Йозеф Лада - Микеш
— Вот невезуха! — проворчал Микеш и почесал лапкой за ухом.
— Что случилось, Микеш? — испуганно спросил Пашик.
— Пока ничего, Пашик, но случится! Вот мы тут веселимся, а Пепик дома места себе не находит, оттого что должен идти на заработки, сапожничать.
— А разве это так плохо? — недоуменно спросил Па-шик. — Ведь его отец тоже сапожник! Думаю, ему очень пригодится в жизни, если он научится делать хорошие сапоги и туфли.
— Все дело в том, лежит ли у него к этому душа, — серьезно заметил Микеш. — У Пепика нет желания тачать сапоги! Он, дорогой Пашик, хотел бы продолжать учебу и когда-нибудь выучиться на художника. Ты ведь знаешь, как любит он рисовать, вот он и мечтает попасть в училище, чтобы в будущем из него получился настоящий мастер. Но для этого, братец, нужны большие средства, а ни у бабушки, ни у отца его таких денег нет, поэтому, хочешь не хочешь, надо отправляться на заработки, чтобы раздобыть денег на учебу. Перед тем как идти сапожничать, он и посылает нам свою картинку на память о себе.
— Жаль, что у бабушки нет этих денег! — огорчился Пашик. — Однако, Микеш, а мы на что? Нам-то зачем столько денег, куда мы их денем? Не стану же я покупать себе милдион золотых хлевов и лазать из одного в другой! Я, Микеш, не собираюсь тебя принуждать, но нам самим следовало бы позаботиться о дальнейшей учебе Пепика, раз У него такой талант. Что ты об этом думаешь, пан директор?!
— Что я об этом думаю, старый плут?! — в сердцах воскликнул Микеш. — Да я готов на хвост себе наступить с досады, что не дошел до этого своим умом! Ведь у нас денег куры не клюют, а бедняга Пепик ходит там дома словно в воду опущенный! Ну да недолго придется ему так ходить! Раз он решил стать художником, он им будет, и мы ему в этом поможем! Завтра же едем в Грусицы и уладим все дела. Что скажешь, Пашик? Ты рад, чертяка?! А теперь я схожу переговорю с паном Клудским. Пока, дружище!
Когда Микеш ушел, Пашик не знал, куда себя деть от радости. Тут он вспомнил, что они делали с Пепиком в подобных случаях, и неуклюже запрыгал по кругу на одной ноге, приговаривая:
— Ра-та-та, ра-та-та!
Тем временем в директорском фургоне Микеш с паном Клудским держали между собой совет, правда, длилось это недолго. Едва взглянув на картинку с изображением домика, пан Клудский изумленно воскликнул:
— И это нарисовал мальчик?! Невероятно! В самом деле, жаль отправлять такого талантливого паренька сапожничать! Я могу только похвалить тебя, Микеш, что ты решил послать Пепика на учебу. В Грусицы поезжайте завтра же, с утра! Запись в училища начинается очень скоро. А что бы ты сказал, пан Микеш, если б и мы с Олюшкой поехали вместе с вами?
— Боже мой, пан директор, пан Клудский, вы даже не представляете, какую радость доставите всем нам! — воскликнул Микеш. — Вот удивится Пашик, когда я сообщу ему об этом! Разрешите, пан директор, я передам кабанчику ваши слова тотчас же, а еще я должен сказать про это Бобешу и Франте!
— Подожди минуточку, пан Микеш! — остановил Микеша пан Клудский. — Раз уж ты будешь говорить с Франтой и Бобешем, спроси у них, не хотят ли они поехать в Грусицы вместе с нами.
— Ладно, бегу во весь опор, как бы шею не свернуть на такой скорости! — И счастливый Микеш выбежал из фургона.
На другой день, около полудня, по направлению к Грусицам мчались два автомобиля. В первом сидели пан Клудский, Микеш и Олюшка, во втором — Пашик, Бобеш и Франта Кулдан в великолепном красном костюме дрессировщика. Всю дорогу Микеш представлял себе, как будет удивлена бабушка, и не ошибся. Бабушка только руками всплеснула, увидев, кто выходит из двух шикарных автомобилей, и не знала, кого поприветствовать в первую очередь.
— Господи Иисусе, вот так сюрприз! — ахнула она и, пожав руки пану Клудскому с Олюшкой, повела их в свою скромную горницу.
Вы, дорогие ребята, конечно, понимаете, что очень рада была она и Микешу с Пашиком, и Бобешу, и Франте. Всех их, не исключая Франты, бабушка ласково погладила по головкам. Мурлышка тоже вежливо поздоровался с гостями, и пан Клудский с Олюшкой весьма удивились, что такой маленький котик уже умеет разговаривать. Они сразу предложили Микешу забрать его с собой в цирк, но Микеш деликатно объяснил им, что бабушке будет скучно одной, когда Пепик уедет на учебу.
Бабушка угостила приехавших вкусным кофе с превосходными сливками, и когда все подкрепились, Микеш посоветовал пану Клудскому отдохнуть в саду на мягкой траве и сам вынес ему туда подушку. Бобеш побежал навестить дядюшку пастуха, Франта тоже ушел к своей бабушке. Оба понесли домой солидные узелки с подарками. Между тем, закончив свои дела, прибежал домой и Пепик. Мальчик так и запрыгал от радости, увидав на дворе старых друзей, Микеша и Пашика. Микеш предупредил Пепика, что с ними приехали еще пан Клудский и Олюшка, и попросил его сходить вместе с девочкой в лес за ягодами. Когда Пепик с Олюшкой убежали в лес, а Пашик отправился в гости к Бобешу и дядюшке Малиновскому, Микеш решил переговорить с бабушкой. Он с самого утра ждал этой минуты и поэтому спровадил всех из дому, чтобы побеседовать с ней с глазу на глаз.
Бабушка мыла посуду, и некоторое время Микеш просто расхаживал по горнице, заложив лапки за спину. Потом он остановился возле старушки и спросил ее:
— Так что же с Пепиком, бабушка?
— Все уже решено, Микеш! Через неделю пойдет к отцу обучаться сапожному ремеслу. Школу он уже закончил, стало быть, у меня ему незачем больше оставаться. Что тогда бы из него получилось? А сапожники пока еще в цене, — спокойно объясняла бабушка.
— А ему-то нравится это ремесло? — продолжал Микеш.
— Знаешь ведь, милый, что не очень! Он мечтает стать художником, рисовать картины, но об этом и думать нечего. Ученье стоит больших денег, а нам с отцом взять их неоткуда! Хочешь не хочешь, надо бедняге идти сапожничать, — грустно проговорила бабушка.
— Думаю, это было бы ошибкой. Посмотрите, как замечательно рисует Пепик. Сам пан Клудский не мог поверить, что вот этот домик нарисовал мальчик. Кому-кому, а пану Клудскому доверять можно! Полагаю, Пепику надо продолжать учебу, — решительно сказал Микеш.
— Я была бы только рада, если бы он поехал учиться, дорогой Микеш! Хотя я ничего и не видела, кроме наших краев, я все же понимаю: жаль отдавать его в ученики сапожника. Но что нам остается, о господи? — со вздохом проговорила старушка.
— Вот что, не вздыхайте понапрасну и не ломайте над этим голову! Пепик не пойдет сапожничать, он поедет учиться! — торжественно заявил Микеш и выжидающе посмотрел на бабушку.
— Да говорю тебе, милый, что мы не можем себе этого позволить.
— Мы можем, дорогая бабушка! Я, Пашик и Бобеш! У нас троих столько денег, что и Пепику на учебу хватит, и нам на жизнь в довольстве и достатке. Итак, повторяю еще раз: мы втроем, Пашик, Бобеш и я, отправляем Пепика на учебу. Ну, что вы на это скажете?
— Господи Иисусе Христе! Дай-ка я, золотце, шалунишка мой ненаглядный, присяду, так разволновалась, что ноги не держат! Говоришь, вы отправите его на учебу, господи Иисусе! Могла ли я думать, что такое случится! Как Жалела я мальчика из-за этих заработков, но помочь бедняжке была не в силах! Представляю, как он будет Удивлен, когда ты сообщишь ему о вашем намерении.
— Нет, бабушка! Я ничего не буду говорить Пепику, и вы ни о чем не рассказывайте ему, пока мы не уедем. Мне не хотелось бы, чтобы он благодарил меня. Всем, чего я достиг, я обязан Пепику и теперь просто возвращаю ему долг. Мы, бабушка, для начала оставим вам кое-какие деньги, а потом будем регулярно высылать их по почте. Как ими распорядиться, вам наверняка любезно посоветует пан учитель. Вот так, а сейчас я пойду в сад, вздремну немного!
Когда Микеш ушел, старушка заходила туда-сюда по горнице и, всплескивая руками, восклицала:
— Господи, могла ли я подумать?! Пепик поедет учиться!!! И отправляет его на учебу мой маленький шалунишка! Боже, до сих пор не верится, что это правда. А может, свет ты мой ясный, мне все это только грезится и, когда я проснусь, мальчику придется-таки идти сапожничать!
Тем временем Франта Кулдан с гордым видом прохаживался по деревенской площади, задрав нос кверху и размахивая при ходьбе руками, словно какой-нибудь пан староста. Стоя на почтительном расстоянии, мальчишки с любопытством разглядывали паренька в красном костюме дрессировщика, и никто из них не решался подойти к нему и спросить по мальчишескому обычаю: «Чей будешь?»
Наконец Франте надоело важничать и, приблизившись к мальчикам, он сказал:
— Вы что, и вправду не узнаете меня, пацаны? Я Франта Кулдан с Буланки! — И после этих слов выжидающе посмотрел на ребят.
Но мальчишки даже не пошевельнулись, а потом Франта услышал шепот Тонды Копанека:
— Не верьте, братцы! Он только прикидывается, что Франта Кулдан, а на самом деле это какой-нибудь принц.
