Тамара Крюкова - Хрустальный ключ

Было интересно сверху наблюдать за жизнью подземного царства. Петька с Дашей читали стихи по очереди. Пока Петька читал Даша глядела вниз, а когда начинала читать Даша, Петька смотрел на странных обитателей глубинного мира.

Вот они пролетели над Поющей топью. Сверху в ней не было ничего необычного: болото, как болото затянутое ряской. Коегде трясину прорезали ножи серой, будто посыпанной пеплом осоки, да торчали метелки таких же серых блеклых камышей.

Петька с Дашей издалека увидели пещеру дикого Вепря. Она была вырублена в одинокой скале и даже с высоты поражала своими гигантскими размерами. Ребята вглядывались вниз - не покажется ли из своего логова лютый зверь. Было бы интересно посмотреть на него, особенно когда находишься на безопасном расстоянии. Но Вепрь то ли спал у себя в пещере, то ли убежал по своим делам. Так или иначе, он не показался.

Чем дольше дети летели, тем труднее им было вспоминать все новые и новые стихи. Вскоре Петька почувствовал, что его стихотворный запас иссякает. Он ломал голову, что бы придумать, чем еще порадовать образованную конягу.

"Хорошо Дашке, стишки у нее такие коротенькие, что не успеет начать рассказывать, как уже конец, да к тому же в детском саду им делать больше нечего, как стихи учить".

И вдруг Петьку осенило. Можно ведь декламировать песни, как будто это стихи. У него словно открылось второе дыхание. Нельзя сказать, что он знал много песен, но куплетов, отрывков или припевов из разных песен он мог рассказать великое множество. Концерт продолжался.

В это время ребята пролетали над странным сооружением. Оно походило на дерево, из которого отходили, как три вершины, три башни разной толщины и высоты. Башни постоянно меняли очертания. Они попеременно то тянулись ввысь, непомерно истончаясь, то сплющивались, становясь низкими и широкими, и казалось, что эту постройку без устали лепят из горы пластилина невидимые руки.

Петька с Дашей так засмотрелись на башню трех мудрецов, что даже перестали читать стихи. Стоило им замолчать, как Араш тут же начал снижаться. Петька попытался вспомнить хоть что-нибудь непрочитанное раньше. Он перебирал в уме разные строки. Как назло, ничего нового на ум не приходило.

"Ладно, попробуем начать снова, может, он и не заметит", - подумал Петька и затянул про "памятник нерукотворный".

Конь недовольно фыркнул и спустился еще ниже. Впереди высилась гряда неприступных скал. Они были подернуты багрянцем. Откуда-то из глубины горных хребтов раздавался рокот и время от времени столбы искр и пепла вырывались из кратера невидимого вулкана. Петька испугался, что если конь не поднимется, им ни за что не преодолеть этих гор.

- Э-эй, погоди, я сейчас что-нибудь вспомню. Подожди минутку, похлопал он коня по холке.

- "Муха села на варенье! - с жаром начал он и уныло закончил: - вот и все стихотворенье".

Конь немного поднялся:

- "Наша Таня кромко плачет..." - подхватила Даша.

- "Чижик-Пыжик, где ты был?" - трагическим голосом продекламировал Петька.

- "Уронили Мишку на пол..." - продолжила Даша.

После Дашиного монолога последовало гробовое молчание. Петька окончательно иссяк. Конь опять стал опускаться. Положение надо было спасать.

- "Идет бычок качается, вздыхает находу..." - начала Даша.

Горы были совсем рядом. Казалось, конь вместе с всадниками вот-вот врежется в голые красноватые утесы. Петька лихорадочно пытался придумать хоть какое-нибудь, хоть самое завалящее стихотворение, но его поэтические знания истощились, и когда Даша, вытаращив на Петьку глаза, завершила: "... Вот доска кончается, сейчас я упаду", - Петька был нем. Даше тоже ничего не шло в голову. Араш летел все медленнее и все ниже опускался над скалами, и от этого соображалось еще хуже. Наконец, копыта коня коснулись камней. Он тряхнул гривой, ударил копытами о землю, так что посыпались искры, сбросил с себя наездников и, гордо расправив крылья, взмыл ввысь и полетел прочь, даже не удостоив ребят взглядом.

- Эй ты, птица недоделанная! - в отчаянии крикнул Петька, бросив вслед коню горсть щебня, но Араш этого уже не видел, он перевалил за вершины гор и скрылся вдали.

- Все, теперь придется топать, - вздохнул Петька. - Чтоб мне, дураку, по желанию стихи учить? А ты тоже в своем детском саду, чему вас только учат? Стихов и то толком не знаешь - раз, два и обчелся.

Петька понимал, что он несправедлив к Даше, для ее возраста она знала довольно много стихов, но он был так огорчен, что ему надо было как-то выпустить пар.

Даша сердито сжала кулачки и, с вывозом посмотрев на Петьку, закричала:

- Послушай, ты. Не смей на меня орать. Ты - недотепа, вдвое старше меня, не мог за всю свою жизнь выучить побольше стихотворений. Тоже мне старший брат называется.

Даша скорчила презрительную мину и отвернулась.

Петька опешил. Даша всегда была его преданным обожателем. Он воспитывал ее и повсюду таскал за собой, а она всегда платила ему бесконечной преданностью и была непоколебимо уверена, что он во всем самый лучший. "Конечно, она права. Чего это я раскричался?" - подумал Петька и вслух сказал:

- Ладно тебе. Я же не со зла.

Даша фыркнула и передернула плечами. На мгновение темное пятно за Дашиной спиной приняло очертания летучей мыши, но ребята этого не заметили.

Вокруг, насколько хватало глаз громоздились безжизненные скалы. Зорька оставалась почти такой же недосягаемой, как и в начале пути. Горы, леса и реки по-прежнему отделяли ребят от Золотого Царства Рассвета. Спорить о том, кто виноват, было бесполезно, и Петька с Дашей начали молча карабкаться по крутым каменистым уступам. Они старались не оглядываться и не смотреть вниз, чтобы не видеть какая глубокая пропасть простирается под ними. Подниматься в гору было тяжело. Время от времени дети смотрели на вершину отрога, но расстояние до нее, казалось, не сокращалось. В воздухе висел удушливый липкий зной, и от этого двигаться было еще труднее. Ребята взмокли от пота. Обессилевшие, они остановились передохнуть на небольшом уступе.

- Петя, я хочу пить, - жалобно сказала Даша.

- Где я тебе воды возьму? - вздохнул Петька.

На горных склонах не росло ни кустика, ни пучка травы. Казалось, сами скалы дышали зноем и источали жар. Камни были горячими, как-будто прогретые жгучим полуденным солнцем.

- У нас ведь есть глоток воды, - вспомнила Даша о подарке эльфов.

У Петьки тоже пересохло во рту от жажды, но он боялся истратить драгоценный дар маленьких волшебников сейчас, почти в начале трудного перехода через раскаленные скалы.

- Потерпи немножко. Нам еще далеко идти, - сказал он, и дети вновь тронулись в путь.

Чем выше они забирались, тем нестерпимее становилась жара и тем мучительнее жажда. Все чаще ребятам приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. Наконец, Петька решился обратиться к помощи волшебного кошелька. Он бережно достал его из кармана и, открыв застежку, произнес:

- Глоток воды.

Ребята в напряжении глядели на оставшиеся горошины, ожидая, что одна из них превратится в глоток живительной влаги, но тщетно. Вновь и вновь, как заклинание, они повторяли два слова. Горошины были глухи к их мольбе. Поняв, что они напрасно ожидают чуда, Петька спрятал кошелек в карман.

Восхождение превратилось в сплошную муку. Губы ребят потрескались, голова кружилась. От слабости Даша еле передвигала ноги. Петьке все чаще приходилось подсаживать ее, но и его силы были на исходе. Перед глазами у Петьки пошли красные круги, и он плашмя упал на камни, задев ногой большой валун.

Камень сорвался с места и, увлекая за собой каскад гальки и щебня, с грохотом покатился вниз. Даша в бессилии опустилась подле брата. Ей хотелось плакать, но внутри у нее все так пересохло, что даже слез не было.

Вдруг в глубине гор раздался рокот. Он повторился вновь, но уже громче. Скалы под ногами ребят ожили. Даша вскрикнула и прижалась к брату, ища защиты. В Петьку словно влили новые силы. Он вскочил.

- Землетрясение!

Ребята заметались в поисках убежища, но спрятаться было негде. Тут Петька заметил в скале небольшое углубление. Он схватил сестренку за руку и потащил ее в укрытие. Едва дети скрылись в пещерке, как лавина булыжников пронеслась мимо них, сметая все на своем пути. Ребята прижались к стене спасительной ниши, но и она оказалась ненадежным убежищем. Скала треснула и разошлась. Дети стояли на краю глубокой расщелины. Сначала через нее можно было перешагнуть, но гора продолжала отодвигаться, и скоро пропасть стала такой широкой, что и не перепрыгнешь. Земля под ногами дрожала, стоял оглушительный грохот.

Вдруг все разом стихло. Петьку прошиб холодный пот. Только теперь он увидел, что гору двигало гигантское чудовище. Его серый панцирь кое-где отливал красноватым цветом, точь-в-точь как окружающие горы, отчего дракон казался вырубленным из скалы. Чудище медленно подняло голову, разверзло гигантскую пасть, и оттуда, как из кратера вулкана, вырвался столб искр и облако пепла. Ребят обдало жаром, будто они находились возле открытой топки раскаленной печи.