, подвешенные за лапы. Кончиками когтей лап они едва доставали до земли. Рядом дежурили четыре охранника: два горностая, куница и жирный хорек. Почему-то их не били, над ними не издевались. Виска и его нечисть расположились на полянке, не обращая внимания на пленных.
Орквил виновато пробормотал:
— Простите, ребята, это из-за меня.
Рангвал подмигнул ему:
— Брось, приятель, не мучай себя попусту. С кем такого не бывает… Правда, Моди, дорогая?
Зайчиха глянула вверх, на свои связанные лапы.
— Что верно, то верно, друг. Я этого трижды клятого лиса вовсе не заметила. Экий, дьявол его побери, проныра, во!
Орквил не мог подавить дрожи в голосе:
— Они небось выдумывают сейчас для нас страшные пытки.
Рангвал скрипнул зубами:
— Ух, показал бы я им, не будь я здесь подвешен, как белье на просушку.
Моди с ним согласилась:
— Твари трусливые. Не будь я привязана, я бы им сейчас наломала костей…
Рангвал повернул голову к Моди:
— Давай их маленько подразним.
Орквил озадачился:
— Как?
Рангвал подергался, разминая затекшие конечности.
— Ты послушай — и поймешь. Моди, дорогая, не желаете ли открыть бал?
Моди повысила голос, чтобы было слышно всем, и начала:
— Они оставят нас здесь висеть до старости, потому что боятся нас, во!
Один из стражников поднялся и направился к Моди:
— Заткнись, кролик! Кишки выпущу!
Моди сделала замысловатый кульбит, и стражник отлетел кувырком, получив мощный удар лапой в горло.
— Ха-ха! — подключился Рангвал. — Видели такого идиота? Подходи, следующий! Давайте, быстренько в очередь, по одному подходить, не толпиться!
Несколько разбойников Виски встали, лапы их потянулись к оружию.
— Сидеть! — рявкнул Виска. — Не мешать! Я мыслю.
— Но они нас оскорбляют, кэп! Нельзя им этого разрешать.
Виска пригнулся к Ферти и отвесил ему оплеуху:
— Тебя, дурака, ничем не оскорбишь. Заткнись!
Нечисть опустилась на место, мрачно вслушиваясь в буйные выкрики пленников.
Приободрившийся Орквил подключился к двоим своим друзьям:
